Авторское пояснение

В этом отрывке из романа «Сказания древа КОРЪ» на первом плане – Павел Корнин, сын репрессированного учёного-этнографа Александра Корнина, исчезнувшего на Соловках в 1924 году (о последнем - отрывок «На райских островах», размещённый на сайте ранее). Оставшись сиротой, не имея возможности, как сын «врага народа», продолжить после гимназии образование в вузе, подросток увлёкся кожевенным делом и стал к началу войны «золотым мастером» во мнении кремлёвских жён и состоятельных столичных модниц. Среди поклонниц его искусства оказалась черногорка Десанка, по русскому мужу – Аленникова. Её восхищение мастером переросло в чистое нежное чувство, но мужа назначили консулом в Черногорию, и «госпожа консульша» навсегда рассталась с Павлом Корниным.

И ещё добавлю: это отрывок из художественного произведения. В отрывке нет описаний внешности героев. Чтобы вы увидели их воочию, перескажу некоторые места предыдущих глав. Мать Десанки, провожая дочь в Россию, сказала: «Ты уходишь не к чужим. В твоих жилах есть русская кровь. Это от неё твои волосы не столь темны, как у черногорок». Действительно, смуглая, черноглазая Десанка выделялась из массы соплеменниц русой головкой, что придавало её южной красоте оригинальность. А Павел Корнин, несмотря на сидячую работу, долго оставался юношески стройным. Этим в мать этим пошёл. От отца мастер унаследовал характерный артистический жест, когда поправлял пятернёй волнистые каштановые волосы над невысоким лбом.



С того дня, когда Десанка Аленникова покинула с мужем Москву, ни одной вещи, достойной особого внимания, восхищения покупателя не вышло из рук Корнина. Он не унизился до небрежности в работе, ни разу фабричный приёмщик не забраковал изделие с пометкой на прикрепляемой бирке «ПК». Но пошёл с его рабочего стола «вал» просто хорошего качества, даже отличного – безупречные вещи-близнецы. Поклонники «золотого мастера», которые часто приезжали на Кривой переулок издалека, чтобы сделать индивидуальный заказ, были разочарованы. Постоянные покупатели всё чаще останавливали свой выбор на работе иных мастеров. Но Корнин остался безучастным к мнению завсегдатаев кожгалантерейных лавок. Что ему слава на языках безликих клиентов, если труд его не может оценить та, которую он, не вдаваясь в причины, избрал главной оценщицей, мнением которой дорожил! Он понимал, ей было приятно общение с мастером, на мастера не похожим. Автор массы прекрасных вещей из любимого ею материала напоминал ей являвшегося в девичьих грёзах, но так и оставшегося в них, благородного самца в горном селении Черногории, где она родилась и была названа Десанкой. Корнин был наделён талантом, этим даром богов - способностью создавать истинно художественные вещи. В них была главная составляющая привлекательности мастера в глазах Десанки, отнюдь не в его физических достоинствах.

Давно уже, накануне свадьбы, Павка-жених, работая в укромном уголке, приготовил невесте дамскую сумочку из идеально подобранных по цвету лоскутов отличнейшей кожи. Зоя была миловидна, отличалась добротой и живостью натуры. Несколько преувеличенные девичьи округлости её не портили. Из рук наблюдательного мастера-художника сумочка вышла под стать ей - добавкой к физической натуре и характеру дочери нэпмана Седова. Старик разбогател в Гражданку, выменивая у комиссаров на самогон и кокаин хлеб, изымаемый ими у крестьян по продразвёрстке, а зерно – на золотишко «бывших», припрятанное на чёрный день. При НЭПе открыл мастерскую по изготовлению кожаных изделий – от конской сбруи до перчаток новой большевистской знати. Молодой Павел Корнин стал для Седова находкой. Очень скоро посетители лавки при мастерской, демонстрируя свои покупки не отоваренной ещё здесь публике, с гордостью говорили: «От Седова» и прибавляли: «Корнина работа». Даже когда НЭП, вынужденное детище Ленина, прикажет долго жить, а эксплуататор Седов умрёт по дороге в ссылку, «Седов» и «Корнин» продолжат звучать в лавке, национализированной ради народного счастья.

Вручая Зое подарок, Корнин убедился в её неподдельной радости. Но вскоре обнаружил сумочку заброшенной, в небрежении. Жена пользовалась другой, из кожзаменителя, какой-то «калитой» (назвал Корнин мысленно с горечью), приобретённой неизвестно где. Не оценила Зоя его шедевр. Осталась равнодушной к изысканной вещи. И впоследствии милая, нежная, очень порядочная, заботливая подруга жизни, не проявляла интереса к работе мужа, бывшей для него смыслом существования.



Весной сорок первого года первенец Корниных Борька перешёл в четвертый класс. В июне родители взяли отпуска, чтобы оздоровить сына на берегу Чёрного моря. Выбрали по карте Евпаторию, как постоянную базу, с намерением объехать Крым.

Выехать из Москвы не успели. Уже при собранных вещах в растерянности застыли перед чёрной тарелкой репродуктора: выступал Молотов. Зоя не поверила. Не хотела верить. «Это война?» - «Война», - ответил Павел. Жена взглянула на мужа («С ума сошёл, что ли», - мелькнула у неё мысль). Он… он улыбался.

Это страшное для большинства людей слово, осознанный смысл его, вдруг освободило Корнина от тяжести, накопившейся в нём мало-помалу за тридцать шесть лет жизни. Она ведь только накапливалась. Выхода не было. Воспоминание о матери, убитой «революционными крестьянами» на пороге отчего дома, который она пыталась защитить, схватив в горячке дробовик мужа. Мысли об отце, может быть ещё живом. Ведь по решению Ленина и Троцкого ненужных пролетарской стране учёных, дармоедов, на каких-то пароходах, писали и говорили, вывезли за море, в буржуазную юдоль. Тревога за судьбу собственной семьи, для которой он, из «бывших», представлял угрозу (в любую ночь мог подъехать к подъезду «воронок» по доносу соседа). Подавляемое неимоверным напряжением воли чувство к Десанке. Боль её потери. Вина перед Зоей – ведь он постоянно изменял ей, мысленно! Разочарование в любимой работе…

Теперь всё это освободило душу. Стало легко. Он окончательно обретёт свободу, когда наденет военную форму, возьмёт в руки винтовку и очутится на передовой. Собственная смерть его нисколько не волновала. Поражение родины? В неё он не верил. Россия непобедима. Об этом, убеждая земляков в бессмысленности воевать с русскими, говорил гениальный канцлер Бисмарк. Пришло и для него, Корнина, время защищать Отечество, как защищал его старший брат, убитый в Галиции. Да, он будет защищать Россию! Пусть она сейчас зовётся Эсесесерией, но это от временного умомрачения. Скоро пройдёт. Для истинно русского человека есть одна, вечная ценность – Русь, Россия. А что ж чуждые ему большевики, с которыми придётся делить окопы? Они сейчас для Корнина – просто союзники. В этой войне совпали интересы верующих в коммунизм и верующих в русского Бога. Первые, в случае победы Гитлера, обречены на полное уничтожение, вторые шли на смерть ради победы над врагом, потому что в каждом русском человеке (позже это назовут «генетическим кодом») чувство хранителя земли предков доминирует над страхом перед личным небытием.

«Ты вроде бы рад? Не понимаю…», - наконец выдавила из себя жена. - «Да, Зоя, рад. Теперь от меня, как никогда, зависит ваше с Борькой будущее. Я не боюсь. Я знаю – останусь жив. Жди.



Корнина Павла Александровича, рядового стрелковой роты, добровольцем вступившего в Красную Армию, убили в первом же бою под Волоколамском первым снарядом, прилетевшим с немецкой стороны. Осколочек был совсем игрушечный – с ноготь мизинца. И поди ж ты! – мгновенная смерть.



За несколько дней до смерти, проезжая в кузове «полуторки» возводимые москвичами земляные заграждения на западных подступах к столице, он увидел среди мобилизованных горожан жену – в кирзовых сапогах, в рыжем ватнике и в сползшем на плечи пуховом материнском платке, с лопатой в руках. Корнин вскочил, закричал, да так, что полуторка отъехала к обочине дороги и остановилась. Подбежала Зоя: «Ты куда?» - «Туда». – «А, понимаю». Лицо жены было искажено какой-то мукой, бледно. «Что с тобой? Тебе плохо?» - «Тут болит», - показала женщина правой рукой на низ живота. – «Сходи к врачу». – «Какой здесь врач!» - «А Борька с кем?» - «В школе ночует… И в метро. Там рядом. Ты береги себя, Павлик». – «И ты не болей. Жди».

«Поехали, поехали!» - торопил водитель из кабины.

…Корнин не узнает, что в тот же день Зою свалит на мокрую землю противотанкового рва жесточайший приступ аппендицита. Пока её довезут на телеге до ближайшей больницы, она скончается.

Борю Корнина, десяти лет от роду, поместят в детский дом. Вскоре ребят эвакуируют за Волгу. А в фабрику на Кривом переулке попадёт крупная бомба, предназначавшаяся Кремлю. После войны руины разровняют, полуразрушенные лавки снесут, и на месте владений Седова появится сквер, который станет частью бульвара под остатками Китайгородской стены.

Борис Павлович Корнин, закончит школу, через аэроклуб попадёт в лётное училище и станет признанным асом в небе Кореи. Долго будет искать могилу отца. Родное имя найдёт на гранитной стеле над братским захоронением. А в гости к маме станет приезжать на то место, где в 1941 году находилась районная больничка и морг при ней. Все старые постройки превратятся в битый кирпич и пыль под гусеницами немецких танков. Здесь, на пустыре, уже майор в отставке Борис Павлович высадит несколько тополей. Сейчас они выше крыши строения, которое возвёл, пощадив отцовские деревья, Андрей, сын лётчика, «новый русский», бизнесмен. Его дети не застали СССР. Но знают, что родная земля называется Россией. Есть, выходит, генетическая память. Эта мысль неотделима от желания жить.

Сергей СОКУРОВ