В формуле легитимности государственной власти есть такая часть: «легитимность – это убежденность большинства общества в том, что данная власть обеспечивает спасение страны, что эта власть сохраняет главные ее ценности». Таким образом, легитимно только государство, которое отвечает базовым нравственным ценностям, которым привержено большинство населения в данный исторический период – нравственное государство.
Даже длительные социальные тяготы можно перетерпеть и простить власти, если они согласуются с совестью. Но если власть нестерпимо безнравственна, население начинает неповиновение или даже безнадежную на первых этапах борьбу. Гражданская война — это следствие полной утраты легитимности власти в глазах большой части населения, столь сильной и возмущенной, что готова идти на огромные жертвы. П.А. Сорокин писал (1944): «Гражданские войны возникали от быстрого и коренного изменения высших ценностей в одной части данного общества, тогда как другая либо не принимала перемены, либо двигалась в противоположном направлении. Фактически все гражданские войны в прошлом происходили от резкого несоответствия высших ценностей у революционеров и контр-революционеров».
Как обстоит это дело в постсоветской России? Начиная с конца 80-х годов государство России (и в составе СССР, и «независимой») переживает волнообразный кризис легитимности, порожденный конфликтом ценностей, в котором власть воспринималась как безнравственная. Ценностный конфликт – это самостоятельный фактор российского кризиса, особый фронт противостояния. В 90-е годы он маскировался материальными бедствиями населения, «элита» же сводила дело к «зависти люмпенов». Сейчас видно, что положение гораздо серьезнее.
Принципиальный дефект той мировоззренческой структуры, на основе которой производилось целеполагание реформ – этический нигилизм, игнорирование тех ограничений, которые «записаны» на языке нравственных ценностей.
Рассмотрим ряд нравственных конфликтов с государством в нынешней России – учитывая, что они отягощены и вполне рациональными противоречиями. Все эти конфликты (мы приводим небольшую часть их) уже соединились в систему, которая может превратиться для государства в «экзистенциальную ловушку» – население не захочет иметь с ним дела. Государство «останется без народа».
В 2009 г. было опубликовано большое исследование «Фобии, угрозы, страхи: социально-психологическое состояние российского общества». В нем речь идет о духовном состоянии общества на пике благосостояния (весной 2008 года). Коротко сказано так: «Какова же социальная напряженность в российском обществе? Каждый пятый россиянин (21%) считал в сентябре 2008 года, что она возрастает существенно; более трети наших сограждан (36%) исходят из того, что напряженность возрастает не существенно; почти 40% населения, напротив, полагают, что ее уровень либо снижается, либо остается примерно таким же, как раньше».
Таково было состояние после 8 лет непрерывного роста потребления материальных благ — объем розничного товарооборота вырос с 2000 по 2008 год почти в три раза. Почему же большинство считало, что напряженность растет, а остальные не были уверены, что она снижается?
Социологи уточняют, что «лидером негативно окрашенного чувства стало чувство несправедливости происходящего вокруг, которое свидетельствует о нелегитимности для наших сограждан сложившихся в России общественных отношений». Вот какую культурную травму пережили люди: «большинство населения (58%) жило с практически постоянным ощущением всеобщей несправедливости». Постоянное ощущение всеобщей несправедливости! Это постоянная духовная пытка, вызванная даже не столько личной бедой, сколько страданиями соотечественников в целом – проблема нравственная.
Социологи объясняют: «Жить с постоянным ощущением несправедливости происходящего и одновременным пониманием невозможности что-то изменить, значит постоянно находиться в состоянии длительного и опасного по своим последствиям повседневного стресса. Сочетание это достаточно распространено … лишь 4% населения никогда не испытывают обоих этих чувств».
Организовать такое качество жизни для 96% населения на пике нефтяных цен в стране, занимающей первое место в мире по продаже нефти – значит, допустить резкое расхождение между системой нравственных ценностей власти и населения. Это нанесло населению России культурную травму.
Вот определение этого феномена: «Если происходит нарушение порядка, символы обретают значения, отличные от обычно означаемых. Ценности теряют ценность, требуют неосуществимых целей, нормы предписывают непригодное поведение, жесты и слова обозначают нечто, отличное от прежних значений. Верования отвергаются, вера подрывается, доверие исчезает, харизма терпит крах, идолы рушатся» . Нравственное чувство людей оскорбляла начатая еще во время перестройки интенсивная кампания по внедрению в язык «ненормативной лексики» (мата). Его стали узаконивать в литературе и прессе, на эстраде и телевидении. Это была диверсия в сфере нравственности посредством «порчи» языка. Опросы 2004 г. показали, что 80% граждан считали использование мата на широкой аудитории недопустимым. Но ведь снятие запрета на использование мата было на деле частью культурной политики! Это был акт войны против одной из нравственных норм, связывающих народ. Недаром 62% граждан одобрило бы введение цензуры на телевидении.
В 90-е годы началось лавинообразное обрушение нравственных норм. Этика любви, сострадания и взаимопомощи ушла в катакомбы, диктовать стало право сильного. Оттеснили на обочину, как нечто устаревшее, культуру уживчивости, терпимости и уважения. Мы переживаем реванш торжествующего хама – в самых пошлых и вызывающих проявлениях, повсеместное оскорбление обычаев и приличий. Втоптано в грязь массовое художественное чувство, которое укрепляет этику эстетикой. Дикторы телевидения заговорили с ёрничеством и улыбочками, программы наполнились невежеством и дешевой мистикой.
Телевидение крутит игровые шоу типа: «Слабое звено», «За стеклом», «Последний герой». Каков нравственный стержень этих программ? Утверждение социал-дарвинистских принципов борьбы за существование как закона жизни общества. Неспособные уничтожаются, а приспособленные выживают в «естественном отборе». Социологи пишут, что в этих программах «акцент делается на возможностях победы над противником через подкуп, сговор, активизацию темных, находящихся в глубине души инстинктов. Практически во всех программах прослеживается идея, что для обладания материальным выигрышем, т.е. деньгами, хороши любые средства. Таким образом, программы ориентируют зрителя на определенный вариант жизни, стиль и способ выживания».
В отношении обедневшей половины населения России наша официальная культура ведет себя, как в отношении низшей расы. Ее просто не замечают, а если и упоминают, то с «романтической» или глумливой подачей. Социальная драма миллионов людей не вызывает минимального уважения. Гастарбайтеры! Бомжи! Пьяницы! Колоритные фигуры российского телевидения. О благородстве теперь говорить не принято, это вещь чуть ли не реакционная. Но нравственное государство обязано провозглашать нормы благородства как обязательные – и подкреплять это действиями.
Ложь
Реформа привела к важному провалу в культуре – элита присвоила себе право на ложь. Обман стал нормой в дискурсе власти – вот главное. Ложью был пропитан дискурс перестройки, представлявший ее переходом к демократии. Население искренне верило в эти лозунги, но стоило ликвидировать СССР, как те же идеологи стали издеваться над обманутым населением с удивительной глумливостью.
Вот циничное признание А.Н. Яковлева: «После XX съезда в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества. Избрали простой, как кувалда, метод пропаганды "идей" позднего Ленина. Надо было ясно, четко и внятно вычленить феномен большевизма, отделив его от марксизма прошлого века. А потому без устали говорили о "гениальности" позднего Ленина, о необходимости возврата к ленинскому “плану строительства социализма” через кооперацию, через государственный капитализм и т. д. Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработала (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и “нравственным социализмом”».
И Горбачев, и Яковлев карабкались наверх по номенклатурной лестнице КПСС и докарабкались до ее вершины. На каждой ступеньке они клялись в верности коммунизму и СССР. Горбачев даже стал Президентом СССР и давал ему присягу на верность. Но прошло всего два года, и он в своей лекции в Мюнхене 8 марта 1992 г. сказал: «Мои действия отражали рассчитанный план, нацеленный на обязательное достижение победы… Несмотря ни на что, историческую задачу мы решили: тоталитарный монстр рухнул» . Мыслимое ли дело – услышать от президента страны такое признание! И мыслимое ли дело двадцать лет после этого признания оказывать ему в преданной им стране всяческие почести!
Согласие населения на реформу было, как говорится, общественным договором власти с народом. Суть его была сформулирована так: «Больше справедливости! Больше социализма». А что власть совершила на деле? Вот откровение А.Н. Яковлева в 2003 году: «Для пользы дела приходилось и отступать, и лукавить. Я сам грешен – лукавил не раз. Говорил про “обновление социализма”, а сам знал, к чему дело идет... Есть документальное свидетельство – моя записка Горбачеву, написанная в декабре 1985 года, то есть в самом начале перестройки. В ней все расписано: альтернативные выборы, гласность, независимое судопроизводство, права человека, плюрализм форм собственности, интеграция со странами Запада… Михаил Сергеевич прочитал и сказал: рано. Мне кажется, он не думал, что с советским строем пора кончать».
Власть заранее готовилась обмануть общество (партнера по общественному договору!) и готовила ликвидацию социализма и СССР. Нынешняя власть, не отмежевалась от этого обмана, и это безнравственно – как же она может рассчитывать на уважение?
Подойдем с другой стороны. В Послании Президента 2004 года В.В. Путин говорит: "С начала 90-х годов Россия в своем развитии прошла условно несколько этапов. Первый этап был связан с демонтaжем прежней экономической системы... Второй этап был временем расчистки завалов, образовавшихся от разрушения "старого здания"... Напомню, за время длительного экономического кризиса Россия потеряла почти половину своего экономического потенциала".
Но ведь реформа 90-х годов представлялась обществу как модернизация отечественной экономики – а теперь оказывается, что это был ее демонтаж, причем грубый, в виде разрушения «старого здания». На это согласия общества не спрашивали, а разумные граждане никогда бы не дали такого согласия. Ни в одном документе 90-х годов не было сказано, что готовился демонтаж экономической системы России. Власть следовала тайному плану, она заведомо лгала обществу! Как же можно сегодня похваливать эту ложь и повторять, что «курс реформ неизменен»! Власть отвергла категорический нравственный императив, сформулированный Кантом и взятый за основу современной политической философией.
Вот важная операция уже в постсоветской России – дефолт 1998 года. Подготовка к этой операции изучалась специалистами, и последствия могли быть сильно смягчены. В январе 1998 года в Российском торгово-финансовым союзе был подготовлен и в апреле того же года разослан в министерства, ведомства и Центральный банк доклад, в котором были с большой точностью предсказаны момент и ход приближающегося финансового кризиса. Доклад был подготовлен на основе анализа большого объема информации из зарубежных и российских источников. Вывод сводился к тому, что Россия стояла на грани пятикратной девальвации рубля и обвала фондового рынка.
Этот доклад был продуктом профессионального «мониторинга экономической ситуации», выполненного по заказу государственных структур. Но против этого доклада сразу были приняты меры чиновниками высшего ранга. Экс-министр экономики Е. Ясин назвал его «антиутопией», Ясина поддержал А. Чубайс. Начальник департамента ценных бумаг Минфина РФ Белла Златкис 20 мая (!) советовала инвесторам: «Говорю с полной уверенностью: надо покупать ГКО. Их доходность столь высока, что компенсирует возможные риски изменения курсовой стоимости рубля. Кстати, такой же совет могу дать не только частным инвесторам, но и профессиональным участникам фондового рынка».
Председатель Центробанка С. Дубинин даже призывал «плюнуть в глаза» тем, кто «распускает слухи» о девальвации рубля. А буквально накануне дефолта Ельцин заявлял: «Дефолта не будет!» Эта ложь разорила огромное число вкладчиков, малых и средних предпринимателей – и обогатила узкую группу, имевшую доступ к информации. А Ясин остался в ранге экономического гуру и возглавляет Высшую школу экономики. Белла Златкис была повышена в должности и стала заместителем Министра финансов. О Чубайсе и говорить нечего.
Уже после 2000 года был снят целый ряд фильмов с заведомой ложью о войне – и в основном на даньги из государственного бюджета! Ложь разоблачалась и военными специалистами, и непосредственными участниками событий, но эти разоблачения трибуны не получали.
Производство фильмов, стравливающих людей и поколения ложью, было поставлено на поток.
Вот сериал «Штрафбат». Во множестве писем историки и ветераны, вплоть до высшего ранга, предупреждали постановщиков, что практически все существенные утверждения фильма ложны – это воспринималось ими со смехом. С трудом удалось не допустить выхода на экран подлого фильма «Дом» (режиссер Алексей Учитель). Этот фильм, «открывающий неизвестные страницы истории Великой Отечественной войны», показывал такую историю: в 1943 г. в Мурманске под видом «Дома дружбы» якобы был создан бордель для иностранных моряков. После войны все девушки были посажены на три баржи, которые затем вывели в море и затопили. В сценарии сказано: «Море в тот день было абсолютно ровным, как зеркало, и головы женщин еще какое-то время были видны на поверхности воды». Когда А. Учителя спросили: «Это реальная история?», – он ответил: «Абсолютно».
Протесты российских ветеранов не возымели никакого эффекта, съемки остановили лишь благодаря протестам английских моряков-ветеранов, которые водили караваны в Мурманск. Влиятельная лондонская газета писала: «Выжившие после нападений немецких подводных лодок приведены в ярость создателями фильма, рисующими их восторженными клиентами публичного дома». Но зато А. Учителю сразу присвоили звание народного артиста России!
Но, пожалуй, самой гнусной подлостью стал фильм о детях «Сволочи» (режиссер А. Атанесян, по повести В. Кунина). Фильм вышел в 2006 г., по центральному телевидению его показали перед 9 мая 2010 года. В фильме рассказывается о детской диверсионной школе, якобы созданной НКВД в Алма-Ате из беспризорников и подростков с уголовным прошлым, которых готовили в качестве «русских камикадзе». Режиссер в ряде интервью заявлял, что «фильм основан на реальных событиях, которые происходили в годы Великой Отечественной войны в 1943 году».
В своей биографии в мюнхенском издании «Сволочей» Кунин писал: «Я попал в школу альпинистов-диверсантов под начало полковника НКВД, заслуженного мастера спорта Погребицкого, знаменитого альпиниста. Мы были разбиты на пятерки, в которых собирали таких, как я, – из тюрем. Мальчики эти были готовы на все, они были способны перерезать глотку кому угодно. Чему нас только не учили – и слалому-гиганту, и стрельбе на скоростном спуске, и умению 250-граммовой толовой шашкой сделать 200-тонный снежный обвал, и тому, как убивать ножом с расстояния в 12-15 метров. Обучали нас пленные немцы из группы «Эдельвейс» и русские наши бандиты из НКВД».
Это подлая ложь – в справке Центрального архива Министерства обороны сказано: «Фейнберг Владимир Влад., 1927 г. р., призван в декабре 1944 г., еврей, дом. адрес: г. Алма-Ата. ул. Калинина, 63... Приказы об откомандировании его в сентябре 1945 г. во 2-е Чкаловское военно-авиационное училище летчиков-наблюдателей (ныне Оренбургская область), решение педсовета об отчислении 15 мая 1946 г. в связи с учебной неуспеваемостью, а затем об отчислении 11 декабря 1946 г. за недисциплинированность из Московской военно-авиационной школы (г. Серпухов)».
ФСБ РФ дала справку, что «в составе ВЧК-ОГПУ-НКВД-МВД СССР за 1918-1991 годы детских диверсионных школ никогда не существовало» (а в немецкой армии были школы, в которых диверсионно-подрывной работе обучались завербованные или похищенные из советских детских домов подростки в возрасте 13-17 лет). На фильм «Сволочи» ушло 2,5 миллиона долларов, 700 тыс. долларов оплатило Федеральное агентство по культуре и кинематографии. Фильм был удостоен премии Россия-2007 за лучший фильм года. Правда, актер и режиссер Владимир Меньшов, которого пригласили на церемонию вручения премии, открыв конверт, бросил его на пол и сказал, что не будет вручать приз «этому подлому и позорящему мою страну фильму».
Интересно, как ко всему этому относится российская юстиция? Оскорбление чувств верующих и неверующих ее, видимо, не волнует. Ну что тут можно сказать о нравственности государства с его Министром культуры, щедрыми Федеральными агентствами и «народными артистами»!
Хамство элиты под защитой государства
Когда в 1990-1991 годы впервые перед людьми предстали небывалые жестокость и хамство «элиты», они поразили многих. Как возникло на почве русской культуры такое явление? Можно вспомнить появление этой новой «элиты» на общественной сцене. А.Н. Яковлев представлял основную массу трудящихся не иначе как паразитов, поражал мировую общественность заявлениями о “тотальной люмпенизации советского общества”, которое надо “депаразитировать”. Даже приводил довод, достойный параноика: «Тьма убыточных предприятий, колхозов и совхозов, работники которых сами себя не кормят, следовательно, паразитируют на других». Рабочие и крестьяне сами себя не кормят, а паразитируют на других — на ком? И ведь этим извращениям социального расизма аплодировали!
В Концепции закона о приватизации (1991 г.) в качестве главных препятствий ее проведению назывались такие: «Миpовоззpение поденщика и социального иждивенца у большинства наших соотечественников, сильные уpавнительные настpоения и недовеpие к отечественным коммеpсантам (многие отказываются пpизнавать накопления коопеpатоpов честными и тpебуют защитить пpиватизацию от теневого капитала); пpотиводействие слоя неквалифициpованных люмпенизиpованных pабочих, pискующих быть согнанными с насиженных мест пpи пpиватизации».
Может ли власть, соблюдающая минимум приличий, позволить себе такую фразеологию в официальном документе! Мыслимо ли в государственном документе заявить, что большинство соотечественников якобы имеют «миpовоззpение поденщиков и социальных иждивенцев» (тpудящиеся – иждивенцы, какая бессмыслица). Такой антиpабочей фpазеологии не потеpпела бы политическая система ни одной мало-мальски цивилизованной стpаны, даже в желтой прессе подобные выражения вызвали бы скандал – а у нас ее применяли их в законопроектах.
Можно ли говорить о нравственности государства, если ценностная система господствующего меньшинства по всем существенным позициям антагонистична населению – то есть, страной правит этически враждебная и маргинальная группа?
Как обстоит это дело в данный момент? Вот вывод авторитетного российского психиатра: «Развиваются чувство неудовлетворённости, опустошённости, постоянной усталости, тягостное ощущение того, что происходит что-то неладное. Люди видят и с трудом переносят усиливающиеся жестокость и хамство сильных». Это – критерий экзистенциальный. Какой позитив ему может противопоставить государство? Можно ли оправдывать его соучастие с «сильными» тем, что молодежь привыкает к этой жестокости и этому хамству, учится этой новой для России культуре у «сильных»? Элита стала более жестко формулировать мальтузианские установки в отношении российских (точнее, почти исключительно русских) «лентяев и люмпенов».
Вспомним что писал о крестьянах, уже в 2010 году, Лев Любимов, заместитель научного руководителя Высшей школы экономики – «мозгового центра», главного разработчика программ реформирования РФ: «Одно делать нужно немедленно – изымать детей из семей этих «безработных» и растить их в интернатах (которые, конечно, нужно построить), чтобы сформировать у них навыки цивилизованной жизни». Да ведь это объявление войны! Такой привет от «демократической интеллигенции» русскому крестьянству не скоро забудется.
Вновь вышел на тропу войны и прораб перестройки, многолетний декан в МГУ, бывший мэр Москвы, а сегодня ректор и пр. – Г.Х. Попов. Он выдал такие «откровения демократа», что поначалу многие подумали – не мистификация ли это: «На что следует — в свете опыта двадцати лет, прошедших после Великой антисоциалистической революции 1989—1991 годов, — обратить особое внимание?.. Обозначу сугубо тезисно главные проблемы. Их мы обсуждали в Международном союзе экономистов, и они, надеюсь, будут полезны всем, в том числе участникам встречи двадцати ведущих стран мира… Должны быть установлены жесткие предельные нормативы рождаемости с учетом уровня производительности и размеров накопленного каждой страной богатства. Пора выйти из тупика, на который указывал еще Мальтус: нельзя, чтобы быстрее всех плодились нищие… Страшную перспективу прогрессирующего накопления у одного ребенка генетических болезней уже двух родителей надо прервать. Наиболее перспективным представляется генетический контроль еще на стадии зародыша и тем самым постоянная очистка генофонда человечества».
Главное для хозяев мира, по мнению этого босса, – очистить генофонд человечества посредством массовой выбраковки неплатежеспособных зародышей, запретить плодиться нищим, а число бюллетеней при выборах в Госдуму выдавать в одни руки согласно доходу избирателя.
Сращивание государственной элиты с преступным миром
Совокупность наблюдений показывала, что раскол общества по нравственным основаниям был порожден решением власти привлечь в реформу организованную преступность в качестве дееспособной социальной силы. Перераспределение национальной собственности, нелегитимное и во многом противозаконное, требовало огромного объема «грязной работы», которую можно было возложить только на преступный мир, это подпольное «государство в государстве». Это решение было важным отступлением от принципов нравственного государства.
Теневую и криминальную экономику стали укреплять с 1985 года — передав ей производство и торговлю алкогольными напитками, отменив монополию на внешнюю торговлю, разрешив обналичивание денег из безналичного контура и начав разгон и дискредитацию правоохранительных органов. Даже культуру подключили, легализовав нецензурную лексику, начав интенсивную кампанию по внедрению уголовной лирики и языка, переориентировав кино и телевидение на показ и романтизацию преступного мира.
В разных выражениях социологи и криминологи пишут об одном и том же процессе. Приведем несколько выдержек: «В постсоветскую эпоху наблюдается экспансия экономических преступлений в разные неэкономические институты общества – в сферу политики, правоохранительных органов, в финансовые учреждения, службы таможни, налоговую полицию, в учреждения культуры (музеи, библиотеки, хранилища) и т.д. Именно эта экспансия и означает, что экономическая преступность становится фактором криминализации не только экономики, но и общества. Этот процесс был облегчен повсеместно проводившейся приватизацией. Она вовлекла в операции с собственностью миллионы людей, расширила социальную базу экономической преступности по сравнению с эпохой СССР».
Этот вывод был сделан в 1997 году. А 10 декабря 2010 года с таким заявлением выступил Председатель Конституционного суда Валерий Зорькин: «Свой анализ я хочу посвятить нарастающей криминализации российского общества. Увы, с каждым днем становится все очевиднее, что сращивание власти и криминала по модели, которую сейчас называют «кущевской», – не уникально. Что то же самое (или нечто сходное) происходило и в других местах – в Новосибирске, Энгельсе, Гусь-Хрустальном, Березовске и так далее. Всем – и профессиональным экспертам, и рядовым гражданам – очевидно, что в этом случае наше государство превратится из криминализованного в криминальное. Ибо граждане наши тогда поделятся на хищников, вольготно чувствующих себя в криминальных джунглях, и «недочеловеков», понимающих, что они просто пища для этих хищников. Хищники будут составлять меньшинство, «ходячие бифштексы» – большинство. Пропасть между большинством и меньшинством будет постоянно нарастать. По одну сторону будет накапливаться агрессия и презрение к «лузерам», которых «должно резать или стричь». По другую сторону – ужас и гнев несчастных, которые, отчаявшись, станут мечтать вовсе не о демократии, а о железной диктатуре, способной предложить хоть какую-то альтернативу криминальным джунглям».
Председатель Конституционного суда констатирует, что организованная преступность сильнее нынешнего государства, поскольку выработала эффективную модель сращивания с властью и с бизнесом в антисоциальную хищную силу.
Это значит, что в нынешнем формате и на нынешней идеологической базе государство за двадцать лет не выполнило своей главной миссии – сохранить и укрепить культурное ядро общества, опирающееся на общепринятые нравственные нормы. Еще предстоит исследовать процесс заключения небывалого союза уголовного мира и власти в конце 80-х годов ХХ века. Теперь разорвать этот узел будет очень трудно, это едва ли не главный фактор деморализации общества. Умудренный опытом человек, прошедший к тому же через десятилетнее заключение в советских тюрьмах и лагерях — В.В. Шульгин — написал в своей книге-исповеди (1958) такие слова:
«Из своего тюремного опыта я вынес заключение, что «воры» (так бандиты сами себя называют) — это партия, не партия, но некий организованный союз, или даже сословие. Для них характерно, что они не только не стыдятся своего звания «воров», а очень им гордятся. И с презрением они смотрят на остальных людей, не воров... Это опасные люди; в некоторых смыслах они люди отборные. Не всякий может быть вором! Существование этой силы, враждебной всякой власти и всякому созиданию, для меня несомненно. От меня ускользает ее удельный вес, но представляется она мне иногда грозной. Мне кажется, что где дрогнет, при каких-нибудь обстоятельствах, Аппарат принуждения, там сейчас же жизнью овладеют бандиты. Ведь они единственные, что объединены, остальные, как песок, разрознены. И можно себе представить, что наделают эти объединенные «воры», пока честные объединяются».
Мы наблюдали в конце 80-х годов, как поднялась со дна советского общества темная сила, которая стала разрушать нравственный фундамент России. Но в «политическом классе» немало таких, кто видят в этой силе светлое начало, которое уничтожило «империю зла» и освободило сильных, способных удержать в загоне слабых («люмпенов и иждивенцев»). Так и произошел нравственный разрыв между основной массой населения и властью, посадившей на ее шею такую «элиту».
Речь здесь не о несправедливости, не об эксплуатации и даже не о неравенстве, что само по себе вызывало возмущение, а именно о безнравственности как особом культурном оформлении наступившего на человека социального зла. В 80-е годы произошла гибридизация антисоветской культуры и сословного чванства номенклатуры с уголовными приемами унижения человека. Власть 90-х годов к этому культурному течению примкнула и им воспользовалась, а власть 2000-х годов не встала на защиту населения.
Приватизация как грабеж
В социальном плане главным действием постсоветского государства в России была приватизация общенародной (государственной) собственности. В отчето о большом Всероссийском исследовании (май 2006 г.) так определяется статус приватизации как социального факта: «Самым существенным моментом в экономических, а стало быть, и в социальных, преобразованиях в России в последние пятнадцать лет явилось кардинальное изменение роли частной собственности в жизнедеятельности российского социума. Именно ее утверждение в качестве базовой формы собственности означало переход от одной общественно-экономической формации (так называемый «развитый социализм») к другой (олигархический капитализм)… Очевидно, что главным инструментом [реформ] и в 1990-е годы, и в настоящее время является приватизация. Именно на ее основе была осуществлена небольшой группой номенклатурных чиновников экспроприация собственности государства и денежных средств населения».
Это «самое существенное» действие развело в нравственном плане государство и большинство населения на две расходящиеся дороги. Уже в 1994 г., еще в ходе приватизации, наблюдалось важное явление – непримиримое неприятие приватизации сочеталось с молчанием населения. Многие тогда замечали, что это молчание – признак гораздо более глубокого отрицания, чем протесты, митинги и демонстрации. Это был признак социальной ненависти, разрыв коммуникаций – как молчание индейцев во время геноцида.
Видный социолог Н.Ф. Наумова писала, что «российское кризисное сознание формируется как система защиты (самозащиты) большинства от враждебности и равнодушия властвующей элиты кризисного общества». На это важное наблюдение В.П. Горяинов заметил: «Сказанное как нельзя точно подходит к большинству населения России. Например, нами по состоянию на 1994 год было показано, что по структуре ценностных ориентаций население России наиболее точно соответствовало социальной группе рабочих, униженных и оскорбленных проведенной в стране грабительской приватизацией».
Здесь произнесено символическое определение: грабительская приватизация. Она не просто обездолила, она унизила и оскорбила трудящихся.
В обзоре результатов общероссийского исследования «Новая Россия: десять лет реформ», говорится: «Проведение ваучерной приватизации в 1992-1993 гг.» положительным событием назвали 6,8% опрошенных, а отрицательным 84,6%» . Таким образом, в 2002 году общественная оценка приватизации была однозначно негативной. И власть, и пресса объясняют эту оценку тем социальным бедствием, которое последовало после приватизации, игнорируя более глубокое явление – нравственный конфликт, который не сводится к материальному благосостоянию и не снимается ростом потребления. Культурная травма, нанесенная приватизацией, не растворилась в нефтедолларах, а «перекристаллизовалась».
В исследовании, проведенном в июне 1996 сделан такой вывод: «Абсолютное большинство россиян (92% опрошенных) убеждено, что «современное российское общество устроено так, что простые люди не получают справедливой доли общенародного богатства». Эта несправедливость связывается в массовом сознании с итогами приватизации, которые, по мнению 3/4 опрошенных, являются ничем иным как «грабежом трудового народа»…
Данные опроса подтвердили ранее сделанный вывод о происходящем ныне процессе преобразования латентной ценностной структуры общественного мнения в форме конфликтного сосуществования традиционных русских коллективистских ценностей, убеждений социалистического характера, укоренившихся в предшествующую эпоху, и демократических ценностей, индивидуалистических и буржуазно-либеральных взглядов на жизнь». Вот – главное основание системного кризиса – произошел раскол общества по ценностным основаниям. Принять господство олигархических структур (плутократии) – это немыслимый регресс, с которым общество с современной культурой не может примириться. Это состояние может быть терпимо лишь как временная аномалия.
Заключение
А.С. Панарин говорит о катастрофических изменениях во всем жизнеустройстве России и добавляет: «Но сказанного все же слишком мало для того, чтобы передать реальную атмосферу нашей общественной жизни. Она характеризуется чудовищной инверсией: все то, что должно было бы существовать нелегально, скрывать свои постыдные и преступные практики, все чаще демонстративно занимает сцену, обретает форму «господствующего дискурса» и господствующей моды».
Богатство новой «элиты», полученное социальным ограблением, разрушило общество – вот суть национальной катастрофы, всех слоев и поколений. Эта реформа осознана как ЗЛО. Отсюда и отчуждение от государства, загоняющее страну в ловушку. Власть должна была проклясть грабителей или хоть символически порвать с ними. Тогда можно было бы перевернуть страницу и строить новую Россию. Но нет, тяжел камень на дно тянет.
Раздел: 