О механизме, который на практике может обеспечить переход к валютным зонам.

Основной действующий механизм распада мира на валютные зоны в нашей теории прописан достаточно четко: снижение совокупного спроса в связи с невозможностью его поддерживать на уровне, существенно превышающем реально располагаемые доходы населения, приведет к падению уровня разделения труда. Это, в свою очередь, уменьшит добавленную стоимость, создаваемую в экономике, что сделает нерентабельным поддержание глобальной инфраструктуры мировой системы разделения труда. И, соответственно, она распадется на более «дешевые» с точки зрения обслуживания фрагменты.

Но это, так сказать, обобщенная модель. А вот как это все будет происходить на практике, кто и как своими естественными действиями будет провоцировать распад мира на валютные зоны? И вот здесь можно тоже дать некоторые пояснения и объяснения.

Как рассказал нам Сергей Егищянц (со ссылкой на официальную статистику, разумеется), подавляющую часть прибылей компаний из индекса S&P500 дали всего четыре из них. С точки зрения теории кризиса это естественно: поскольку дальнейшее расширения рынков невозможно, не получается и углубление разделения труда (то есть интенсивный рост), что влечет за собой кризис падения эффективности капитала. То есть – вложения есть, а отдачи от них (прибыли) – нет.

Кто-то скажет, что это не совсем верно, поскольку совокупная прибыль индекса, все-таки, вполне приличная и таким образом речь идет только о перераспределении денег между компаниями. На это, однако, есть серьезное возражение, которое состоит в том, что необходимо учитывать глобальную прибавку к прибыли, связанную с эмиссией. И таким образом мы получаем примерно такую картину: совокупная прибыль падает, но некоторые компании это компенсируют за счет доступа к эмиссионным деньгам.

Дальше можно рассуждать, кто и как это делает, но это уже не совсем теория кризиса. Мы же пока, в очередной раз, отметим, что в этом месте теория хорошо подтверждается на практике. И именно здесь можно отметить один практический механизм, который как раз и может обеспечить достижение описанного выше теоретического вывода. Итак, рассмотрим типовую страну (или регион), которая включена в мировое разделения труда, и имеет как экспортные, так и импортные потоки. Уровень жизни в стране постепенно падает, поскольку экспортные потоки хиреют, как и внутренняя поддержка спроса. Возникает вопрос, как их компенсировать?

Естественный вариант – начать импортозамещение. В нормально растущей мировой экономике это далеко не всегда возможно: инвестиции в создание собственного производства велики, внутренние рынки для их компенсации недостаточны, да и правила ВТО запрещают их закрывать для импорта. При этом мировые лидеры не дремлют и заваливают ваш рынок современными образцами, в то время как вы серьезно отстаете. В общем, овчинка не стоит выделки.

Совсем другая ситуация в условиях кризиса падения эффективности капитала. Новинки появляются достаточно редко и, что самое главное, они не такие уж новинки. Кроме того, у людей денег становится все меньше, и они начинают смотреть не столько на новизну и прибамбасы, сколько на длительность работы и эффективность. Наконец, стоимость производственной базы все время падает: купить завод становится все проще и проще. А защита своих рынков может осуществляться, в том числе, за счет девальвации национальной валюты.

Для примера возьмем современную Россию. Совокупный импорт составляет здесь примерно 400 миллиардов долларов в год. Предположим (точный анализ я не проводил, возможно, что и больше), что половину этих денег можно закрыть импортозамещением. Тогда мы получим двойную картину: с одной стороны, российские производители получат на 200 миллиардов доходов больше, а с другой – потребители на существенную часть этих же 200 миллиардов повысят свою покупательную способность (поскольку зарплату получат). Согласитесь, не так уж плохо!

А теперь – какой объем инвестиций мы сможем при этом «проглотить»? Если исходить из доходности в 10% (что не так уж и мало в нынешних условиях), то в России сегодня можно смело вкладывать в импортозамещающие производства 2 триллиона долларов! При этом часть этих денег можно взять на внутреннем рынке, а со временем практически полностью перейти к рублевому обеспечению этого оборота. Вот вам, кстати, и рублевый финансовый центр, о котором столько говорят в Кремле и нашем правительстве, только воз и ныне там.

Аналогичная ситуация, только в иных масштабах, имеет место во многих странах мира. Но при этом нужно понимать: если мы отказываемся от импорта, то кто-то недополучает прибыль! И, соответственно, содержать разного рода затратные инфраструктурные объекты ему становится все сложнее и сложнее. При этом отказаться от предложенной схемы для национальных правительств становится все сложнее и сложнее, поскольку это реальный инструмент компенсации жизненного уровня населения, а население игнорировать политики никак не могут, иначе и власть можно потерять! Ну, точнее, какое-то время, конечно, игнорировать будут, но, в конце концов, решение все-таки принимать придется!

Но как только такой процесс входит в полную силу – надеяться на сохранение единой системы разделения труда и единых финансовых рынков, становится не просто сложно, а практически невозможно. Рынки начнут стремительно фрагментироваться и хорошо, если этот процесс завершится на уровне 5-6 крупных кластеров. Не исключено, что дальше начнут распадаться и они. Впрочем, это уже находится за пределами обсуждения данного текста.

Михаил Хазин

Источник