Среди публикаций, навеянных «духом Брисбена» — саммита «Группы двадцати», сделавшего большой шаг на пути к созданию и институционализации «мирового правительства», обратила внимание статья Дмитрия Семушина о состоянии и перспективах российско-германских отношений.

Если коротко, то автор утверждает, что из трех вариантов германской внешней политики — 1) суверенно-самостоятельной, 2) превращения ЕС в «глобальную державу» под немецким доминированием и 3) укрепления в роли американского сателлита — Берлин, причем именно в 2014 году, в ходе украинского кризиса, сделал выбор в пользу последнего. И что этот выбор якобы стал полной неожиданностью для российской внешней политики, «ставившей» на Германию как на главного союзника (в плане реализации, добавим, планов создания оси «Париж — Берлин — Москва», способной выдавить американцев из Европы).

Статья полна интересной и содержательной фактуры, но главный вывод — этот, и все, что в ней говорится, посвящено его закреплению в сознании читателя.

Но так ли это на самом деле?

Возможно, что и так. Но не факт, поскольку вывод, сделанный Д. Семушиным, — лишь один из возможных вариантов, и скорее всего ситуация пойдет развиваться совершенно в ином направлении. Хотя бы потому, что «утилизация… того, что останется от России в итоге нынешнего геополитического конфликта» (цитируем автора), Германии не по зубам, о чем своих преемников предупреждал еще Отто фон Бисмарк. Тем более в условиях, когда Вашингтон «сконцентрирует усилия в АТР» (опять цитируем).

И поскольку это очевидно, ибо эмпирически доказано, постольку три изложенных варианта при ближайшем рассмотрении сливаются в один-единственный. Тот самый, на который оккупированный англо-американцами запад Германии согласился еще в 1949 году. И пошел в обмен на воссоздание немецкой государственности на подписание пресловутого «Канцлер-акта» — секретного договора, поставившего под контроль США не только германскую внешнюю, но и германскую внутреннюю политику. Вот рассказ об этом договоре генерала Ю. И. Дроздова, легендарного советского разведчика-нелегала, резидента в Китае, а затем в США, который 12 лет — с 1979 года и до распада СССР — возглавлял управление нелегальной разведки Первого главного управления (ПГУ) КГБ СССР:

"Возрождения послевоенной Германии американцы не боялись, как не боятся ее усиления сейчас, потому что в 1949 году, прежде чем окончательно сформировалась ФРГ, которой разрешили иметь Бундесвер, Германию по рукам и ногам связали соглашениями с США и другими странами НАТО, — считает Дроздов. — Бывший начальник военной контрразведки Бундесвера генерал Камоса опубликовал книгу «Секретные игры тайных служб», где прямо пишет, что согласно послевоенным германо-американским соглашениям каждый новый канцлер Германии, приходящий к управлению страной, должен сразу после выборов приехать в США и подписаться под документом под названием «Канцлер-акт». Срок окончания «Канцлер-акта» — 2099 год. Процитирую вам выдержку…: «21 мая 1949 года Федеральная разведка опубликовала под грифом „Совершенно секретно“ тайный государственный договор, в котором были изложены основные принципы подходов победителей к суверенитету Федеральной республики до 2099 года…»".

Д. Семушин и сам это подтверждает цитатой из Джорджа Кеннана, служившего в 1939-1941 годах в американском посольстве в нацистском Берлине. Напомню, что в ней говорится о том, что Гитлеру удалось фактически объединить Европу и что после победы над ним союзников (еще до нападения на СССР!), этот нацистский опыт нужно сохранить, заменив в «федеральной Европе» нацистские кадры антинацистскими, но оставив саму систему в неприкосновенности. Воплотил в жизнь эти идеи швейцарский резидент Управления стратегических служб (УСС) США и первый директор созданного на его основе ЦРУ Аллен Даллес. Перекупив нацистскую резидентуру и картотеку у шефа абверовского отдела, ведавшего восточным направлением (СССР и его послевоенные союзники), генерала Рейнхардта Гелена, создателя западногерманской разведки BND, которой он руководил 12 лет, Даллес переподчинил ее себе, выполнив предначертания Кеннана. Видимо отсюда и появилась «англофильская» фракция в нацистской элите, один из представителей которой, шеф СД Вальтер Шелленберг, сверстал план «новой Европы», изложив его августовской ночью 1942 года Генриху Гиммлеру — своему прямому и непосредственному начальнику — рейхсфюреру СС и по совместительству «временному», между Гейдрихом и Кальтенбруннером, руководителю РСХА — Главного управления имперской безопасности Третьего рейха. Суть того «длинного разговора» между руководителями СС и СД, подробно описанного Шелленбергом в книге «Лабиринт. Мемуары гитлеровского разведчика», как раз и очерчивала контуры «федеральной Европы». Имеется немало оснований полагать, что совпадение точек зрения Кеннана и Шелленберга — не случайное, и последний с его идеями оказался востребованным именно тогда, когда думающей части западного истеблишмента стало ясно, что поражение Германии — лишь вопрос времени. По словам Шелленберга, получавшаяся им информация о расстановке и динамике мировых сил приводила его к мысли, что победа Германии исключена, и договариваться о компромиссах следует именно в зените влияния и могущества, ибо «пока рейх в состоянии сражаться, он может и договариваться». Отсюда изложенный Гиммлеру «альтернативный» план завершения войны. В «длинном разговоре» он был сведен к ряду геополитических параметров, главными из которых назывались преодоление франко-германского отчуждения и создание стратегического альянса двух стран и сохранение экстерриториальности Швейцарии с приданием ей роли «моста на Запад» и функции европейского финансового центра. И, главное, с использованием ее конфедеративной конституции при создании той самой «федеральной Европы», которой грезил в Берлине Кеннан.

Напряженности с Британией при реализации этого плана Шелленберг не исключал. Но не считал ее препятствием для «новой Европы», справедливо полагая, что договариваться придется не столько с Лондоном, сколько с Вашингтоном, а также с Москвой, которой было предложено вернуть все завоеванное рейхом и восстановить границы 1939 года, и тем ограничиться. То есть не допустить прихода Красной армии в Европу.

И кто знает, как повернулась бы история, если бы план Шелленберга, одобренный Гиммлером, действительно стал бы реализовываться «в зените могущества» рейха. А не в стадии заката, к которому он покатился через три месяца после «длинного разговора», в результате окружения и последующего разгрома немецкой группировки в Сталинграде.

Поэтому история распорядилась по-другому. Сепаратные переговоры с А. Даллесом, которые обергруппенфюрер СС Карл Вольф вел по поручению Гиммлера, провалились, удержать восточный фронт вермахт не сумел. И в результате наработки Шелленберга, обретшие плоть и кровь в появившемся в 1944 году плане Верховного командования СС «Идея мира для Европы 1944/1945» («Die europäische Friedensidee 1944/1945»), в марте 1945 года были переданы Гиммлером генералу Шарлю де Голлю. Именно лидер французского Сопротивления вместе с Конрадом Аденауэром встал у истоков франко-германского альянса, составившего основу всех форм и этапов «европейской интеграции» — от Европейского объединения угля и стали (ЕОУС) Жана Моннэ до Европейского союза. (Моннэ, кстати, служил советником Франклина Рузвельта, и его появление во главе европейской интеграции было в высшей степени симптоматично).

Достоверность информации о передаче де Голлю эсэсовских разработок, как и об их содержании, провозглашающем «Европу с федеративными структурами», а также негласное лидерство Германии — под присмотром англосаксонского Запада — в этом процессе подтвердил оказавшийся в советском плену обергруппенфюрер СС Рихард Гильдебрант. Другой высокопоставленный военнопленный Карл Нойгауз, руководитель одного из рефератов (отделов) гестапо, IV управления РСХА, указал на связь Аденауэра с нацистами (будущий первый канцлер значился в картотеке осведомителей гестапо) и через премьера Баварии Йозефа Мюллера — с Ватиканом в лице мюнхенского папского нунция кардинала Фаульгабера (цитируем по Ж. Парвулеско и А. Б. Рудакову). Рейнско-баварская связка созданного Аденауэром протестантско-католического блока ХДС/ХСС отражает ось созданного в канун Французской революции ордена иллюминатов, управляющим центром которой явился Франкфурт-на-Майне, родина Меира Амшеля, основателя династии Ротшильдов, принявшего в создании этого тайного общества деятельное участие. Говорят, что рассаженные им по европейским столицам сыновья-братья своим местоположением продемонстрировали узлы этой наброшенной на Европу сети, нити управления которой очень скоро, после наполеоновских войн, сошлись в Лондоне, а с образованием ФРС перебрались в Вашингтон. (Иллюминаты соединяют революционную мифологию континентально-европейского атеистического масонства с буржуазной респектабельностью английского квазирелигиозного, а также с практикой католического ордена иезуитов, приведенного в нынешнем Ватикане к власти).

Практическую ценность показаний Гильдебранта и Нойгауза, как и их связь с наработками Шелленберга по плану «новой Европы» подтвердил не кто иной, как Уинстон Черчилль. В речи в швейцарском (!) Университете Цюриха, он предложил создать Совет Европы — современную версию «Соединенных Штатов Европы», той самой «Европы с федеральными (федеративными) структурами», которой последовательно озаботились Кеннан, Шелленберг, Гиммлер и де Голль с Аденауэром (речь «Трагедия Европы» от 19 сентября 1946 г.).

С 1985 года, когда началась «перестройка» в СССР, Совет Европы, создание которого в 1949 году было синхронизировано с принятием конституции и провозглашением ФРГ, был выведен из «спящего» «режима эксплуатации» и переведен в «действующий». Для этого его структуру диверсифицировали по направлениям — внутригосударственной децентрализации, создания еврорегионов, «толерантного» укрепления позиций меньшинств — и наполнили каждое из них соответствующей документальной и институциональной базой, увязав ее с институтами ЕС. Основные органы Совета Европы — Секретариат, Комитет министров (глав МИД), ПАСЕ, ЕСПЧ, а также консультативные: Венецианская комиссия (по унификации законодательства) и Комитет региональных и местных властей Европы (КМРВЕ). С 1994 года в структуре ЕС функционирует консультативный (пока) Комитет регионов ЕС.

В процесс запущенной Советом Европы «еврорегионализации» втянуты практически все европейские страны. Суть его в том, что сопредельные регионы соседних стран объединяются поверх границ, после чего получают защиту и преференции (вплоть до прямого финансирования) из Брюсселя, минуя собственные столицы. «Европу государств и народов» таким образом превращают в «Европу регионов и племен». Не обходят стороной и не входящие в ЕС и НАТО постсоветские территории — Украину, Белоруссию, Молдавию, Российскую Федерацию. На территориях этих государств, а также Прибалтики и Приднестровской молдавской республики (ПМР) уже созданы замкнутые, по сути, на Брюссель «еврорегионы», общим количеством около 15-ти. Финансирование ряда крышующих «еврорегионализацию» структур, например, Федералистского союза европейских национальных меньшинств (ФСЕНМ), тесно связанного с подрывным «зеленым» экологическим движением, осуществляется по линии МВД (даже не МИД) Германии. Это указывает, что провозглашаемая ось «Париж — Берлин», на которую так хотели и до сих пор хотят нанизать Москву, на самом деле является замкнутым на натовскую Германию симулякром, прикрывающим другую, реальную ось контроля над Германией — «Вашингтон — Лондон — Берлин» (с ответвлением в Брюссель). Это сугубо конспективное изложение истории и современного состояния тех процессов, которые определяют европейское и мировое развитие на протяжении почти трех четвертей столетия. Ухвативший кое-что из этих процессов Д. Семушин совершил одну принципиальную ошибку: отсек историческую составляющую со всеми ее противоречиями и нюансами (в которые, правда, если углубляться, никакого разумного объема статьи не хватит). И ограничился тем, что взял их современный срез, в рамках которого только и существует выбор одного из трех вариантов, якобы окончательно сделанный Германией и ее канцлером в 2014 году, после провала брисбенской миссии Ангелы Меркель.

Да еще и приписал, если называть вещи своими именами, российской власти, отсутствие представлений об этом вопросе.

На самом деле стратегия, как следует из изложенного, одна, ибо она не формируется в Берлине, а предписывается в Вашингтоне, исходя из утвержденной «Канцлер-актом» доктрины «ограниченного суверенитета» Германии в рамках НАТО. Остальные же две «стратегии», с учетом которых якобы делается выбор, — во-первых, спарринг-партнеры «нанайского» типа, «борьбой» которых управляет одна голова. Во-вторых, они — неотъемлемая часть оси «Вашингтон — Лондон — Берлин». В их задачу входит имитация «суверенности» Германии и «самостоятельности» Европы — действительно германской, но только до того момента, когда возникнет реальная угроза интересам англосаксонского Запада. Когда и если такое происходит (например, в случае с фрондой агрессии США в Ираке), в считанные месяцы «со свистом» летят со своих постов руководители крупнейших европейских стран — от Германии (Шредер) и Франции (Ширак) до Италии (Берлускони) и Испании (Аснар). И это позволяет предположить наличие у США таких же секретных «Канцлер-актов» не только с Берлином.

Да что фронда — одних лишь подозрений в чрезмерном сближении с Москвой и то хватает. Именно за это, под размещение американских ядерных ракет средней дальности в ФРГ, в 1982 году лишился своего поста социал-демократический канцлер Гельмут Шмидт, смещенный без выборов, аппаратной двухходовкой разрушения правящей коалиции в Бундестаге и формирования новой, уже без социал-демократов. Кроме того, позиция Меркель не отражает линии всего германского истеблишмента. Не нужно забывать: у власти в Берлине — внутренне противоречивая и неустойчивая «большая коалиция», в которой межпартийные разногласия порой доминируют над общими интересами. Вице-канцлер и глава МИД Франк-Вальтер Штайнмайер — не друг России, но соперник Меркель и политик, исторически тесно связанный с Герхардом Шредером.

То, что высказала в Австралии Меркель после провалившейся встречи с В.В. Путиным прежде всего показывает не германскую стратегию, а тупик, в который сама «фрау канцелярин» завела внешнюю политику своей страны. И тот теплый прием, который был оказан в Москве Ф.-В. Штайнмайеру, включая встречу с российским президентом, наглядно показывает, что такой тупик сегодня не нужен не только Москве, но и Западу. Да и германское лидерство в ЕС сегодня уже начинает «доставать» не только Францию, где Франсуа Олланд пришел к власти на волне антигерманской критики, к которой тогда присоединились такие олигархические «тузы», как ротшильдовский Сорос и рокфеллеровский Киссинджер. Но и другие страны, отнюдь не желающие новой «берлинской европейской сверхдержавы». Выскажем предположение, что в условиях противостояния с Россией англосаксонскому Западу требуется на берегах Шпрее новый лидер, ибо понятно, что Меркель и ее потенциал давно исчерпаны. И не случайно Штайнмайер в Брюсселе сразу после Меркель в Австралии наговорил столько противоположного, что первые вопросы, которые адресовал ему в связи с его заявлениями журналист «Der Spiegel», были следующими:

«Многие отнеслись к вашему желанию нивелировать жесткую антироссийскую риторику как к критике высказываний канцлера Ангелы Меркель, которые она сделала в Сиднее после саммита G-20. Какие конкретные места в ее выступлении показались вам спорными?… Вы четко дистанцировались от Меркель, которая готова ужесточать санкции против Путина. Вы согласны с этим?».

С одной стороны, выборы в Германии нескоро; с другой, как показал опыт смещения Шмидта, существуют и другие способы. «…Существенные различия в оценках ситуации начинают возникать и в кабинете Меркель, где, как пишет журнал Spiegel, уже отчетливо просматриваются противоречия между канцлером и Хорстом Сихофером, лидером входящего в „большую коалицию“ ХСС,… и Франком-Вальтером Штайнмайером и Зигмундом Габриэлем, лидером СДПГ и министром экономики…», — указывает российский «Эксперт». Добавим к этому фронду канцлеру со стороны председателя влиятельного Германо-Российского форума Маттеуса Платцека, требующего признать Крым в составе России.

Почему отпадает надобность в Меркель?

Украинский кризис — игра «в долгую». Очень длинная игра, а действующий канцлер ее неразумно форсировала, доведя российско-западные отношения до черты, за которой диалог становится малопродуктивным, а конфронтация начинает жить собственной жизнью, закручивая спираль кризиса и переводя его из российско-американского формата в российско-германский. С одной стороны, для США это хорошо, с другой, Германия — член НАТО, и балансирование на грани ТАКОЙ войны на Западе мало кому нужно. Да и Меркель в результате оказалась вычеркнутой из игры: поручить ей больше нечего, все, что она могла сказать В. В. Путину, она уже произнесла. И себя полностью раскрыла, а прозрачность и просчитываемость для политика такого уровня — непоправимая ошибка.

«План А», заготовленный Меркель для встречи с российским президентом, был понятен: раскрыть и вытащить Путина на откровенность, подтвердив свое реноме «близкой по духу» «комсомолки из ГДР». А когда наш лидер на эту «удочку» не клюнул и не раскрылся, «плана Б» у «комсомолки» не оказалось.

Что после этого фиаско сказала в университете Сиднея Меркель? Обвинила Москву и Путина в «развязывании новой европейской войны, подобно Германии XX века»? То есть не просто превратила Европу и, следовательно, НАТО в субъект разрастающегося конфликта. Но и перешла «красную черту», за которую не только ей, но и никому из немцев вообще заступать не положено. По определению. Особенно в отношениях с Россией. Возможно, что воспитание в ГДР и свободное владение русским сослужили ей плохую службу, притупив бдительность в этом вопросе. Ну, как же, «Дружба — Freundschaft!» — помните?

«Сорвалась» она или, не добившись результата, получила сверху команду «на выход» — отдельный вопрос.

А что в противовес ей сказал Штайнмайер?

«Я не обнаружил ни малейшего желания России возвращать Крым, — говорит он в интервью „Der Spiegel“. — К сожалению, мы вынуждены считать, что незаконная аннексия Крыма останется источником конфликта между нами и Россией в обозримом будущем…».

«Обозримое будущее» — вот главное.

Ну, кому на Западе не понятно, что Крым Россия не отдаст? Всем понятно.

И что Донбасс раздавить Киеву не позволят — об этом В. В. Путин прямо сказал — тоже яснее некуда.

Поэтому Штайнмайер, в отличие от Меркель, дает знать, что готов играть именно «в долгую», ибо только такая игра оставляет Западу надежду все-таки спровоцировать Россию на решение «украинского вопроса» силовым путем. У Меркель этого не получилось, и она на этом «спалилась». У Штайнмайера с точки зрения Вашингтона уже сегодня получается куда лучше: удалось же февральскими соглашениями Януковича с оппозицией спровоцировать государственный переворот, подгадав его под финал сочинской Олимпиады!

У гражданских войн, подобных той, что идет на Украине, — две особенности. Первая: проигрывает в них тот, у кого не выдерживают нервы, и кто первым нарушает зыбкое равновесие, которое сейчас сохраняется, кто бы и что бы ни говорил. Вторая особенность: гражданские войны никогда не заканчиваются вничью. Победитель обязательно будет, и он заберет все. Это касается всех уровней противостояния: и между Киевом и Донбассом, и между Россией и Западом. «Русские всегда приходят за своими деньгами», — еще одна премудрость, которой учил своих потомков Бисмарк, и на Западе этого не забыли и боятся больше всего.

По совокупности этих вещей Меркель, по сути, провоцирует уже не Москву, а Киев, что Вашингтону не нужно совсем. Не для того он разбивает «партию майдана», взаимно уравновешивая друг с другом Порошенко и Яценюка.

Большую войну с американской точки зрения должна начать только Россия. Любой ценой! И наплевать с высоты Капитолийского холма на то, что с Порошенко у европейцев диалог хоть плохонький, но получается, а с Яценюком, внутренней психологической установкой которого является «Украина — це Америка», а не Европа — никак.

Пройти «победным маршем по Украине» в этой ситуации — хоть сейчас, хоть в конце прошедшего лета — безумие. Надо очень четко отдать себе отчет в том, что:

— во-первых, к этому не располагает никакая социология — ни открытая, ни «закрытая»: за пределами Донбасса захватить можно все что угодно, а вот удержать не получится, заведомо проигранная партия, причем с кумулятивным эффектом — разворотом острия кризиса на восток, против России. И во внешней политике, включая военную, и во внутренней: многие, оставившие свои надежды еще «на болоте», ждут — не дождутся именно такого поворота событий, и это их последний шанс;

— и во-вторых, что нарушение внеблокового статуса Украины одной стороной (пусть этот статус сегодня и анекдотичен, и лицемерен, и открыто попирается самим Киевом) немедленно даст повод другой стороне. Сегодня натовские войска на Украине появиться не могут — для блока это будет фальстарт и неминуемый проигрыш. Но в том же положении находится и Россия: та линия, до которой мы дойдем и на которой остановимся в случае реализации предложений Д. Семушина, сразу же станет новой «линией Керзона». И по ту сторону от нее немедленно, как из-под земли, вырастут военнослужащие НАТО. И это явно будут не предместья Львова.

Вот в чем «цена вопроса», а отнюдь не в «утилизации российского геополитического наследства». Стороны подобны канатоходцам, идущим навстречу друг другу над пропастью. Задача — не сорваться самим и помочь это сделать противной стороне. «Утилизация» наступит тогда, и если сорвемся. Но именно к этому, по злой иронии судьбы, нас и призывают.

Если же сорвется другая сторона, «утилизации» подвергнется совсем другой проект. И отнюдь не «европейской Украины» — она в Европе на фиг никому не нужна. Утилизируется в этом случае проект «европейской России» с центром в Киеве — новой «Киевской Руси», обнародованный «оранжевым» рупором Станиславом Белковским еще в 2008 году в нашумевшей статье «Жизнь после России». В этом вся загвоздка. Или «загогулина», как говорил хронический алкоголик Ельцин, заваривший в Беловежской пуще эту адскую «кашу».

***

Владимир Борисович ПАВЛЕНКО, доктор политических наук, действительный член Академии геополитических проблем; Владимир Владимирович ШТОЛЬ, доктор политических наук, профессор, действительный член Академии геополитических проблем, главный редактор Научно-аналитического журнала «Обозреватель-Observer», заведующий кафедрой региональной политики Института государственной службы и управления РАГСиНХ при Президенте РФ