Трагические события на Украине в ушедшем 2014 году и вызванный ими глобальный конфликт Российской Федерации с государствами западного альянса во главе с США невольно заставляют российских граждан – и прежде всего представителей интеллектуальных кругов – задать себе судьбоносный вопрос: куда идет современный мир, и к чему должны стремиться россияне как разумные, сознательные творцы своего будущего? Чтобы наше ближайшее будущее не оказалось страшным кошмаром братоубийственной войны, как на Украине, мы все должны определить общую цель нашего исторического движения.

Такая общая программа исторических действий человеческих сообществ в претворении желанного будущего обозначается словом «идеология», указывающим на «идею» в качестве конечного, идеального ориентира поведения людей как разумных творцов своего «завтра». Наиболее высокие уровни общественной идеологии представлены ценностными приоритетами мировых религий – буддизма, христианства, ислам, иудаизма. Буддизм признает высшей нравственной ценностью человеческой жизни обретение «нирваны», «совершенной свободы» как основы претворения уникальности собственного существа. Ислам утверждает в отношениях между людьми дух «совершенной справедливости» как признание их абсолютного равенства перед высшим Законом. Христианство видит конечный смысл добродетельной жизни человека в созидательной энергии «любви» и логике ненасилия в реализации будущего. Главным ориентиром иудаизма служит принцип целесообразности бытия, созданного силой мирового Духа из небытия. «1 В начале сотворил Бог небо и землю. 2 Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою 3 И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. 4 И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы. 5 И назвал Бог свет днем, а тьму ночью» (Ветхий Завет. Бытие).

Однако жизнь человечества носит исторический характер и требует соответствующих изменений в идеологических ориентирах действий людских масс на разных этапах истории цивилизованного человечества, нацеленного на претворение в повседневной практике требований коллективного разума. История мировой цивилизации как сознательной фазы в генезисе человечества началась с появлением около 40 тысяч лет назад представителей вида «Человека Разумного», жизнедеятельность которых строилась не столько на инстинктах, сколько на «подражании» наиболее «продуктивным» формам коллективного поведения, то есть на основе примера, запоминания и обучения. В истории мировой цивилизации, сменившей в развитии человечества эпоху бессознательной Дикости, выделяют три основных этапа: 1) полусознательной жизни «первобытной цивилизации» родоплеменных сообществ периода Древности; 2) «сознательно-консервативной цивилизации» времен Традиционного общества; 3) «сознательно-инновационной цивилизации» текущей стадии Современного социума. Если во времена Дикости жизнь людей носила бессознательный, стихийный характер, управлялась инстинктивными реакциями человеческих особей на внешние раздражители, то жизнь полусознательных «цивилизационных» объединений первобытных кочевых племен была построена на целенаправленном подражании природным силам, предполагала культивирование эмпирических природных зависимостей. В противоположность натуралистической стратегии выживания первобытных народов жизнедеятельность Традиционной цивилизации строится на основе противопоставления природным изменениям постоянства своих организационных канонов, представленных государственно-правовым регламентом стран «восточного деспотизма», античного мира и средневековья.

Если в рамках Традиционного общества главной задачей общественного разума была консервация общепринятых способов коллективной деятельности людских масс, стабилизация социального уклада в каких-то неизменных видах гражданского поведения, то Возрождение перенацеливает сознание людей на подчинение собственной воле исторической динамики природного окружения и перестроение общества в достижении наибольшей власти над природой. Во времена Возрождения XV–XVI веков, обозначивших начало инновационной эпохи общественной жизни, происходит ломка прежних идейных канонов в социальной консолидации поведения граждан западноевропейских стран и распространяется в массах идеология протестантизма как индивидуалистическая стратегия посмертного оправдания человека перед Богом. Период Просвещения XVII–XVIII столетий вооружает освобожденных от идейных пут церковного благочестия граждан европейского социума научным знанием о природе и обществе. На смену господству в организации общественной практики религиозной традиции приходит власть исследовательской мысли научного разума, которая и порождает Современную инновационную эпоху развития человечества. Жизнедеятельность новоевропейской цивилизации определяется инновационным духом научного познания внутренних законов природы и научно-технического преобразования окружающей среды в соответствии с нуждами людей.

Но человечество, руководствуясь научным разумом, не хочет в повседневной жизни слепо следовать за природными процессами и полностью зависеть от логики естественнонаучного познания: оно стремится выработать собственную стратегию поступательного развития, выражением которой становится секулярная, светская, «мирская идеология» как мировоззренческая система «рационально-философского» понимания общей динамики социально-исторического процесса. «Философия и религия, – подчеркивал Гегель, – имеют своим предметом истину, и именно истину в высшем смысле этого слова, – в том смысле, что бог, и только он один, есть истина. Далее, обе занимаются областью конечного, природой и человеческим духом, и их отношением друг к другу и к богу как к их истине» [4: 84]. Поэтому ведущие государства современного этапа исторического прогресса мирового сообщества, руководствуясь религией и научной философией, разрабатывают особые идеологические модели реализации конечных целей своей исторической практики как претворения логической деятельности познающего мышления. «Философия, обязанная, таким образом, своим развитием эмпирическим наукам, – констатирует германский диалектик, – сообщает их содержанию существеннейшую форму свободы мышления (априорную форму) и достоверности, основанной на знании необходимости, которую она ставит на место убедительности преднайденного и опытных фактов, с тем, чтобы факт превратился в изображение и иллюстрацию первоначальной и совершенно самостоятельной деятельности мышления» [4: 98]. Конечная цель философской идеологии состоит, согласно мнению Гегеля, в согласовании различных граней духовного опыта совместной жизни людей, тогда как роль науки заключается в претворении данного опыта в действительность, в ее преобразовании в соответствии с духовной целостностью человеческого сообщества. «Можно даже рассматривать эту согласованность, – считает мыслитель, – по меньшей мере в качестве внешнего пробного камня истинности философского учения, тогда как высшей конечной целью науки является порождаемое знанием этой согласованности примирение самосознательного разума с сущим разумом, с действительностью» [4: 89].

Духовная жизнь российского общества также формулирует для себя с момента восстановления государственной самостоятельности концептуальные схемы своей исторической деятельности. Среди идеологических концепций российской исторической практики мы видим религиозно-политическое учение XVI столетия старца Филофея «Москва – третий Рим», утверждавшее правопреемство Москвы как центра истинного христианства от латинского Рима и греческого Константинополя, культурно-историческую теорию «Официальной народности» министра просвещения в правительстве Николая I князя C.C.Уварова, большевистский проект научно-технического построения в России коммунистического общества всемирного братства людей на основе обобществления средств материального производства.

Все перечисленные теории соответствовали «духу своего времени» и верно, в этом плане, формулировали конечные исторические цели российского общества (религиозные, социокультурные, хозяйственно-экономические): первая из них опиралась на религиозные традиции прошлого, вторая выражала социокультурный опыт настоящего, третья – коммунистическая доктрина – намечала исторический горизонт будущего человечества. Однако ни одна из них не уберегла Россию от исторических потрясений. В теоретическом плане эти концепции обладали существенным недостатком в осмыслении действительности, были односторонними ее проекциями, обращенными либо в прошлое, нацеленными только на настоящее или завороженными будущим. Поэтому подлинно продуктивная идеологическая концепция российской исторической практики должна быть целостной, максимально синтетической по своей содержательной основе. А это предполагает ее обращенность к главному субъекту российской исторической практики, к этнокультурному перводвигателю российского социального проекта, к русскому народу как «государствообразующему ядру» российского социума.

Названные концепции исторической жизни России обладали одним фатальным недостатком: они в проектировании российской действительности ставили телегу впереди лошади – намечали контуры исторической постройки, забывая подумать о генеральном субъекте реализации проекта, о степени подготовленности русского народа к выполнению планируемых работ. Другими словами: прежде чем строить, надо подготовить основного исполнителя планируемых работ, подкрепить энтузиазм строителей «грядущей России» соответствующими знаниями и организационными умениями в осуществлении задуманного. Согласно мнению Л.Н.Гумилева, исторический «факт разнообразия этнических типов и распространения человека по всей суше Земли показывает наличие особой линии эволюции Homo sapiens, где филогенез преображается в этногенез. Считать эту линию развития плодом общественной формы движения материи нет оснований, хотя социальные моменты все время коррелируются с природными закономерностями» [10: 221]. Этнос, полагает он, совмещает в себе «социальный организм» и популяцию [10: 226–227].

Как Европа при переходе к построению инновационной цивилизации сформировала с помощью «идеологии протестантизма» своего массового «строителя капитализма», так и Россия как «суверенная часть» мирового сообщества должна воспитать главного защитника своего суверенитета в лице «русского народа». Поэтому перед «постсоветской Россией» возникает генеральная проблема ее будущего – создание идеологического проекта своего самостоятельного развития в современном мире на основе консолидации коренных российских этносов во главе с русским народом. К сожалению, наши постсоветские вожди полностью отказались от разработки собственной идеологической концепции общественной практики, надеясь, как всегда, на русское «авось», а возможно, веруя, что «заграница нам поможет» в решении нашего вопроса. Однако события на Украине показали всем россиянам, что Запад готов оказать нам всемерное содействие лишь в одном деле – быстро и надежно умереть в качестве особой цивилизации.

К счастью, в российских интеллектуальных кругах еще есть патриоты российского государства, способные к концептуально-теоретическому осмыслению нашего исторического прошлого и идейному проектированию достойного будущего в современном мире. Сегодня в отечественной социально-философской мысли наиболее продуманной и обоснованной фактическим материалом цивилизационной версией мировой истории является евразийская модель исторического развития российского социума А.Г.Дугина. «Россия, – признавал в свое время Н.А.Бердяев, – не может определять себя, как Восток, и противополагать себя Западу. Россия должна сознавать себя и Западом, Востоко-Западом, соединителем двух миров, а не разделителем» [2: 244]. На фоне довольно скудных концептуальных наработок в обосновании самобытного пути исторического развития постсоветской России и нарастающего политического, экономического, информационного давления на нее со стороны государств Западного альянса нынешнее руководство страны должно было бы всячески способствовать привлечению данного теоретика к практическому проектированию самостоятельного политического курса российского общества. Одними журналистскими заклинаниями Владимира Соловьева и Петра Толстого вместе с кремлевскими политтехнологическими акциями С.Е.Кургиняна и В.Ю.Суркова проблему перспективного развития российского общества не решить: нужен глобальный взгляд на историческую ситуацию.

Однако Кремль оценивает эту ситуацию в искаженном виде и, наоборот, содействует отстранению А.Г.Дугина от работы в МГУ, от возможности широкой пропаганды патриотических идей среди представителей студенческой молодежи. «Скандальное изгнание Александра Гельевича Дугина из Московского государственного университета и последовавший за этим солидарный уход Владимира Ивановича Добренькова, 25 лет возглавлявшего факультет социологии, мотивируется, как известно, нелепым и фальшивым тезисом: университет, мол, не место для политики. В действительности это изгнание представляет собой откровенную, ничем не прикрытую политическую зачистку. И Дугин, и Добреньков неоднократно подвергались травле за свою консервативную государственническую политическую позицию. Источником травли всегда была и остается либеральная пятая колонна» [11]. Возникает парадоксальная ситуация, когда за пропаганду «гражданского патриотизма», о котором так любит возвышенно говорить Президент Российской Федерации В.В.Путин, публичному наказанию подвергают наиболее последовательных приверженцев патриотического курса страны: что-то явно не в порядке с интеллектуальным ресурсом Кремля.

Подобную публичную демонстрацию руководством России презрения к одному из ведущих теоретиков в осмыслении независимого курса страны в современном мире нельзя расценивать просто как некое детское недомыслие, элементарную глупость кремлевских режиссеров-постановщиков идейно-нравственного декора в российском театре «политического абсурда», решивших оградить незрелую молодежь от острых политических оценок маститого ученого, от решения им его профессиональных педагогических задач в нравственном и геополитическом воспитании представителей молодого поколения страны в качестве сознательных патриотов. Думается, что административная расправа над А.Г.Дугиным и В.И.Добреньковым была персональной демонстрацией для прозападных кругов российского интеллектуального сообщества готовности Кремля отказаться по знаку Западного кукловода от патриотического курса восстановления российского суверенитета и вновь поддерживать все его агрессивные действия на мировой арене. Реальность такого сценария в идейном развороте руководящей воли российской хозяйственной и политической элиты подтвердило недавнее выступление на Гайдаровском форуме Е.М.Примакова «Можно ли говорить о переориентации России на Восток? – задает публике вопрос этот ветеран российской политики. – Отвечаю: это не так. Россия хотела бы нормализовать отношения с США и Европой, но игнорировать быстровозрастаемое значение Китая и других стран, входящих в Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество, было бы неразумно. … должна ли Россия держать дверь открытой для совместных действий с США и их натовских союзников … Несомненно должна» [12].

Тот же идеологический тренд – отказ от мобилизационного патриотического курса Президента Российской Федерации В.В.Путина – просматривается и в выступлении на последнем Гайдаровском форуме Премьера российского правительства Д.А.Медведева: «Скажем прямо, мы ценим те отношения, которые у нас сложились с Европой на протяжении десятилетий, она наш главный до сих пор торговый партнер. Надеюсь, что в скором времени эти отношения удастся нормализовать. Во всяком случае, мы этого хотим» [3]. Но для нормализации отношений необходимо обоюдное желание сторон к сотрудничеству, чего не наблюдается в политике западноевропейских стран. А собственной программы интенсивного развития российской экономики у нынешнего правительства страны просто нет. Об этом красноречиво свидетельствует генеральная мысль выступления Премьера, согласно которой конечная цель экономической стратегии нынешнего российского руководства на предстоящий год заключается в том, чтобы «сформулировать даже не что мы будем делать, а чего мы не будем делать ни при каких условиях» [3]. Большего абсурда, чем подобное заявление, трудно придумать: это политика полной стагнации российской хозяйственной системы.

Эту фразу Д.А.Медведева можно расценивать в контексте украинских событий как категорическое заявление, что мы никуда не пойдем для сотрудничества, кроме как на Запад – в «землю обетованную» российской олигархии. В перечне главных факторов развития российской экономики в предстоящий период вновь были подчеркнуты приоритеты рыночной экономики, уже в полной мере показавшей свою недееспособность, разрушительность в российской действительности. «Во-первых, Россия даже в нынешних условиях не собирается закрываться от мира, менять курс в сторону создания мобилизационной модели экономического развития. … Во-вторых, власть не пойдет на отказ от свободной конвертации рубля. … В-третьих, Россия будет соблюдать свои международные обязательства … В-четвертых, мы не будем ограничивать свободу предпринимательской деятельности. … В-пятых, власть не собирается ждать … издержки необходимо снижать, а качество проектов повышать. … Пройдёт год-полтора – … и покупатели снова прибегут, будут платить деньги» [3]. Как видим, вся надежда – на свободу «рынка», а она определяется динамикой западных инвестиций, технологий и товаров, а значит, не контролируется государственным разумом российского общества.

Обозначенный горизонт хозяйственной политики Российской Федерации не только не сможет сделать Россию комфортной для жизни страной, о чем неоднократно упоминал в своих посланиях Президент В.В.Путин, но представляется крайне неблагоприятным для выживания рядовых российских граждан. Намерения правительства заместить финансовые потери в поставке энергоносителей за счет роста производства сельхозпродукции, и прежде всего за счет увеличения вывоза зерна, выглядели бы смехотворными, если бы не угрожали распространением голода среди населения: не надо повторять трагические ошибки советского строительства. В выступлении Д.А.Медведева не указаны основные направления технологического развития российского промышленного комплекса, а лишь обозначены финансовые ресурсы, направляемые государством в банковскую систему для его обеспечения. Но технические системы и финансовые ресурсы движутся по разным орбитам общественной жизни, когда выделение денежной массы еще не гарантирует успехов в реализации промышленной политики. Разрекламированный проект «Сколково» пока не принес России каких-то революционных научных открытий, не обеспечил создания новых прорывных технологий. Будем все же надеяться, что у нас действительно есть что «предложить и в сфере информационных технологий, и в ядерной энергетике, и в авиастроении, в ракетно-космической промышленности и целом ряде других отраслей» [3].

Однако даже действительные достижения наших хозяйственников не решают главную проблему постсоветской России – выработку собственной идеологической концепции самостоятельного развития страны в глобализованном мире. Поэтому персональная судьба А.Г.Дугина и В.И.Добренькова в социальных процессах современной России будет символическим показателем подлинного лица кремлевского руководства – его готовности и дальше проводить курс гражданско-патриотической консолидации российского общества или же намерения сдаться на милость западного победителя. Опыт «горбачевской перестройки», видно, ничему не научил наших «кремлевских стратегов».

Признавая значимость геополитической теории А.Г.Дугина о евразийской идентичности российского социума, мы должны в то же время указать на ее концептуальные издержки в обосновании цивилизационной самобытности России. Евразийская доктрина рассматривает Россию как продукт взаимодействия духовно-нравственных потенциалов европейских и азиатских народов, которые в силу «вторичности» духовного опыта «российского социума» вполне способны прийти к «консенсусу» и поделить между собой наше жизненное пространство. Сегодня на нас напирает в основном Западная цивилизация европейских народов, но не исключается возможность присоединения к ним и азиатских государств: милитаристский дух Японии не испарился в современном мире. Поэтому, следуя в осмыслении российской истории по идейным стопам цивилизационной концепции А.Г.Дугина, мы развиваем теорию «арктической идентичности» российского общества, определяющей сегодня идейный потенциал самобытной жизни Арктической цивилизации [7; 8; 9].

Общую логику развития мирового сообщества наметил некогда Гегель, представивший разумный путь человечества как движение его созидательного духа от природных особенностей народов «южной цивилизации» через социальный традиционализм сообществ «восточной цивилизации» к инновационным ресурсам граждан «западной цивилизации» и загадочному «молчанию» славянских народов. Раскрыть эту загадку для всеобщего благоденствия и призван русский народ, нацеленный ныне мировой историей на формирование одухотворенного облика «арктической цивилизации». По своему историческому предназначению, подчеркивает Н.А.Бердяев, «русская идея есть эсхатологическая идея Царства Божия» [2: 123]. Чтобы в полной мере реализовать свой созидательный потенциал, русский народ должен укрепить собственную консолидированную волю в культивировании высших достижений отечественной культуры и преобразовании действительности в соответствии с общим благом всего человечества. Специальным общественным органом такого разумного культивирования духовных потенциалов народной жизни служит национальное государство. «Поскольку… всякое государство, – указывал Аристотель, – представляет собой своего рода общение, всякое же общение организуется ради какого-либо блага… то общение, которое является наиболее важным из всех … и называется государством или общением политическим» [1: 22].

Поэтому так важно сегодня для продуктивного самоопределения Арктической цивилизации образование в составе Российской Федерации Русской национально-государственной автономии – Русской Народной Республики. «Государство, – по мысли Гегеля, – есть обладающая самосознанием нравственная субстанция – соединение принципа семьи и гражданского общества; то самое единство, которое в семье проявляется как чувство любви, есть его сущность, получающая … посредством второго принципа знающего и из себя деятельного воления форму опознанной всеобщности, которая… имеет обладающую знанием субъективность своим содержанием и абсолютной целью, так что эта субъективность стремится к этому разумному» [5: 350]. Русский народ без такой государственной консолидации своей воли не сможет претворить самобытный уклад Арктической цивилизации, отстоять ее независимость в современном глобальном мире. «Во всех людей, – учит нас Аристотель, – природа вселила стремление к государственному общению… Человек, нашедший свое завершение, – совершеннейшее из живых существ, и наоборот, человек, живущий вне закона и права, – наихудший из всех, ибо несправедливость, владеющая оружием, тяжелее всего; природа же дала человеку в руки оружие – умственную и нравственную силу… Понятие справедливости связано с представлением о государстве, так как право, служащее мерилом справедливости, является регулирующей нормой политического общения» [1: 25–26].

Возвращаясь к исходному пункту данной статьи, мы должны наметить конечные идейные ориентиры основных цивилизаций современного мира. Философия Гегеля, обозначившая логическую полноту западного мышления, рисует картину всемирной истории человечества как поэтапный процесс его самоопределения на основе роста духовной свободы народных масс «Итак, всемирная история представляет собой, – обозначает он логические контуры духовного прогресса человечества, – ход принципа, содержание которого есть сознание свободы… Здесь следует только упомянуть, что первою ступенью является … погружение духа в естественность; вторая ступень – это выход из этого состояния и сознание своей свободы. Но этот первый отрыв (от естественности) не полон и частичен, так как он исходит от непосредственной естественности, следовательно, относится к ней и еще не отрешился от нее как момента. Третьей ступенью является возвышение от этой еще частной свободы до ее чистой всеобщности, до самосознания и сознания собственного достоинства самой сущности духовности» [6: 53−54]. Логика мировой истории, по Гегелю, не скрывается от заинтересованного взгляда людей, а лежит на поверхности природной жизни, обозначена особым ландшафтом основных частей Старого Света, направляющим движение мирового Духа человечества от тождества горных массивов Африки через различие гор и низин Азии к «единству», взаимопроникновению противоположных зон Европейского континента. «Из них одна, а именно Африка, взятая в целом, представляет собой сплошное единство данной массы, горный хребет, замкнутый в своих берегах; другая, Азия, являет собой противоположность высокого плоскогорья и больших долин, орошенных широкими реками, тогда как третья, Европа, поскольку горы и долины не примыкают здесь, как в Азии, друг к другу, как две большие половины этой части света, но повсюду проникают друг в друга, представляет собой соединение… неразличенного единства Африки и ничем не опосредствованной противоположности Азии. Эти три части света не разобщены, но связаны Средиземным морем, вокруг которого они расположены» [5: 60].

Полная свобода духа, считает немецкий идеалист, утверждает свою действительность в Европе, собственным ареалом которой служит морская стихия, подвижная и таинственная глубина, открывающая свои тайны лишь ухищрениям человеческой мысли. По его мнению, Восточный мир азиатских народов взрастил собственный разум путем одностороннего его развития в процессе преобразования кардинально различных ландшафтных зон своей жизнедеятельности, обозначив этим первые самостоятельные шаги духовного прогресса мировой цивилизации, преодолевшей начальную зависимость от привычного однообразия природных процессов Африканского континента. Выражением дальнейшего духовного роста человечества становится мир Западной цивилизации, возникшей в разумных очертаниях из многообразных сочетаний европейского ландшафта, выразившей в логическом культе мышления созидательный потенциал общественной практики и определившей различные виды политической свободы для сознательного строительства людьми своего будущего. «Всемирная история, – обозначает Гегель общую динамику исторического процесса, – направляется с Востока на Запад, так как Европа есть безусловно конец всемирной истории, а Азия ее начало… на Западе восходит внутреннее солнце самосознания, которое распространяет более возвышенное сияние. Всемирная история есть дисциплинирование необузданной естественной воли и возвышение ее до всеобщности и до субъективной свободы. Восток знал и знает только, что один свободен, греческий и римский мир знает, что некоторые свободны, германский мир знает, что все свободны. Итак, первая форма, которую мы видим во всемирной истории, есть деспотизм, вторая – демократия и аристократия, третья – монархия» [6: 98–99].

Однако свобода, безмерно развитая германским духом, породила в современном мире глобальные противоречия, грозящие взорвать человеческую цивилизацию и явно показать справедливость гегелевского понимания Запада как фатального исхода истории мирового сообщества. У Гегеля исторические пути к всемирному единению людей завершаются в настоящем, лишь намечая будущее направление их полноценной жизни. Оно намечается географическим разнообразием Европы как духовного центра Западной цивилизации. «Первая часть есть южная Европа, обращенная к Средиземному морю… В Греции и Италии долго находилась арена всемирной истории, и, когда центральная часть и север Европы были некультурны, мировой дух нашел там свою родину. Вторая часть есть сердце Европы… В этом центральном пункте Европы главные страны суть Франция, Германия и Англия. Наконец, третью часть составляют северо-восточные государства Европы – Польша, Россия, славянские государства. Они лишь поздно вступают в ряд исторических государств и постоянно поддерживают связь с Азией» [6: 96–97]. Таким образом, общая логика развития содержания Европейской культуры выражает не только движение духовного центра истории с Востока на Запад, но также его перемещение с Юга на Север и подключение к всемирно-исторической деятельности энергии славянских народов, в жизненной практике которых раскрывается синтез созидательных потенциалов цивилизаций Юга, Востока и Запада.

Так, первородная жизненная сила народов «южной цивилизации» обрела разумное самоограничение в неукоснительном Законе исламской религии, утверждающей равенство всех людей перед волей Бога. С другой стороны, чрезмерная регламентация жизни народов «восточной цивилизации» потребовала для сохранения в человеке личностного начала сакрализации «свободы», получившей максимально продуманное выражение в буддизме. Человек «западной цивилизации», вскормленный разнообразием природной среды Европы и обостренным в связи с этим чувством близкой опасности, усиленной духом капиталистической конкуренции, исповедует сегодня на практике культ «рациональной силы» иудаизма, формирующей окружающей мир на основе разделения противоположных стихий и конструктивного манипулирования их возможными сочетаниями.

Русский человек, как полагают его философские наставники, отличается крайней противоречивостью, раздвоенностью «русской натуры» между добром и злом и потому нуждается прежде всего в религии примирения, культе любви для консолидации своей созидательной воли в разумном обустройстве бытия. Таким религиозным утешением для русского человека и стала православная вера, исповедующая дух любви как высшую ценность человеческой жизни. «Русская идея, исторический долг России, − убеждает своих современников В.С.Соловьев, − требует от нас признания нашей неразрывной связи с вселенским семейством Христа и обращения всех наших национальных дарований… на окончательное осуществление социальной троицы, где каждое из трех главных органических единств, церковь, государство и общество, безусловно свободно и державно… Восстановить на земле этот верный образ божественной Троицы – вот в чем русская идея» [13: 245–246].

Главная миссия Любви в истории мировой цивилизации состоит в созидании целостных, совершенных форм жизни, способных к саморазвитию, к творческому преображению действительности. В понимании Гегеля, «истинное как конкретное есть развертывающееся в самом себе и сохраняющее себя единство, т.е. тотальность» [4: 100]. Творчество – вот главный идейный ориентир осмысленной жизни русского народа, ибо только оно способно покорить и преобразить вечную мерзлоту арктических просторов его жизненного пространства. «Арктическое самосознание – это осознание себя в глобальных измерениях бытия, постижение человеческих способностей на фоне безбрежных просторов мироздания. Следовательно, это самосознание есть исходная форма вселенского мировосприятия человечества, завершившего начальное воспитание в локальных пределах земной природной среды и вступившего на путь освоения иных планетных миров. В пространстве «вечной мерзлоты» Вселенной главной движущей силой космической истории человечества становится творческое осмысление действительности, основанное на личностном самопознании человека, на идеальных смыслах слов, направленных на совершенствование нашего духовного существа» [8].

Лев ГОРЕЛИКОВ
__________________________________________________

1. Аристотель. Политика / Пер. С.А.Жебелева, М.Л.Гаспарова. М.: АСТ, 2002. 393 с.
2. Бердяев Н.А. Русская идея. Судьба России. Сварог и К, 1997. 295 с.
3. Выступление Дмитрия Медведева на VI Гайдаровском форуме 14 января 2015 года. – URL: premier.gov.ru›news/16508/ (дата обращения: 15.01.2015)
4. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. М.: Мысль, 1975. 452 с.
5. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 3. Философия духа. М.: Мысль, 1977. 471 с.
6. Гегель Г.В.Ф. Философия истории // Гегель Г.В.Ф. Сочинения. Т. 8. М.; Л.: Соцэкгиз, 1935. 470 с.
7. Гореликов Е.Л. Ментальный строй личности в идейном самоопределении Арктической цивилизации // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. 2012. Вып. №2. С. 64–68.
8. Гореликов Л.А. Арктический проект в формировании глобального социума // Арктика и Север. 2012. №5 (январь). С. 62–70.
9. Гореликов Л.А., Гореликов Е.Л. Сокровенный дух глобального социума // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.17772, 05.12.2012. – URL: trinitas.ru›rus/doc/0202/010a/02021151.htm
10. Гумилев Л.Н. Сущность этнической целостности // Гумилев Л.Н. Этносфера: История людей и история природы. М.: Знание, 1993. С. 220–233.
11. Обращение Изборского клуба в поддержку Александра Гельевича Дугина // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.19209, 07.07.2014. – URL: trinitas.ru›rus/doc/0001/005a/00011399.htm (дата обращения: 12.01.2015)
12. Примаков Е.М. Единственной альтернативой для России является опора на внутренние резервы и возможности // «Академия Тринитаризма», М., Эл № 77-6567, публ.20021, 16.01.2015). – URL: trinitas.ru›rus/doc/0009/001a/00091119.htm (дата обращения: 17.01.2015)
13. Соловьев В. С. Русская идея // Соловьев В.С. Сочинения в двух томах. Т. 2. М.: Правда, 1989. С. 219–246.