Почему именно ель стала символом Нового года и Рождества? Ответ на этот вопрос, кажется, уже вырисовывается из всего того, о чем мы говорили до этого. Но вот еще один, необычный, ответ. Красивая старинная легенда рассказывает об этом так.
Когда в Вифлееме родился Младенец Иисус, в небе зажглась новая яркая звезда, словно приветствуя чудесный праздник — Рождество. Многие поняли смысл этого чудесного знамения. На свет Вифлеемской звезды поспешили окрестные пастухи и мудрецы-волхвы, жившие далеко на Востоке. Но не только они: птицы и звери, щебеча и мурлыча, устремились к новорожденному со всех концов света. Растения тоже принесли младенцу свои подарки. Одни — волшебный аромат, другие — вкусные сочные плоды, третьи — яркие цветы и мягкие листья. Последней пришла Ель — ведь ее путь с Севера был ох, как далек! Подошла — и скромно встала в сторонке.

«Почему ты не хочешь войти?» — удивились все. «Я бы хотела, — отвечала Ель, — но боюсь, что мне нечем порадовать Младенца Иисуса. Что у меня есть? Только шишки, твердые и невкусные. Да еще смола — такая липкая, что не отдерешь. Уж лучше я издали посмотрю на малыша, а то еще ненароком испугаю его или уколю своими иголками».

И тогда растения поделились с елью своими дарами. Зарумянились на ее ветвях шары яблок, зазвенели колокольчики цветов, одуванчики осыпали колючие иголки серебристым мягким пухом...
Обрадовалась Ель, осмелела, подошла к младенцу. Увидев красавицу, улыбнулся маленький Иисус. И Вифлеемская звезда ярко вспыхнула прямо над ее верхушкой.

С тех пор, говорит легенда, Ель круглый год остается зеленой, а раз в году приходит в каждый дом и радует детей и взрослых своим праздничным нарядом...

Вот такая легенда. Правда, это всего лишь легенда. А как было на самом деле?



Бытует мнение, что обычай украшать на Новый год елку пришел к нам с Запада. Так ли это?

Наши пращуры широко практиковали поклонение различным деревьям. Чтобы не вдаваться в глубокие исследования по вопросу о том, были ли хвойные деревья объектами поклонения у древних славян, скажем лишь, что у многих народов бытовало предание о Мировом дереве как символе мироздания. Так вот, славяне соотносили такие предания, по преимуществу, с дубом. В народных преданиях сохранилась память о дубах, которые существовали еще до сотворения мира. В древних колядках карпатских русов пелось, что еще в то время, когда не существовало ни земли, ни неба, а только одно синее море, среди этого моря стояли два дуба, а на них сидели два голубя... До сих пор у сербов дуб или вообще большое развесистое дерево называются словом грм, дубовый лес — грмик, что, без всякого сомнения, указывает на отношение этих деревьев к богу-громовержцу Перуну. (Кстати, древние римляне связывали дуб с Юпитером, почему и желудь назывался у них плодом этого бога — jugions (от лат. Jovis glans). Священное значение этого мощного дерева сохранилось у нас вплоть до XIX в. Так, в русских деревнях свадебная процессия после венчания обязательно трижды объезжала вокруг одиноко стоящего дуба. В летописях и священных книгах всякое дерево именовалось дубом, так как считалось, что только он достоин быть упомянут в подобных текстах. И даже любой лес стали именовать дубравой, хотя в нем могли произрастать и другие деревья. В летописях до принятия христианства на Руси Киев как стольный град Руси изображается окруженным дубовыми рощами, в которых происходили древние языческие моления.

Еще одним из наиболее почитаемых деревьев у славян была береза, с которой связано множество весенних обрядов и песен. Особо почитались и деревья, растущие у родников, так как поклоняясь таким деревьям, люди поклонялись и воде — одному из источников жизни. Основным весенним обрядом для русских стало завивание (заламывание) березки и плетение венков из березовых веток и цветов. Завивание березки имело магический характер — этим подчеркивалось возрождение природы,' и таким образом люди старались помочь дереву и на следующий год также воспрянуть после зимы.

Завиванием березок занимались обыкновенно девушки. Этот ритуал был связан с древними верованиями, широко распространенными в эпоху матриархата, когда женщине и материнству поклонялись как проявлениям божественных сил. Присутствие мужчин на таких таинствах не до¬пускалось. Считалось, что мужской взгляд может испортить завитую березку. Русская народная песня «Во поле береза стояла» изначально была женской ритуальной песней. Здесь прослеживаются остатки культа древней богини плодородия.

Ветки березы закручивали наподобие венка, иногда перевязывали их лентами и плели из них косички. Иногда ветки березы пригибали до земли и привязывали к траве. Традиционно девушки завязывали березку каждая для себя, вероятно испрашивая милости у матери-земли. Однако часто в различных областях завязывали березки и для всех своих родных и близких.

Завивали березки обычно в Семик — народный праздник, связанный с культом мертвых и весенним земледельческим циклом, который справлялся в четверг на седьмой неделе после Пасхи, — но позднее, когда его перестали праздновать как языческий праздник, березки завивать стали на Троицу, Вознесение или, реже, на Егорьев день. Завивали березку сперва на Троицу, а позднее на Духов день (второй день Пятидесятницы, празднуется во славу третьего лица Святой Троицы — Духа Святого, хотя изначально он не был христианским праздником, а был связан с верой в русалок. Считалось, что на Духов день они выходят из воды и плещутся на поверхности рек, иногда выходя на сушу. Русалки щекотали, завлекали людей в воду, поэтому верующие старались в этот день не купаться. Вся неделя, начиная с 31 мая, называлась русальной, а последний ее день — 6 июня — русалкиным заговеньем). Когда девушки шли развивать березки, это сопровождалось плетением венков, пением, хороводами. Считалось, что оставленная в поле молодая завитая березка сохранит посевы от червей, заморозков, града. А если бросить ее в воду — лето не будет засушливым.

Другим праздником, на который девушки плели венки, был день Ивана Купаны. Этот день широко известен своими мистическими свойствами — лучший день для сбора трав и вообще для всякой ворожбы. Праздник связан с языческим божеством Макошью-Купалой, которая являлась олицетворением богини-земли. Богиня-земля была тесно связана с культом коня как доброго и продуктивного начала, символа благополучия и размножения. Вспомним здесь, что гирлянда в древней индийской традиции соотносилась с конем. Поэтому мотив плетения венков становится понятнее.

Все летние празднества русалий были объединены культом воды, растительности и плодовитости. Девушки водили хороводы вокруг березок, пели песни о яровой пшенице, об урожае, о девице и молодце, обращались к русалкам, благодарили природу за благосклонность, с которой она пестует людей. Праздник Ивана Купалы, по мнению ученых, по обрядности и эмоциональному подъему во многом схож с древнегреческими таинствами во славу доброй богини. Многое в этом празднике и от вакханалий, когда люди радовались плодородию земли, плодовитости людей и животных. Часто празднества на Купалу носили весьма разгульный и фривольный характер.

В любом случае обрядовый календарь славян был связан с весенними полевыми работами, с заботой об урожае, с новым возрождением природы, которое должно принести благополучие, здоровье, любовь.

Ну а где же наши хвойные вечнозеленые красавицы?



Вернемся к древнему преданию о Мировом дереве. Отклики этого верования сохранялись у многих народов и воплощались в культах деревьев: например, скандинавы почитали ясень, кельты и славяне — дуб, германцы — ель. Культ ели у европейцев восходит, как мы уже говорили, к временам гуннов и связан с великим переселением народов. Истоки этой традиции, возможно, следует искать и среди коренных народов Сибири и Азии, которые поклонялись ели еще 3-4 тысячи лет назад.

В глубокой древности люди одухотворяли природу, верили, что за каждым предметом, явлением стоит сверхъестественное существо — дух. Такие духи обитали в растениях, деревьях. Очень образно и эмоционально пишет об этом известный российский исследователь фольклора А.Н. Афанасьев: «Следуя внушениям метафорического языка и тесно связанных с ним первобытных воззрений на мать-природу, древний человек почти не знал неодушевленных предметов; всюду находил он и разум, и чувство, и волю. В шуме лесов, в шелесте листьев ему слышались те загадочные разговоры, которые ведут между собою деревья; в треске сломленной ветки, в скрипе расколотого дерева он узнавал болезненные стоны, в увядании — иссушающее горе...» А поскольку с увяданием природы осенью и особенно зимой духи лесных деревьев — лесовики, лешие, фавны — должны куда-то переселиться, то они и переселялись на время в темные тучи, да в вечнозеленые ели. Вот их-то и нужно было умилостивить, задобрить, чтобы не слишком лютовали, не насылали метели и морозы, позволяли успешно поохотиться в лесу. Считалось, что особенно расходилась всякая нечисть в самые длинные ночи, во время зимнего солнцестояния. Тогда-то и надо было приносить наиболее щедрые дары вечнозеленым елям, украшать их, совершать около них обряды и произносить заклинания. А ведь именно эти дни стали много позже предрождественскими.
Будет нелишним привести здесь и общепринятое у многих народов описание лешего, чтобы можно было представить, кого издревле изображали колядующие, идя от дома к дому с веселыми припевками-колядками. Итак, вот его портрет: на голове рога, ноги козлиные, голова и вся нижняя половина тела мохнатые и в космах, борода тоже козлиная — клином, на руках длинные когти... Таковы, кроме наших леших, и древнегреческие сатиры, и древнеримские фавны и сильваны, и немецкие лесные демоны...

Ну а что касается зеленой красавицы ели, то совсем неспроста она появилась в обрядах, знаменующих поворот солнца на лето. А кто привнес эту традицию на российскую почву?



На этот вопрос десять из десяти наших соотечественников наверняка ответят: «Конечно, Петр». И ошибутся, потому что в том самом указе о введении нового летоисчисления не от Сотворения мира, по обычаю отцов и дедов, а от Рождества Христова, как во всей Европе, обывателям было предписано украшать свои дома сосновыми, еловыми и можжевеловыми ветками. О том, что надо ставить и украшать елки, в указе не сказано ни единого слова.

Рождественского дерева, украшенного свечами и игрушками, России пришлось ждать еще почти полтора века. Невероятно, но, к примеру, ни Александр Сергеевич Пушкин, ни его маленькие дети этой радости не знали. А вот Иоганн Вольфганг Гете в «Страданиях молодого Вертера» еще в 1774 г. писал о рождественской елке как о чем-то вполне привычном: Шарлотта «приводила в порядок игрушки, которые приготовила к празднику своим младшим братьям и сестрам». А Вертер «заговорил о том, как обрадуются малыши, и припомнил времена, когда неожиданно распахнутые двери и зрелище нарядной елки с восковыми свечами, сладостями и яблоками приводило его в невыразимый восторг».
Сегодня родиной трогательного обычая наряжать рождественское дерево все единодушно называют Германию. Там еще в Средние века в День поминовения прародителей Адама и Евы (24 декабря) в домах ставили украшенную яблоками елку, олицетворявшую райское древо познания. Рядом с ней сооружалась так называемая рождественская пирамида — треугольная деревянная конструкция с полочками, на которых лежали подарки, горели свечи, а вершину венчала «Вифлеемская звезда».

Постепенно красивый обычай стал распространяться за пределы Германии. Взял герцог Орлеанский в жены немку — и рождественское дерево оказалось во Франции. Приглянулась английскому королю Георгу III немецкая принцесса — и в 1760 г. елочка впервые пришла на берега туманного Альбиона, а через 80 лет — во второй раз, благодаря супругу королевы Виктории немцу Альберту Кобургскому. Вслед за венценосцами елку полюбили богатые люди, которые стали наряжать ее в Праге, Цюрихе, Вене, Гааге, Нью-Йорке. Христианские миссионеры, работавшие в Китае и Японии, привезли оттуда в Европу обычай наряжать дерево бумажными игрушками. Позже появились украшения из папье-маше. А затем все те же немцы придумали удивительные шары из прозрачного стекла, расписанные фосфором и светившиеся в темноте. В России первую елку устроили именно немцы, постоянно жившие в Санкт-Петербурге. Это произошло в 40-е гг. XIX в. Новая забава была с восторгом принята высшим светом столицы, перекинулась в Москву и пошла по всей стране. Обычай вошел в моду. Да к тому же мода на немецкое нововведение подкреплялась модой на немецкую же литературу, прежде всего Гофмана, — его сказка «Щелкунчик» выходила к праздникам отдельным изданием в качестве подарка для детей. Постепенно наладилась торговля срубленными деревьями. А уже в конце 1840-х гг. стали заказывать искусственные елки, что считалось особым шиком. Рост промышленного производства поспособствовал тому, что в считанные годы разнообразные украшения и свечи, изготовленные фабричным способом, стали доступны практически всем слоям населения.

В это же время елка начинает завоевывать провинцию — губернские и уездные города. В Западной Сибири, в Томской губернии, в которую в те времена входила большая часть Восточно-Казахстанской области, елки начали организовывать в конце 1830-х гг. Первое известное упоминание об этой новации принадлежит Е. Поярковой, которая в 1839 г. сообщила в письме из Барнаула в Петербург, что в сочельник она устроила елку для детей.

К концу столетия рождественская елка стала обычным явлением. Постепенно уютный семейный праздник превратился в раут с участием детей из других семейств: малыши ходили вокруг наряженного деревца, играли. Отыскивали под ним свои подарки... В богатых домах принято было приглашать на праздник и детей гувернанток, учителей, прислуги. Со временем начали организовывать общественные елки как для детей, так и для взрослых — в дворянских и офицерских собраниях, институтах благородных девиц, в школах.
Казалось бы елка одержала в России полную победу. Однако о всеобщем ее признании, даже в конце XIX в., говорить было рано. Деревня ее так и не приняла. Да и у церкви она также не пользовалась благосклонностью. Святейший Синод не одобрял иноземный и к тому же языческий обычай, вплоть до начала XX в. издавал указы, запрещающие елки в учебных заведениях. И все же зеленая красавица вышла победительницей из этой борьбы: новый обычай оказался столь обаятельным и чарующим, что до революции отменить его так никому и не удалось.



Великолепное убранство лесной красавицы тоже имеет свою историю. Самый ранний ее наряд состоял из свечей и лакомств — яблок, орехов, конфет, пряников. А значит, был одновременно и угощением для детей. Сохранились сведения о расторопных кондитерах, продававших елки с уже прикрепленными к ней сладостями. В России существовала традиция обрывания подарков, которая называлась «ощипыванием елки» (или говорили: «рушить елку»). Встречались богатые чудаки, увешивавшие верхние ветки дорогими украшениями — серьгами, перстнями, кольцами.
Стеклянные украшения придумали в Германии в XIX в. Известна легенда о бедном стеклодуве, у которого однажды не нашлось денег на съедобное убранство елки и он, чтобы как-то утешить своих детей, сделал их из стекла. Замена оказалась настолько удачной, что скоро вошла в моду, а потом и в традицию. Российские волшебники стекла дополнили традиционные шары, шишечки и грибочки забавными фигурками героев сказок, — этим «русская елка» отличалась от европейских сестер. Елочные украшения делали и из других материалов: воска, папье-маше, бумаги, фольги. Ель считалась священным деревом у многих народов. А обычай празднования Нового года, как мы уже поняли из всего предыдущего повествования, восходит к древнему празднику смерти и возрождения. Воинственные германцы верили, что в ели живет могучий дух леса, что в ней поселяются души умерших предков, которые могут защитить от болезней, даровать победу в войнах и обеспечить хороший урожай. Для того чтобы задобрить предков и духа леса, люди развешивали на елках жертвенные подношения (убитых животных, украшения). Затем устраивались ритуальные пляски, которые заканчивались сжиганием одного из деревьев. Пепел собирали, хранили до весны, а затем разбрасывали на полях, где он помогал расцвести новой жизни.

Рождество христиане начали праздновать в IV в., обычай украшать дерево возник только в XVI в., а предпочтение именно ели отдается последние лет двести. Западноевропейский цикл «зимних праздников» замкнут в рамки от Адвента (четыре недели до Рождества) до Крещения (двенадцатой ночи после Рождества). Один из главных символов Рождества — свет. Рождественский венок традиционно украшен четырьмя свечами — их зажигают по очереди в каждое воскресенье Адвента. День накануне Рождества — 24 декабря — является также днем Адама и Евы. В раннехристианских мистериях, рассказывающих о сотворении мира, роль «райского» Древа познания добра и зла играли сосна или ель, украшенные яблоками. Апостол Павел называет Христа новым Адамом, а его дерево есть Крест Голгофы. Поэтому рождественское дерево несет символы двух начал. Кроме вечнозеленых ели и сосны европейцами любимы омела, остролист и плющ, которые зимой сохраняют ягоды. Деревце остролиста известно в Норвегии и Швеции как «Христовы шипы», а в Англии его называют «холли» (от holy — святой). Омела — охранительница мира и дружбы, под ее веточкой, которую потом хранят весь год, целуются на Рождество. Помимо яблок, убирали рождественские деревья лепестками роз и мелкой выпечкой. Розы — символ победы вечного над преходящим, и христиане помещают на елке тридцать три красные и тридцать три белые розы — по числу лет земной жизни Христа. Горящие свечки на елке означают «Свет есть любовь». Кроме того, христианскую елку принято наряжать сердечками, маленькими ангелами, золочеными грецкими орехами и мандаринами.

Существует традиция и в украшении верхушки: вначале туда водружалась только вифлеемская звезда. Навершие в виде шпиля появилось в последней четверти XIX в. и сделано было по заказу кайзера Вильгельма. Пятиконечная звезда — советское нововведение. Она призвана была напоминать о звездах, горящих на башнях
Московского Кремля, архитектуру которого елка напоминала своей пирамидальной формой. Ведь именно оттуда, от курантов Спасской башни, начинал свое шествие Новый год. В советское время в наборах елочных игрушек появились цеппелины, самолеты, спутники, ракеты, космонавты и прочие реалии нового времени. Теперь такие фигурки — предмет внимания коллекционеров.
Каждый год по доброй традиции, мы достаем из коробки елочные игрушки: какие-то из них, кажется, были в семье всегда, а какие-то куплены в тот или иной памятный год. Но обязательно надо выбрать в магазине не менее трех новых! Говорят, это приносит в дом достаток и счастье.



Разговор о новогодней елке нельзя себе представить без любимой всеми с детства песенки «В лесу родилась елочка». Звучит она всегда задорно, весело и молодо. А ведь ей уже больше ста лет. Написана была она в 1903 г., сначала как стихотворение, молодой 25-летней Раисой Кудашевой. Стихотворение было опубликовано в журнале «Малютка» и вошло в состав сборника, предназначенного для декламации детьми младшего возраста на рождественских утренниках. Ну а сама Раиса Кудашева вошла в историю русской литературы как автор этого единственного стихотворения.
Что касается музыки, то ее история тоже необычна. Раиса Кудашева даже не была знакома с человеком, который два года спустя после публикации новогодних стихов сочинил к ним мелодию. Леонид Карлович Бекман был кандидатом естественных наук, биологом и агрономом. С музыкой его связывало только одно — его женой была всемирно известная пианистка, профессор Московской консерватории Елена Александровна Бекман-Щербина. Бекман даже не мог сам записать ноты придуманного им мотива, который он напел своей маленькой дочке Верочке. Записала незатейливую мелодию его жена. Супруги Бекман для своей дочери написали еще несколько песенок. И поскольку те пользовались большой популярностью у их знакомых, то Бекманы, устав переписывать их от руки, издали сборник «Верочкины песенки». Сборник выдержал четыре издания. И самой востребованной оказалась та самая «Елочка».

О дальнейшей судьбе песенки и ее автора ходят легенды. Вот история, реальная или вымышленная, о том, как в 30-е гг. XX в. Кудашева вступала в Союз писателей СССР. Рассказывают, что однажды в кабинет Алексея Максимовича Горького постучалась пожилая женщина. Она сообщила, что хотела бы вступить в Союз писателей. Когда Горький поинтересовался, что же она написала, женщина ответила, что является автором небольших детских книжек. Глава писательской организации ответил, что в ее составе могут находиться лишь серьезные авторы, написавшие романы и повести. «Нет, так нет», — ответила на это женщина и пошла к выходу. А потом обернулась, и спросила: «Может, вы слышали хоть это мое стихотворение?» и прочла Горькому знаменитые строки:

В лесу родилась елочка,
В лесу она росла.
Зимой и летом стройная,
Зеленая была...

Первоначально текст «Елочки» немного отличался от известного сейчас варианта. В дореволюционном издании вместо привычных для нас слов «спи, елочка, бай-бай» было «спи, елка, баю-бай». А в остальном она без всяких изменений прожила вместе с нами, нашими родителями, бабушками и прабабушками уже более ста лет.

Пусть у этой незатейливой и очень доброй песенки будет счастливое и безмятежное будущее!