Между Столыпиным и Сталиным: российская государственная идеология в поисках идентичности и образов.
Хоть государство разъедают коррупция и беспредел властей, страна будет стоять, пока есть в ней герои и праведники. Но кого из великих можно вписать в метод «критического патриотизма»?
Где, укажите нам, отечества отцы, Которых мы должны принять за образцы?
А.С.Грибоедов, «Горе от ума»
Это был очень странный скандал. О каналом НТВ фильма «Служу Советскому Союзу» высокие скандалившие стороны высказывались открыто, публично и довольно резко. Конфликт нисколько не пытались затушевать. Но и не раздували. И то, что началось, как концептуальная идеологическая полемика между министром культуры РФ Владимиром Мединским и НТВ (как-никак «третьей кнопкой» российского телеэфира) - в итоге было сведено к анекдоту и завершилось не лишённой остроумия репризой.
Всё это тем более странно, что министр, к тому времени ещё и месяца не проработавший в должности, явно был назначен не столько как историк и профессор МГИМО, сколько, прежде всего, именно как идеолог со статусом активиста избирательной кампании Владимира Путина и видного функционера «Единой России». Но, с другой стороны, - и НТВ сыграла немалую роль в путинской победе, да и возглавляющий телекомпанию Владимир Кулистиков не давал повода усомниться в своей лояльности и понятливости: что он вполне способен, получив «указания на ошибки», скорректировать позицию канала и сетку вещания. Что, кстати говоря, отчасти и было сделано.
Этот сюжет обсуждался и в России, и у нас совсем недавно. Так что детали напомним вкратце.
Началось всё дело с песенки, А потом - пошла писать!
На самом деле, песенкой вся эта история закончилась. А началась она, как ни странно, с украинского телевидения. Точнее, с того, что российский министр культуры его посмотрел. Трудно сказать, какой именно телеканал, поскольку на «Интере» фильм показывали ещё в начале года, а в своём микроблоге в Твиттере Владимир Мединский 15 июня : «Ночью посмотрел прошедший по укрТВ фильм "Служу Советскому Союзу!" План-ся на НТВ 22.06. Да... Просто нет слов. "Штрафбат" отдыхает». И через 12 минут : «Интересно, кто финансировал фильм "Служу Советскому Союзу"? Хочется просто посмотреть человеку в глаза...».
Факт возмущения министра готовящимся в День памяти и скорби кощунством незамедлительно перекочевал из Твиттера в СМИ, затем последовало открытое письмо Мединского гендиректору НТВ Владимиру Кулистикову. В скобках заметим, что с письмом произошла какая-то странность: о его содержании писали многие, но аутентичный текст послания ныне отсутствует даже на . Во всяком случае, отсутствует по адресной ссылке в в журнале «Однако» (не программы «Первого канала», а как бы самостоятельного медиа-ресурса).
Впрочем, на министерском сайте имеется вполне официальный : «Я высказал позицию, что, на мой взгляд, столь, скажем, спорная кинолента, демонстрируемая в прайм-тайм 22 июня - это вызов...». И т.д., отдельно подчёркивая, что телевидение «ни в какой степени не подчиняется Минкультуры» и «мы не собирались и не собираемся никак влиять на внутреннюю сетку телевизионного вещания и вообще на программную политику...». В приложении к комментарию приведены тексты обращений граждан, протестующих против демонстрации фильма - и вообще, и конкретно 22 июня.
НТВ реагировал разнообразно. Сначала пресс-служба телеканала комментировать письмо Мединского, как адресованное «лично гендиректору НТВ» (это об «открытом»-то послании?). Затем, накануне решающего дня, , что сетка вещания канала меняться не будет. Однако за несколько часов до времени «К» на собственном сайте NTV.RU , что определённые изменения в вещании произойдут. Канал не отказывался от трансляции спорного фильма в указанный день и указанное время, однако (как бы для компенсации) обещал сразу после «Служу Советскому Союзу» показать другой, интригующе не поименованный, «легендарный фильм о Великой Отечественной войне».
И показал - «Падение Берлина». (в 19:50, когда трансляция «Служу Советскому Союзу» 20 минут как шла) - как «знаменитую эпопею 1949 года», ставшую лидером проката 1950 года. Там же сообщалось, что эта лента Михаила Чиаурели - «яркий пример кино периода сталинизма. В нем много "лубочных" сцен со Сталиным: вождь сажает деревья, общается с рабочим-сталеваром...» и т.д.
Подтекст был очевиден: если идеологам Минкульта не нравится киносказка «Служу Советскому Союзу», то пусть вволю утешатся «киноправдой» периода «культа личности». Действительно, этот фильм Чиаурели стал чуть ли не самым пафосным в обильной сталиниане советского кинематографа. В кульминационном финале Вождь всех народов, весь в белом, аки ангел небесный, нисходит с высот прямо на развалины поверженного рейхстага, вызывая неистовый восторг ликующих на площади народов. Причём именно «всех» (стоит отметить, что украинский народ представляет персонаж Юрия Тимошенко, позже ставшего нашим легендарным Тарапунькой).
Этим конфликт исчерпался не вполне. Прошло ещё несколько дней, и там же, на NTV.RU, был не без торжественности обнародован :
Уважаемый Владимир Ростиславович!
Наконец-то нашел время, место, а главное, форму для ответа на Ваше открытое письмо. Меня сподвигли Ваш пафос, шедевр Юза Алешковского и строчка из песни той незабвенной эпохи:
Министр Мединский, Вы большой ученый, В киноискусстве Вы познали толк. Наш зомбоящик, Вами обличенный, Затравлен точно серый брянский волк.
Неведомо, с какой ноги Вы встали, Скорее с левой, чем с какой другой. Чем Вас пленяет Джугашвили-Сталин? Лаврентий Палыч чем Вам дорогой?
Министр Мединский, Вы новатор крепкий: Такие в твиттер бложат и постят. А приглядишься - сталинские щепки Из Вашего компьютера летят.
Хотите, мы программы все прикроем, Все саги о ментах и о братве? А, может быть, хотите стать героем Скандальных спецпроектов НТВ?
У нас для всех припасены подарки, У нас любому есть что вставить в счет. Когда нас в бой ведет товарищ Маркин, Не то что Сталин - Бэтмен не спасет.
С уважением, В. Кулистиков
Ответ, что и говорить, остроумный. И очень даже может быть, что Кулистикову дейстительно понадобилось несколько дней для его сотворения. А не только для того, чтобы решить ответить министру на письмо, которое НТВ поначалу объявило «личным». И, особенно - чтобы проконсультироваться по этой щекотливой теме с инвесторами из «Газпром-Медиа» или какими-нибудь другими уполномоченными свыше лицами.
Очевидно, что «отмашку свыше» Кулистиков получил. В том числе и на свой ответ, который даже автор остро оппозиционного проекта «Гражданин поэт» Дмитрий Львович Быков зарифмованным хамством с элементами неприкрытого шантажа.
И отмашку получил потому, что пафос Владимира Мединского, как министра, назначенного отвечать за идеологию и исправление «либеральных перегибов» недавнего прошлого, пришёлся даже не «мимо цели», а, что намного хуже для идеолога, - в категорически неправильную цель.
...Ни слава, купленная кровью, Ни полный гордого доверия покой, Ни тёмной старины заветные преданья...
О фильме «Служу Советскому Союзу» было написано много. Практически во всех критических публикациях его определяли как «киносказку», «кинофантастику» - даже такие стоящие на принципиально разных позициях эксперты, как Сергей Грабовский () и Александр Музафаров ().
Уважаемые авторы скрупулёзно (и, что особенно важно - каждый со своей стороны) отследили как бесчисленные «ляпы» и проколы авторов фильма, так и их заведомые манипуляции, передёргивания и искажения исторической правды. В целом, всё это совершенно справедливо.
Сложнее с главной (помимо love story героев Ноны Гришаевой и Максима Аверина) стержневой идеей фильма - неизбывным и безусловным патриотизмом русского (российского, советского) народа. Представленного хоть бы и заключёнными, или даже - политзаключёнными в брошенном сбежавшими НКВДистами лагере, - но готовыми броситься отражать фашистский десант и таки победить супостата. Эта идея (похоже, особенно раздражающая С.Грабовского, хотя именно тут его аргументация выглядит не слишком убедительно) - является базовой и едва ли не канонизированной в абсолютном большинстве современных российских кинофильмов и телесериалов, особенно посвящённых Великой отечественной войне и исторической тематике, как таковой.
Как в негодующе упомянутом Мединским «Штрафбате», или в исторической драме Владимира Хотиненко «1612» («Хроники смутного времени»), не говоря уже о михалковских «Утомлённых солнцем-2». И т.д., и т.д., и т.п.
Если авторы основываются на этом каноне, то в сюжете им позволительны уже практически любые вариации. В том числе, и даже особенно - изображение противостояния исконного народного патриотизма - подлости, трусости и шкурничеству «начальничков» разного рода (НКВД только приветствуется) и разной степени гнусности. Чаще всего, - низшего и среднего звена, но необязательно, иногда - до всесильного наркома Берии и (гораздо реже) - до Иосифа Виссарионовича включительно.
Такая модель восприятия может считаться «новой» лишь относительно разоблачений Перестройки и «чернухи» 90-х годов, ставших, в свою очередь, закономерной реакцией на лубочное благолепие «позднего застоя». Хотя и тогда уже была широко известна ныне хрестоматийная песня Владимира Высоцкого «Все ушли на фронт» с её жёстким противопоставлением заключённых и «начальника»:
Нынче все срока закончены, А у лагерных ворот, Что крест-накрест заколочены, Надпись: «Все ушли на фронт».
За грехи за наши нас простят,- Ведь у нас такой народ: Если Родина в опасности - Значит, всем идти на фронт...
...У начальника Березкина Ох и гонор, ох и понт! И душа - крест-накрест досками, Но и он пошел на фронт.
Лучше б было сразу в тыл его, Только с нами был он смел. Высшей мерой наградил его Трибунал за самострел.
Ну, а мы - все оправдали мы, Наградили нас потом, Кто живые - тех медалями, А кто мертвые - крестом.
Стоит вспомнить и трилогию Константина Симонова «Живые и мёртвые», где главного героя мучил мелкий поганец-особист. (В снятой в 1963 году, на излёте «оттепели» постановке Александра Столпера роль гадёныша сыграл совсем ещё юный Олег Павлович Табаков).
В сегодняшних условиях не считается, что показ мерзостности начальников идёт в ущерб государственной идеологии, поскольку на её фоне становится ещё более ярким и впечатляющим подлинный, глубинный патриотизм «широких народных масс». А также, что исключительно важно - удовлетворяется чрезвычайно выросшее в этих самых «массах» (не киношных, а всамделишных, грубо говоря, - электоральных) раздражение чиновничеством и начальством, как классом вконец обнаглевших от вседозволенности захребетников.
Речь, разумеется, не о том, что существует некий специальный сверхвлиятельный цензурный комитет, направляющий и определяющий основные и/или экспериментальные направления идеологии или сопричастных ей сфер культуры и искусства. Или что Путин, подобно Сталину, перед выпуском в свет лично проверяет «на ощупь» каждый кадр нового фильма и каждое слово нового романа. Нынешняя модель найдена, что называется «методом научного тыка», в котором учитывались и реакции высоких кабинетов, и авторские амбиции, и смутные продюсерские ощущения, и расчет настроений и ожиданий зрителей, в том числе аудитории каждого отдельно взятого телеканала.
Метод (условно назовём его - «Метод критического патриотизма») концептуально, т.с., анатомически наглядно, представлен в экранизации «Статского Советника» Бориса Акунина (постановка Филиппа Янковского, 2005 год). Той самой, которую продюсировал Никита Михалков, сыгравший в роли князя Пожарского совершенно беспощадную сатиру на образ «блюстителя державы», воплощением которого Никита Сергеевич является в своей обычной публичной ипостаси. Кстати, там же и Фёдор Бондарчук в роли полицмейстера Бурчинского изобразил уничижительно злую карикатуру на «честных ментов» и «крутых ГРУ-шников» (из которых самого «крутого» он играл в сериале «Мужская работа»). Но при этом финал фильма принципиально отличается от книжного: Эраст Петрович Фандорин, вполне сознавая все свинцовые мерзости российской действительности и нисколько с ними не примиряясь, всё-таки не покидает службу (как в романе), а, думая об Отчизне, остаётся. Остаётся служить России. Так сказать, невзирая.
Между совсем уж лживой благостностью и революционным ниспровергательством такая модель представляет собой сложный и, возможно, единственно приемлемый для современной российской власти компромисс. К тому же это компромисс, базирующийся на мощной моральной традиции, сформулированной ещё Александром Сергеевичем Пушкиным в известном полемическом письме: «Хотя лично я сердечно привязан к государю, я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора - меня раздражают, как человека с предрассудками - я оскорблен, - но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог её дал.»(Пушкин - Чаадаеву, 19 октября 1836 г.)
Стоит ли удивляться, что гендиректору НТВ позволили поглумиться над министром культуры, сгоряча покусившимся на столь важную конструкцию? Не говоря уже о том, что нелепый вопрос «кто финансировал фильм "Служу Советскому Союзу"?» - заставляет предположить в ретивом идеологе либо просто-таки фантастическую наивность, либо совсем уж кощунственный «наезд» на «Газпром». Точнее: на САМ ГАЗПРОМ!! Тут впору поинтересоваться, - не было ли у министра умысла на теракт?! Впрочем, это уже совсем-совсем другая история.
Возвращаясь к нашим идеологам, необходимо отметить, что если задача «системного видения» исторических процессов может в рамках «критического патриотизма» считаться на какое-то время решённой, воображать её окончательно закрытой, пусть даже только на нынешнем этапе - никак не получится. Потому что общее представление - это хорошо, это важно, это - базис и основа. Но никакая идеология не может существовать без знаковых лиц, без моральных авторитетов и политических ориентиров, без признаваемых обществом героев. А вот с этим - сложности совсем уж особого рода.
А начальник всё, спьяну, - о Сталине...
... и гвоздит мне мозг многократное: То ли гений он, а то ли нет ещё?
Лучший друг всех детей, трудящихся и горнолыжников остаётся серьёзной проблемой для официальной идеологии и для её переложений «важнейшими из искусств». И избежать позиционирования относительно этой фигуры невозможно. Товарищ Сталин, мифы, легенды и анекдоты о нём - весьма существенная часть массового сознания. При этом вариабельность образа совершенно невероятная: от чудовищного кровавого монстра в программах Николая Сванидзе - до милашки-шутника-затейника в скетч-шоу «Шесть кадров» канала СТС, где в сталинские усы и трубку обычно гримируют популярного и талантливого актёра Фёдора Добронравова.
Причём в номерах «Шести кадров» предметом шутки чаще всего является специфический юмор генералиссимуса, нетривиальность его реакций и - куда ж без этого - всё тот же непременный патриотизм. Как в репризе, где верховный главнокомандующий звонит в «секс по телефону» и, попросив: «Как обычно!», с замиранием сердца слушает: «Я, германская армия, стремительно отступаю, оставляя города, регионы и страны».
Принципиально важно следующее: если для Николая Карловича Сванидзе антисталинизм - принципиальная позиция, то «кадры» лишь оперируют устоявшимися стереотипами. Потому что стереотипы - именно такие. И в «состязательных» проектах Сванидзе («Исторический процесс», «Суд времени») тезисы антисталинистов получают в интерактивном голосовании на порядок меньшую поддержку, чем у их оппонентов. (Отметим, что оппоненты Сванидзе очень редко - «сталинисты», но почти всегда - «анти-антисталинисты»). И даже после того, как в роли сванидзевского визави экспрессивного до истеричности Сергея Кургиняна сменил вальяжный и сам по себе вызывающий раздражение Дмитрий Киселёв, - даже после этого разрыв сократился, но сохранился и исчисляется «в разы». С этим приходится считаться и власти, и политикам, и мастерам культуры.
Не стоит забывать, что в проводившемся в 2008 году масштабном проекте товарищ Сталин занял третье место, собрав более полумиллиона голосов и уступив лишь святому благоверному князю Александру Невскому и Петру Аркадьевичу Столыпину. При этом Сталин опередил (правда, ненамного) Пушкина и оставил далеко за флагом Петра I, Ленина, Достоевского и фельдмаршала графа Суворова-Рымникского, князя Италийского.
Тогда много говорилось о корректировке результатов властями и руководством телеканала «Россия», а также самоорганизовавшимися группами хакеров, болевших за те или иные «имена». Точно такие же разговоры были и о проводившемся ранее проекте , где, напомним, призовые места заняли Ярослав Мудрый, Николай Амосов и Степан Бандера. Корректировка голосования всеми подозреваемыми сторонами вполне вероятна. Утверждали, что ещё накануне оглашения результатов в российском проекте лидировал Сталин (в украинском - Бандера). Даже если эти позиции и «докручивались» болельщиками с помощью хакерских программ, результаты являлись чрезвычайно важным показателем, дающим возможность учитывать (хотя бы социологам) то, что оппозиция называет «качеством» голосующих, хотя точней было бы этот показатель связывать со степенью личной активности, или даже агрессивности. Того, что Лев Гумилёв определял термином «пассионарность».
Понятно, что объявление победителем Сталина (как и Бандеры) поставило бы в крайне сложное положение и организаторов проектов и власти (этого мог не понимать только В.А.Ющенко). Поэтому, повторюсь, - корректировка итогов голосования была возможна и весьма вероятна.
Российские власти уже однажды попытались преодолеть трудности позиционирования относительно «гения всех времён и народов», спрятавшись за формулировкой об «эффективном менеджере». Но категорически в этой своей затее не преуспели. Лишь вызвали бурное негодование либеральной общественности. Власти сложно обвинять. О товарище Сталине совсем уж простых ответов избегали даже авторы, куда более последовательно стоявшие на антитоталитарных позициях.
Отбывший многие годы лагерей Лев Разгон, не желал, по его собственному выражению, жить в плену унизительной мстительности, и готов был гуртом отпустить грехи всем тюремщикам и палачам, лишь для одного - для Сталина - делая исключение: «Уж тут я бы не пожалел кременчугской махорки!». Той самой махорки, за две пачки которой один из зэков брался обрушить дерево на «кровавую собаку» - сплавленного на зону при очередной кадровой ротации бывшего замначальника Управления НКВД по Москве и Московской области. Но и Разгон, признаваясь, что для Сталина (и только для него!) он махорки бы не пожалел, нехотя отмечает: «Память у него была потрясающая. Он знал невероятное количество всего на свете!».
Из стихотворений Александра Галича, посвященных Сталину и сталинизму, можно составить солидный сборник - начиная, конечно же, с «Ночного дозора»:
...На часах замирает маятник. Стрелки рвутся бежать обратно. Одинокий шагает памятник, Повторённый тысячекратно. То он в бронзе, а то он в мраморе, То он с трубкой, а то без трубки, И за ним, как барашки на море, Чешут гипсовые обрубки...
Моральная оценка Галича однозначна, как однозначно и ощущение постоянной опасности: «Им бы, гипсовым, человечины - они вновь обретут величие». Но завершила бы этот «сталинский» сборник Галича всё-таки «Поэма о бегунах на длинные дистанции», она же - «Поэма о Сталине» - одна из самых значительных работ погибшего в эмиграции поэта. И там - всё гораздо сложнее.
Вот и Черчилль... Нет-нет, речь не идёт о приписываемом ему афоризме про Сталина, принявшего Россию с сохой и оставившего с атомной бомбой. Только то, что британский премьер действительно писал. Не о Сталине. О политике, как таковой: «Нагорная проповедь - последнее слово христианской этики. Все уважают квакеров. Однако министры принимают на себя ответственность за управление государствами на иных условиях». (Уинстон Черчилль, «Вторая мировая война», Часть I, том 1).
Легенда об «эффективном менеджере» товарище Сталине даже шансов никаких не имела бы, если бы не череда сменявших друг друга «менеджеров» слишком уж НЕ-эффективных. Хотя многие из них (да хоть бы и тот же Ющенко) искренне считали себя носителями самых высоких моральных идеалов. И некоторые даже в меру своего разумения старались этим идеалам соответствовать.
В романе братьев Стругацких «Град обреченный» Сталин («великий стратег») введен в один из самых важных эпизодов, разыгрывая мистическую партию в шахматы с главным героем. И тот сознаёт вдруг о своём противнике: «Великий стратег стал великим именно потому, что понял (а может быть, знал от рождения): выигрывает вовсе не тот, кто умеет играть по всем правилам; выигрывает тот, кто умеет отказаться в нужный момент от всех правил, навязать игре свои правила, неизвестные противнику, а когда понадобится - отказаться и от них...».[/i]
Иногда кажется даже странным - отчего российская власть так стесняется признавать «великого стратега» своим политическим ориентиром или хотя бы полноправным предшественником. Ведь наиболее искренние (и наиболее истовые) идеологи власти, такие как Александр Проханов или упоминавшийся уже Сергей Кургинян являются горячими сторонниками концепции такого преемничества.
Но ведь - нет. Не только «либерал» Дмитрий Медведев, но и всё определяющий «государственник» Владимир Путин - они действительно стесняются. Не «на показ», а на самом деле. Застенчивое «исправление» результатов «Имени России» (как мы уже отмечали - весьма вероятное) тому, конечно, ещё слабое свидетельство. А вот что действительно серьёзно - настойчивые, не прекращаемые все последние годы попытки предложить обществу более пристойных персонажей для уважения и признания в качестве моральных авторитетов.
А маршал Жуков, как ни странно, совсем не чувствует беды. Он из Германии туманной везет учености плоды
Прежде всего, когда заходит речь о «раскручивании» героев, вспоминаются художественные и документальные фильмы, а также многочисленные сериалы, посвящённые маршалу Георгию Константиновичу Жукову. Их (фильмов и сериалов) - много. Последним (пока) пиком кампании стала показанная 23 февраля «Первым каналом» лента «Великий полководец Георгий Жуков» и прошедший в январе-феврале (там же) многосерийный фильм «Жуков».
В первой, конечно, важней всего название - «Великий полководец» - поскольку фактически это лишь разбавленная кадрами хроники «нарезка» из старых фильмов Юрия Озерова («Освобождение» и др.). А вот сериал «Жуков» - большая самостоятельная и, т.с., концептуалистская работа продюсера Алексея Пиманова. В первую очередь - именно его, автора ряда программ «Первого» («Человек и закон» и др.) и члена Совета Федерации РФ от Республики Тыва. Хотя, конечно, в фильме есть и режиссёр Алексей Мурадов и много хороших артистов. В том числе Александр Балуев в роли Жукова и Анатолий Дзиваев, уже несколько лет играющий Сталина в большинстве соответствующих проектов «Первого».
Обзор многосерийной новинки тогда же провёл Игорь Лосев в статье - возможно, несколько предвзятой идеологически, но, несомненно, честной в отношении фактов и анализа. Что касается общего, т.с., гуманитарного впечатления, производимого сериалом и его незатейливой дидактикой, то лучше всего его передала известный блогер Филологесса Алёна в своём литературном :
[i]... гигантской жабою задавлен, отец отечества страдал, что маршал Жуков был прославлен, а Сталина никто не знал. К тому же, в прессе иностранной недавно тема поднялась, мол, как-то, знаете ли, странно, что Жуков не захватит власть. С его огромною харизмой, что не вмещается в экран, недалеко до катаклизмов, и это понимал тиран...
...А маршал Жуков, как ни странно, совсем не чувствует беды. Он из Германии туманной везет учености плоды: везет четыре гарнитура для жен, любовниц и подруг; везет известную скульптуру - девицу без обеих рук; опровергая кривотолки про пьянки, драки и баян, по чесноку на барахолке купил какой-то тициан...
И так далее. Настоятельно рекомендуется всем, смотревшим сериал. Не смотревшим - тоже. Помимо литературных и прочих достоинств, работа Филологессы А. имеет перед 12-серийным фильмом Пиманова ещё и очевидное преимущество краткости.
Складывается ощущение, что авторитет и популярность маршала Жукова были значительно выше в ту бесконечно далёкую пору, когда он находился в глухой опале и упоминания его имени строго дозировались. В ту давнюю «застойную» пору, когда стихи его памяти посвящал отверженный Иосиф Бродский. И когда появление на экране (в том же «Освобождении») персонажа «Жуков» (как, кстати, и «Сталин») специфическое советское воображение расценивало, как чуть ли не Вызов Системе.
Во всяком случае, в 2008 году повсеместно восславляемый маршал не попал даже в дюжину финалистов проекта «Имя России», о котором мы уже говорили. И уж тут нет никаких оснований подозревать «занижающую корректировку» канала и властей.
Вообще приходится признать, что благородное дело расширения круга героев и внесение разнообразия в «идеологическую номенклатуру» государственных «имён» и «лиц» парадоксальным образом затрудняется тем, что почти все они не неизвестны. О подавляющем большинстве из вошедших в «полуфинальный» список 50 «имён» что-то, хотя бы на краю сознания, помнят все. Отчасти - по постановкам и документальным фильмам последнего десятилетия, ещё больше - по старым «историческим» лентам (ну да, «сталинским», каким же ещё?). Не помню, кто сказал, что голосовали не за святого благоверного князя, а за великого артиста Николая Черкасова, сыгравшего роль Александра Невского в одноименном шедевре Сергея Эйзенштейна. И - в той мере, в которой за него действительно голосовали - это, скорей всего, было именно так.
Но шедевров среди агитационно-пропагандистских исторических фильмов сталинской эпохи было не так уж много (а агитпропом они были почти все). Несмотря на старания организаторов проекта и консультантов-историков, практически невозможно убедить зрителей с одного захода, что, скажем, адмирал Фёдор Фёдорович Ушаков - это вовсе не Иван Переверзев из картонной (при всём уважении к великому мэтру) дилогии Михаила Ромма.
Разумеется, это касается далеко не всех имён из «Топ-50» или из изначального «списка-500». Многие - как Пушкин, Суворов, Достоевский, Пётр I, тот же Сталин и т.д. - глубоко усвоены общественным сознанием и укоренены в нём сотнями, если не тысячами сложных ассоциативных связей. С такими ещё сложнее. Сколько уже было разнообразных попыток вывести имя Хрущева из замкнутого круга восприятия по преимуществу анекдотичного... Включая недавний документальный сериал «Никита Хрущев. Голос из прошлого» («Первый канал») и двухсерийное исследование «Модернизация по-русски» («Россия-К»). В последнем Никита Сергеевич представлен как равный среди успешных реформаторов и ведёт - ну, очень интеллектуальные беседы - с Екатериной II, Сергеем Юльевичем Витте и Григорием Сокольниковым-Бриллиантом. Намерения авторов были самые лучшие: показать на исторических примерах, что либеральные решения могут быть действенной альтернативой авторитарным методам. Даже жалко, что конкретно Н.С.Хрущев со шлейфом связанных с ним ассоциаций, как ни смотри - малоподходящий персонаж для такой демонстрации.
Ведь речь идёт о формировании корпуса новой государственной идеологии, причём - в новых условиях информационного общества. А, значит, о тех, кого возможно убедительно в рамках образа вписать в лакуны, формулы «критического патриотизма», которая в предельном упрощении звучит так: - Да, государство разъедают тотальная коррупция и вековое казнокрадство! Да, - сверху донизу беспредельничает власть, считающая народ пылью, и хорошо, если не лагерной. Но стояла, стоит, и будет стоять нерушимо русская земля, пока есть в ней герои и праведники. Такие, как... Вот именно. Как кто?
Как Эраст Фандорин, сочинённый Акуниным? Или киношный Михаил Донцов из пресловутого «Служу Советскому Союзу»? - при полном понимании того, что реальный его прототип Михаил Кольцов не подойдёт в герои ни по каким статьям. Или михалковский «утомлённый солнцем» комдив Котов, которого расстреливает, расстреливает, да всё никак не дорасстреляет Сталин? Нет, серьёзно, - Кто? Имя, сестра!!
Был убит и снова встал Столыпин,
памятником встал, вложивши пальцы в китель.
Снова был убит, и вновь дрожали липы...
Это оказалось так естественно, так технологически оправдано: обратиться в поисках моральных авторитетов и политических образцов к предреволюционному периоду. Реальных деятелей этой эпохи не афишировали ни в сталинском, ни в «оттепельном», ни в «застойном» кинематографе. Витте, Столыпин, Коковцов, Милюков, Родзянко, Шульгин и многие другие - о них узнавали не из фильмов, а из книг. Правда, чаще не из мемуаров и монографий (хотя они были, в том числе и хорошие), а из творчества, условно говоря, - Валентина Пикуля. Что, в общем, тоже неплохо. Уж гораздо лучше, чем водку пить, - как выразился однажды Шостакович.
После того, как в первые же дни второго премьерства Путина правительство РФ учредило «Медаль Столыпина П.А.» (за заслуги в решении стратегических задач социально-экономического развития страны и т.д.) стало уже официально известно, что Владимир Владимирович относится к Петру Аркадьевичу с очень большим пиететом.
В том, как премьер говорил о своём далёком предшественнике, чувствовалось глубоко личное отношение: «Петр Аркадьевич встал во главе правительства России в сложное, без преувеличения - драматическое, время - время политического и общественного раскола. ... Настоящий патриот и мудрый политик, он понимал, что для страны одинаково опасны как разного рода радикализм, так и стояние на месте, отказ от преобразований, необходимых реформ, что только сильная, дееспособная государственная власть, опирающаяся на деловую, гражданскую инициативу миллионов людей, способна обеспечить развитие ... Если того требовали интересы государства, он всегда занимал бескомпромиссную и жёсткую позицию, не боялся принимать и так называемые непопулярные решения»(13 июля 2011, на заседании оргкомитета по празднованию 150-летия со дня рождения П.А.Столыпина)
Между прочим, так же, явно «примеряя» образ на себя, говорил товарищ Сталин на встрече с Эйзенштейном и Черкасовым - разъясняя, как правильно снимать третью (и переснимать вторую) серию «Ивана Грозного»: «Говоря о государственной деятельности Грозного, т. Сталин заметил, что Иван IV был великим и мудрым правителем, который ограждал страну от проникновения иностранного влияния и стремился объединить Россию. В частности, говоря о прогрессивной деятельности Грозного, т. Сталин подчеркнул, что Иван IV впервые в России ввел монополию внешней торговли, добавив, что после это сделал только Ленин. Иосиф Виссарионович отметил также прогрессивную роль опричнины, сказав, что руководитель опричников Малюта Скуратов был крупным русским военачальником, героически павшим в борьбе с Ливонией...». (Н.К.Черкасов, «Записки советского актера». М., 1953)
Безусловно, Пётр Аркадьевич Столыпин - весьма достойный пример для подражания, даже если не сравнивать его с товарищем Сталиным и Иваном IV Грозным, как известно, прозванным за свою жестокость «Васильевичем»:)
Другое дело, что в любом самом светлом или даже просветлённом образе каждый при желании (иногда - разве что при очень большом желании) может найти что-то своё. Порой довольно специфическое. Хоть в святых Петре и Февронии, хоть в Матери Терезе. Или даже в Столыпине.
Так всё-таки: почему именно он? Что своего собственного, лично ля себя важного усмотрел Владимир Владимирович в Петре Аркадьевиче? Рискну предположить: помимо множества других черт - вариабельность. Не такая, как у Сталина. Вариабельность не в том, как оценивают его, а в том, кем он сам способен предстать в каждый следующий момент: либералом, диктатором, думским трибуном, душителем свобод, царедворцем, демократом, министерским бюрократом и т.д. Умение постоянно держать баланс и ни в одной ипостаси не заходить слишком далеко, всегда сохранять возможность выбора, возможность манёвра.
Только это иллюзия. Бесконечно долго так балансировать невозможно. И у Столыпина тоже, в конце концов, не получилось. Обстоятельства, привычка и искушение простых решений всё быстрей и всё глубже заносили его вправо, всё дальше вправо. Что вело к падению популярности и, как следствие, к ослаблению позиций при дворе. Как известно, в роковые сентябрьские дни 1911 года Столыпин приехал в Киев, будучи уже практически отправленным в отставку. Не за «снижение рейтинга», естественно, а потому что это снижение сделало отставку возможной и, как полагала дворцовая камарилья, вполне для неё безвредной.
Да, конечно, Владимиру Путину, по крайней мере, в ближайшие 6 лет увольнение за снижение популярности не грозит, но ведь и мы сейчас не об этом, и даже не о выстрелах Дмитрия Богрова в Киевской опере. Мы говорим лишь о трансформации методов образцового политика Петра Столыпина. И о начинающейся трансформации методов пропаганды о нём.
В апреле с.г. В ознаменование 150-летия со дня рождения великого человека, телеканалы показали многочисленные посвящённые юбиляру документальные фильмы. В том числе на «России-1» - двухсерийную работу Никиты Михалкова «Петр Столыпин. Выстрел в Россию. ХX век». В целом ничего заметно отличавшегося от других аналогичных проектов, которых в те дни выходило множество. Джентльменский набор: личное мужество премьера, его патриотизм, «Вам нужны великие потрясения, а нам - великая Россия», «Сначала успокоение - потом реформы», «Не запугаете!», и неизбежная в трагическом финале - «Смерть за царя».
Резанула неожиданная фраза где-то в середине ленты. Речь шла о В.К. фон Плеве, действительно много способствовавшему выдвижению Столыпина и названного «одним из самых волевых и умных деятелей своего времени». Оставим в стороне такую странную комплиментарность в отношении ума политика, надеявшегося загасить тлевшую революцию «маленькой победоносной войной» с Японией, которая стала кровавым прологом великой Русской революции 1905-1920 годов. Но речь ведь идёт о министре внутренних дел, содержавшем целую сеть провокаторов и погибшего при теракте, организованном самым пресловутым из них - Евно Азефом.
Ход мыслей авторов «Выстрела в Россию» выглядит совершенно противоестественным в фильме о Столыпине, который мало того, что отвечал на запросы Думы по делу Азефа (всё отрицал), но и сам был вскоре убит жандармским провокатором. Правда, не таким «заслуженным», как убийца Плеве.
Собственно, в этом ключевой вопрос в тяжком деле репрезентации «лиц» для нужд формирующейся государственной идеологии. Не столько «Кто»? - сколько «что?» - что именно вносит в неё «лицо», какие государственные добродетели и человеческие достоинства превозносятся и предлагаются обществу для почитания и подражания?
Зачастую складывается впечатление, что - сознательно или нет - при восхвалении Петра Столыпина на первый план выдвигаются его политические черты строго определённого рода: не боязнь жёстких или жестоких решений; неприятие крамолы; последовательность в решении поставленных задач; укрепление государства - и как средства реализации своих идей, и как наивысшей, самодостаточной ценности, и...
И неужели мне одному кажется, что как раз именно эти черты российского политика намного полней и гораздо откровенней мог бы представлять Иосиф Сталин? Следует ли из этого, что, строя всеми доступными средствами новую государственную идеологию, российские власти стесняются на самом деле лишь имени покоящегося в кремлёвской стене генералиссимуса, а вовсе не тех методов и приёмов, которые использовал этот «эффективный менеджер»?
***
Сходство между двумя выдающимися деятелями уже сыграло однажды определяющую роль в истории Украины. Правда, сходство совсем особого рода - «орфографическое». Дело было в 1992 году, когда перед Радой выступал кандидат в премьер-министры директор «Азовстали» Александр Булянда. Разбирая записки (тогда была и такая форма вопросов кандидатам) г-н Булянда, запнувшись, прочитал: как относитесь к аграрной реформе... Сталина? И, растерявшись, поведал, что находит в ней немало позитивного. Расстроившийся автор записки извинился за свой почерк и пояснил, что имелся в виду вовсе не «отец всех народов», а как раз Столыпин.
Дело было, повторюсь, в 1992 году, на самой волне разоблачительных публикаций и говорить хоть что-то хорошее о Сталине считалось просто неприличным. Тем не менее, Булянде не хватило для утверждения всего лишь 3-4 голосов. Следующим был выдвинут директор «Южмаша» Леонид Кучма, которого Рада и утвердила.
Вот и не верьте после этого, что во всех наших бедах виноваты они - Сталин и Столыпин. Оба. Ну, и скверный почерк забытого нардепа.
Раздел: 