Русские оказались единственным народом Евразии, освоившим континентальную сердцевину, Хартленд, и создавшим великую державу в зоне с преобладанием отрицательных температур. Один этот факт позволяет говорить об уникальном историческом опыте нашего народа, преодолевшего силу «евразийской центрифуги». Причины этого феномена требуют отдельного глубокого исследования. Но они, скорее всего, носят нематериальный характер, так как «Движение встречь солнцу» совершалось вопреки материальным (экономическим и географическим) факторам.



В русских летописях XVI-XVII веков эпопея заселения Сибири называется «Движением встречь солнцу». Действительно, за несколько десятилетий наши предки совершили стремительный бросок в восточном направлении, навстречу восходящему светилу, подарив России целый субконтинент. В истории Евразии это единственный пример массовой миграции в глубину Хартленда — удалённого от тёплых морей холодного сухопутного пространства, расположенного в самом центре материка. До сих пор на протяжении тысячелетий господствовала иная тенденция: народы Хартленда стремились переселиться из центра Евразии на тёплую приморскую периферию, что позволило мне в предыдущей статье назвать этот неизменный миграционный механизм «евразийской центрифугой».

В Восточной Европе описанная ранее центробежная сила, вызванная климатическими предпочтениями, заставляла все народы двигаться вслед за солнцем, то есть переселяться с востока на запад. (Если быть более точным, с северо-востока на юго-запад.) Русские оказались первыми, кто нарушил устойчивую геополитическую закономерность. Отчего это произошло? В чём загадка нашей истории?

Русское движение встречь солнцу, по «встречной полосе» генеральной миграционной трассы, уходит корнями в глубокую, плохо документированную древность, в первые века Христовой эры. Хотя «Повесть временных лет» Нестора Летописца нельзя считать строго достоверным источником, она всё же опирается на смутные образы, сохранявшиеся в исторической памяти народа. Показательно, что прародину восточных славян Нестор помещает к юго-западу от Киевской Руси, на Дунае, а оттуда уже «разошлись славяне по земле... и пришли и сели по Днепру».

Сюда же добавим упоминание «Повести временных лет» о том, что два племени, поселившиеся на территории будущей Смоленщины и Подмосковья, то есть там, где впоследствии возникло историческое ядро современной русской нации (собственно великороссов в восточнославянской триаде), пришли позже других. Нестор прямо указывает, что предки радимичей и вятичей были «от рода ляхов», то есть пришли с территории нынешней Польши. Поскольку Летописец упоминает основателей двух проторусских племён по именам — Радим и Вятко, — воспоминания об их пришествии выглядят более свежими, чем воспоминания о поселении полян, древлян и дреговичей. Так или иначе, «Повесть временных лет» отражает общий вектор движения наших предков с юго-запада на северо-восток. Инерцию этого движения можно проследить в более поздние, уже детально документированные эпохи, когда древние русичи осваивали Мещёру, закладывали Ростов Великий, Белоозеро и Ярославль.

Этот вектор, проявившийся в первом тысячелетии нашей эры, полностью подтверждается данными исторической и географической археологии. Большинство исследователей располагает прародину славян в украинско-польско-словацком пограничье¹, а древние топонимы подмосковной Руси ясно говорят о преобладании балтских и, севернее, финских корней. Очевидно, что славянские предки русских пришли в Подмосковье с юго-запада.

Интересно отметить то, что началось это могучее движение в эпоху Великого Переселения народов. В то самое время, когда вся Восточная Европа валом валила на юго-запад, когда гунны и готы, авары и гепиды, болгары и хорутане спешили приобщиться к благам одряхлевшего Рима, наши пращуры предпочли лесные дебри в верховьях Днепра и Волги. Это был, по сути, исторический момент размежевания славянских судеб. Те протославяне, что направились на юг, стали впоследствии хорватами, сербами и болгарами. Те, что предпочли северо-восток, стали русскими. Тех, кто устремился в цветущий виноградно-оливковый край, судьба обрекла на историческое прозябание. Тех, кто предпочёл царство трескучих морозов, ожидало могучее историческое цветение.

Выбор древних русичей, двинувшихся по «встречной полосе» Великого миграционного тракта, трудно объяснить объективными причинами. Один из моих коллег, коснувшись этого вопроса, предположил, что русские просто не успели уйти на юг. По его версии, южные славяне перебрались на Балканы, когда степная полоса в Подунавье и Причерноморье была относительно свободной. А когда в том же направлении собрались славяне восточные, путь был уже перекрыт — сначала печенегами, затем половцами.

Действительно, вожди Киевской Руси неоднократно устремляли свои взоры в сторону Балкан. «Повесть временных лет» упоминает, что легендарный Кий основал, кроме будущей столицы на Днепре, также город Киевец на Дунае. Через несколько столетий на Балканы пытался перенести центр своей империи сокрушитель хазар Святослав: «Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае — там середина земли моей, туда стекаются все блага...» То есть, возможность двинуться по генеральному направлению Великого миграционного тракта и побороться за место под солнцем в тёплых краях нашими предками рассматривалась. Но трудно согласиться, что реализации подобных замыслов могли помешать печенеги — небольшой народ, не оставивший заметного следа в истории.

Для сравнения, переселению южных славян на Балканы не помешали ни гепиды, ни авары. А миграции венгров не смог воспрепятствовать даже могущественный Хазарский каганат. Наоборот, когда речь шла о движении по Великому миграционному тракту, в сторону благословенного Средиземноморья, столкнувшиеся по пути народы быстро договаривались и блокировались между собой. Так, при дележе римского наследия гунны неоднократно объединялись с готами, а авары с южными славянами. Напротив, никакого русско-печенежского или, позднее, русско-половецкого альянса, своего рода колониальной «Зюйд-балканской компании»², не возникло. В домонгольский период русские не предпринимали никаких заметных усилий для присвоения Причерноморья и Подунавья, зато активно колонизировали северо-восточные окраины, вплоть до Перми и Баренцева моря.

Веским подтверждением северо-восточных приоритетов русской миграции стал произошедший в конце XII века перенос национального центра влияния из Киева во Владимиро-Суздальскую Русь, которая всего двумя столетиями раньше была лишь отдалённой окраиной, славянским «фронтиром». И если смерть Святослава положила конец мечтам о юго-западной экспансии, то смерть Андрея Боголюбского не смогла остановить возвышения Северо-Восточной Руси. Сравнение двух судеб подтверждает, что северо-восточный вектор миграции опирался не на личные мечты вождя, а на устойчивые общенациональные настроения.

Грандиозный монгольский прилив на несколько веков задержал русское стремление на восток. Однако едва Русь «переварила» Орду, движение встречь солнцу возобновилось. В конце XVI века Ермак переходит Камень-горы, при Петре Великом Урал становится опорным краем державы, вскоре Ломоносов заявляет, что «богатство России Сибирью прирастать будет», а в конце XIX века адмирал Макаров называет Россию «зданием, фасад которого обращён к Ледовитому океану». Географическим центром Российской империи к тому моменту стал город Новониколаевск (Новосибирск), названный в честь правившего на рубеже XIX-XX веков государя; Новосибирск, в первой половине минувшего столетия продемонстрировавший такие темпы роста населения, что по праву заслужил титул «русского Чикаго».

На карте, приложенной к данной статье, нанесён генеральный вектор русской экспансии за минувшие две тысячи лет: от украинско-польского пограничья в глубину Сибири. Это упрямое неуклонное движение прямо противоположно направлению Великого миграционного тракта, протянувшегося из холодных континентальных глубин к тёплой приморской периферии Евразии. Опираясь на исторические факты, можно без обиняков утверждать, что русские выбрали особый путь, — в буквальном, физическом смысле этого слова.

Кроме того, весьма вероятно, что именно русское «движение по встречной» заперло Великий миграционный тракт и остановило тысячелетний поток кочевников в Европу. Русские оказались единственным народом Евразии, освоившим континентальную сердцевину, Хартленд, и создавшим великую державу в зоне с преобладанием отрицательных температур. Один этот факт позволяет говорить об уникальном историческом опыте нашего народа, преодолевшего силу «евразийской центрифуги». Причины этого феномена требуют отдельного глубокого исследования. Но они, скорее всего, носят нематериальный характер, так как «Движение встречь солнцу» совершалось вопреки материальным (экономическим и географическим) факторам. Безусловно, причины упомянутого «особого пути» тесно связаны с духовной жизнью русского народа и с его ощущением своей исторической миссии.

1. Смотри, например, «Комплексный историко-географический атлас Евразии в эпоху Античности и Средневековья» под редакцией Владимира Булата.
2. По аналогии с «Ост-индийской компанией» британских колонизаторов.

Владимир Тимаков

Источник