Цель украинизации – убить в нас русских

Сегодня многие люди, прожившие на Украине всю жизнь и в совершенстве владеющие украинским языком, частенько впадают в интеллектуальный ступор, когда смотрят телеканалы и слушают радио.

Причиной тому – поток неологизмов, которым сыплют телеведущие «продвинутых» укро- СМИ. Тут тебе и в жизни ими не слыханные «автивки», заимствованные из эмигрантско-дияспорянской лексики, и «милициянты». Но такое ещё можно уразуметь, поскольку данные слова – всего лишь исковерканные «незалежниками» с детства знакомые «автомобили» и «милиционеры». Веселее, когда попадётся нечто типа «мэжповэрховый дротохид». Увы, это не канатоходец, разгуливающий по тросу, протянутому между разными этажами двух зданий, а каждому известный лифт. Ведь главное для «реформаторов языка» — чтобы было не как у русских. Вопрос даже не в уродстве этого – который языком вдруг провозгласили – уродливого дияспорянского диалекта.

Вопрос в отрыве, с мясом, целого куска народа. Помните кучмовскую «Украина не Россия»? Вот в чем фишка! Все направлено на отстройку, на отторжение от общности. Любая тема хороша, хоть Мазепа, хоть голодомор, хоть бандеровцы. Что угодно! Но главное – язык, почему им и задирают сверх всякой меры в последние двадцать лет.

Первая волну украинизации принято приписывать большевикам. Однако это не так. Всё началось в Австро-Венгрии, обеспокоенной ростом пророссийских настроений в Галичине после прохода русских войск через провинцию для помощи болгарскому народу в борьбе против турецкого ига. И сразу же после обретения Болгарией независимости началась операция по насаждению этнонима «украинец» вместо принятого тогда в Галичине «русин». Тогда же, в 1870-80 годы австрийцы приняли целую государственную программу воспитания ненависти ко всему русскому, противопоставления тех, кто согласился стать украинцем, остальным «русофилам».

Действовали, как всегда, кнутом и пряником. Если человек изъявлял желание быть украинцем, ему предоставлялись практически бесплатные кредиты, позволялось обучаться в учебных заведениях, выделялись земли. Священников, не изменивших имени предков, лишали приходов и санов, прихожан лишали льгот и прав обучать детей. Ну, и апогеем всего этого стал геноцид русинского населения в первых в Европе концентрационных лагерях Терезин и Талергоф. Их охрану преимущественно составляли те, кто уже украинизировался, а выйти на свободу можно было чрезвычайно просто: всего лишь объявив себя украинцем, а не русином.

Ради внесения разлада была внедрена «особая украинская письменность», отличавшаяся от используемой русинами русской, и грамматика, построенная по принципу «как слышу, так и пишу». Ради этого создали действующее и поныне общество «Просвита», тон в котором задавал «великий историк» Михаил Грушевский. Для написания отдельной украинской истории его специально наняло австрийское правительство, поставив задачу доказать, что украинцы и русские никогда не были единым народом. Австрийские деньги Грушевский отработал, создав труд с названием «История Руси-Украины», над которым потешались все европейские учёные, поскольку вся заслуга Грушевского была в изобретении никому не ведомого народа «древних укров» и замене в цитатах из летописей слова «Русь» на «Украина», а «рус», «русич», «русский» на «украинец».

«Просвита» массовым тиражом выпускала пропагандистские брошюры для крестьян Малороссии, не пользовавшиеся ни малейшим успехом, поскольку львовская «говирка», записанная непривычным алфавитом и по чуждым правилам была непонятна малороссам. Отклик они находили исключительно в среде нескольких десятков польских интеллигентов, строивших планы воссоздания Великой Польши от Балтийского до Чёрного моря. И лишь с 1917 года, после создания Центральной Рады и УНР, Грушевский и его последователь Петлюра, опираясь на штыки западноукраинских «сичевых стрельцов» будущего создателя ОУН Коновальца, приступили к украинизации Малороссии. Впрочем, продлившейся довольно недолго.

Следующий этап насаждения украинского самосознания начался в конце 1920 годов. Для этого в рамках политики «коренизации» к работе в советских органах власти и образования был привлечён целый ряд деятелей Западно-Украинской социал-демократической партии, а также должностных лиц УНР и ЗУНР. Украинизация под их руководством происходила крайне жёсткими методами. Любой работник, будь то уборщица или министр, мог быть уволен за незнание украинского языка или недостаточное рвение в его освоении. Был период, когда на территории УССР не существовало ни единой русскоязычной газеты. Титаническими усилиями «национально сознательных» филологов и писателей в 1930-е годы был окончательно сформирован литературный украинский язык, основой которого стали диалекты Полтавщины и Киевщины, дополненные рядом заимствований из «говирки» и специально изобретаемыми, чтобы не совпадали с русскими, словами. Именно к тому периоду относятся пресловутые «литовище», «пупоризка» и многие другие «самобытные» термины.

Планы Грушевского и привлечённых им галичанских «специалистов» по перерождению малороссов в украинцев по образу и подобию процесса перерождения русинов в украинцев шли очень далеко, вплоть до отделения Украины от СССР. Что не могло не заинтересовать чекистов. Группа реформаторов-сепаратистов была арестована. Как заявил об этом сам Грушевский, «я не герой, поэтому рассказал всё». В результате его товарищи были расстреляны или попали в лагеря, а он не только вышел на свободу, но даже «выбивал» из издательств задержанные ему гонорары при помощи новых друзей из ОГПУ.

Поскольку политика тотальной украинизации встретила серьёзное сопротивление русскоязычного населения, эксперимент свернули. Тем не менее, каждый ученик на территории УССР вплоть до распада СССР был обязан изучать украинский язык. Даже в русских школах. Исключения (по заявлению родителей) делались только для старшеклассников, переехавших из других союзных республик.

Окончательный этап тотальной украинизации начался в 1991 году по инициативе пришедших к власти РУХовцев. Именно к этому времени относится начало новой перекройки литературного украинского языка под львовские и эмигрантские нормы, а также гиперактивное языкотворчество по принципу «чтобы было не так, как у москалей». На этот раз удар был нанесён по терминологии, которой, как известно, украинский язык не просто не богат, а практически не обладает. Если не учитывать сельскохозяйственную. Именно оттуда «выросли ноги» у новоязного заменителя лифта и, например, активно внедряемого в технических вузах чуда лингвистики с названием «шухляда пэрэпихунцив» (коробка передач).

Причём, до анекдотов доходит такое «терминотворчество» не только с точки зрения русскоязычного населения. Например, один из телеканалов взял себе за правило прощаться со зрителями фразой «до здыбанки в этэри» (до встречи в эфире). Только «блискучее» слово «здыбанка» у жителей Прикарпатья обозначает не просто встречу, а свидание с целью занятия сексом(!).

Страшнее оказался филологический зуд в медицинской терминологии. Хотя бы из-за того, что врачебная ошибка, продиктованная непониманием терминов, чревата для пациента печальными последствиями. Так членом правления Всемирной федерации украинских врачебных обществ Станиславом Нечаем был выпущен «Российско-украинский (московско-русьский или московинско-русинский) медицинский (врачебный) словарь с иностранными названиями», рекомендованный для использования всем лечащим врачам Украины. Исходя из «патриотических побуждений» автор настаивает на отказе от любых неукраинских названий в медицине.

Ради представления о том, как должна выглядеть «патриотичная» медицинская терминология, приведём буквально несколько примеров из 30.000 предлагаемых замен.

Анамнез – спомын, спогад, згадка и т.д.

Биолог – жывивнык, жывознавэць

Вирус – дрибэнь, дрибэць, дрибнэць

Гипертония – напруга, напружэння, натяг

Диабет – сечовыснага, сечовыснажэння

Инфаркт – знэкровозмэртвиння, кровозапруджэння

Микроб – дрибножывэць.

В стремлении избавиться от всего русского современные «реформаторы языка» продвинулись намного дальше своих предшественников. Всем памятен урок ненависти, преподанный воспитанникам детского сада «свободовкой» Ириной Фарион (кстати, а почему не «Ярыной Хварион», ведь украинская форма имени «Ирина» звучит именно так, а «свидомые» лингвисты доказывают, что буква «эф» — тоталитарная москальская замена украинского «хв»), издевавшейся над детьми с русскими именами. Но это лишь самый вопиющий факт. Многие даже не обращают внимания на то, что из Михаила незаметно превратились в Михайло, из Георгия в Егора, из Андрея в Андрия, из Дарьи в Дарыну, из Фёклы в Пэклю. Причём, вернуть себе своё настоящее имя будет очень сложно. Например, экс-губернатору Харьковщины Кушнарёву потребовалось судиться, чтобы в его паспорте вместо «Евгэн» было записано «Евгений». Причём, все эти художества «национально-свидомые» вытворяют только с именами, имеющими русские аналоги. Они никогда не заменят «Джордж» или «Жорж» на «Егор», а «Жан» или «Джон» на «Иван». К слову, ни в одной стране мира не практикуется подобного «перевода» личных имён, это – чисто свидомитское ноу-хау.

Для чего это делается? Ответ ясен: чтобы вдолбить в подсознание мысль о том, что украинцы и русские – чуждые друг другу народы, отличающиеся друг от друга всем: историей, языком, менталитетом, верой и даже именами. Вдолбить со школьных лет, с младенчества, с рождения. Как вдолбили кнутом и пряником жителям Галичины мысль о том, что они не русины, а украинцы. И цель жизни любого жителя Украины – сначала убить в себе, а потом всю жизнь ненавидеть всё русское.

Чтобы добиться этого в трёх областях, входивших некогда в Австро-Венгерскую империю, понадобилось почти сто лет. Остальную Украину пытаются перековать в русофобов всего четверть века. И шанс остаться самими собой у нас ещё есть. Но лишь в одном случае: если мы этому будем сопротивляться.




Сергей Колесник, Харьков