Юрий Васильевич Крупнов

Был сегодня на премьерном показе фильма «Борис Годунов" в Северном Бутове в Москве.

Фильм в ремесленном плане сделан очень неплохо, тем более, что малобюджетный и снят без госбюджетных средств.

Но смыслы великого Пушкина попросту убиты. Режиссура – примитивная. Средненькая серо-западная постановка.

В якобы целом тексте Пушкина (так заявлено) вырезано несколько кусочков, которые фундаментальны.

Во-первых, и главное, отрезан конец с «народ безмолвствует». Это не просто убивает Пушкина, но ещё и откровенно демонстрирует мелко-либеральное мировосприятие режиссёра. Ведь в этом последнем кусочке (не поленитесь, перечитайте!) – рождение заново русского народа, когда он в ужасе пробуждения совести отказывается приветствовать убийцу-самозванца («М о с а л ь с к и й. Народ! Мария Годунова и сын ее Феодор отравили себя ядом. Мы видели их мертвые трупы. (Народ в ужасе молчит.) Что ж вы молчите? кричите: да здравствует царь Димитрий Иванович! Народ безмолвствует».).

Показательно, что критик Валерий Кичин, который пиарит этот фильм, - как раз один из той массы, которые не удосужились, видно, за долгие годы творчества перечитать подлинного «Годунова» Пушкина и элементарно с уважением вчитаться в концовку трагедии, и поэтому и в во втором десятилетии 21 века несут дивную невежественную чушь про то, что народ, мол, «у Пушкина он покорно «безмолвствовал», потому что понимал, как мало от него зависит». Что ж, где Пушкин, а где два великих знатока энтого народа Мирзоев и Кичин!...

Режиссёр не просто не понимает, что такое народ, но по сути отказывает в существовании народу, а вместе с ним и власти как историческим и по необходимости трагическим и великим сущностям.

Во-вторых, режиссёр убирает гениальный микроэпизод Пушкина, где баба для того, чтобы продемонстрировать окружающим, что она и её дитя горюет вместе со всеми и как приказывают бросает младенца прямо «об земь» («Б а б а (с ребенком). Ну, что ж? как надо плакать,Так и затих! вот я тебя! вот бука! Плачь, баловень! (Бросает его об земь. Ребенок пищит.)»).

А ведь здесь Пушкин задаёт пространство, где и живёт совесть – главный герой трагедии!

У Мирзоева сидят по отдельным квартирам хари, такие же хари как и во власти, чернь снизу, чернь сверху – а у Пушкина народ в его падении и величии. А народ – это и есть совесть: В греко-латино-российской традиции такое со-видение обозначается терминами – сюнэйдезис, консциенция, совесть-сознание (подробнее см. в моей статье про строй русского языка). Мирзоев народ и власть превращает в животных, которые, по Эммануэлю Мунье, характеризуется как раз тем, что «не знает рефлексивного сознания и взаимности сознаний».

Быть столь нечувствительным к этому – значит, быть художественно слепым.

И, конечно, абсолютно неправ Валерий Кичин, что якобы в фильме «Борис Годунов» режиссёру удалось «авторитетом Пушкина насильственно впрыснуть в нашу реальность» совесть. Как раз до совести и Пушкина подняться не просто не удалось, но и отсутствует само восприятие этой материи.

Итог: средненькая постановка-агитка, польза от которой только одна: после манипуляций Мирзоева Пушкин на время показа фильма перестаёт быть сукиным сыном…