Вниманию читателей

Сей портрет я пишу на Украине, стране мне не чужой. Не раз доводилось слышать риторический вопрос, почему на территории расселения основной массы русских в ближнем зарубежье нет сейчас ни одного яркого лидера, хотя бы уровня Кушнарёва. О властителе дум и не говорится! Надеюсь, есть. Только лидер не потенциальными возможностями проявляется, а результатом своей деятельности. Для этого нужна определённая площадка со специфическими свойствами, которые определяют, в основном, люди и геополитические координаты. На Украине такие площадки заняты, как правило, ветхозаветными, со времён распада СССР, героями, ибо пригретое место даёт возможность (при отсутствии спроса на героев названного типа в других местах, среди иных сообществ) выделиться заметным рангом соотечественника, при умении отхватить некоторую сумму на «мероприятия», организовать орденок на свою любимую грудь, ну и тэ дэ…
Вот, известная фигура, не обладающая харизматической внешностью (зато ох какая цепкая, если пахнет даже не властью, а властишкой). Имярек умеет добывать деньжата якобы на отстаивание прав русскоязычных. И «отстаивает» силами сотни пикетирующих пенсионерок, когда вокруг этих самых безразличных русскоязычных миллион.
Другой, чуток красивше, аналогичный харизматик (где они только берутся такие!?), считается в ближнем окружении и в дальней Москве главным хранителем русскоязычного пространства в одной из восточных областей. А чего его хранить, если оно само хранится, ибо в той области, сказывают, на москальском объясняется 110% населения. Но на хранение дают деньги, а за хранение – водят под белы ручки по Белокаменной со всякими приятными материальными и духовными неожиданностями. И ничегошеньки делать не надо! И хорошо, что не надо, ибо наш герой ни на что такое абсолютно не способен. И вместе со всеми 110-ю процентами выполняет все русофобские указы из «разноцветного» (в зависимости от политпогоды) Киева, который может привести в чувство разве что массовое гражданское неповиновение, а не пикетики – вершина деятельности наших защитников.
Третий… стоп, всех не перечислишь! Ведь на Украине, что ни печальник о правах соотечественников, то обязательно что-либо возглавляет. Можно говорить об общеукраинском объединении разнокалиберных лидеров – от заметных, озвученных собственными, хорошо поставленными голосами через СМИ, до совсем неразличимых, даже вооружённым глазом, но суммой своей производящих некий шорох. В среднем же (некий типичный образ) это личности, более-менее известные в русском зарубежье, очень трепетно относящиеся к своему имиджу. В лучшем случае, они не приносят никому пользы или действуют с минимальным вредом для окружающих. В худшем, по результатам своих телодвижений и динамичных выплесков мыслей, - это легкомысленные погромщики в той среде, в которой проявляют своё кипучее «Я» и в которой исключительно за «кипучесть» (она всегда производит впечатление!) признаны лидерами определённого множества обычных обывателей. В них быстро разочаровываются, но ещё быстрее к ним привыкают, что обеспечивает их относительную живучесть. Ибо они в общем-то беззлобны, поскольку их среднестатические души не мучают страсти; они не ставят непременной целью нанести кому-либо урон. Увы, так у них периодически получается. Как бы невзначай. Притом, этот тип вожака (от суетливого, необузданного стремления вести и повелевать) обладает врождённой способностью внушать жертвам своего «созидательного погрома», что действует на их благо, а если случаются потери, то они объясняются как бы отходами от производства того материального или духовного «изделия», что представляет (всегда «с помпой») своему окружению его центральная фигура.

Из этой массы беру наугад фигуру. В каком месте? Не скажу. Пусть будет город Энск. И внешность несколько изменю – из человеколюбия, чтобы прохожие не тыкали в него пальцем. Имя? Придумаю, не проблема.

Портрет Валериана Сивенького из города Энска

Действительный член Украинской академии русистики, полковник, профессор-русист, писатель неугасаемого творчества, русский соотечественник, любитель женщин, красоты (он пользуется исключительным успехом у женщин и студенток, но, как военный с выдержкой, этого не проявляет). От его сдержанного обаяния устоять трудно. Его авторитет среди русских общин, движений, центров и обществ русской культуры велик и неоспорим за защиту русского языка и русской культуры в Западной Украине, которые приходится ныне защищать от государства. Из- под его пера увидели свет 25 книг, изданных за свой счёт.



Внешне мой герой росточка много ниже среднего, более худ, чем худощав, жидковолос (седину, которая, по его словам, - следы защиты русской культуры, не сразу заметишь), классически некрасив. Тем, видимо, и обаяет сдержанно женщин и студенток. Они ведь любят сильный пол не за красоту – за муки, доказал великий драматург. А мук претерпеть пришлось ему немало, прежде чем мальчиш Валериан стал тем, кем представил его мастер изысканной публицистики В. Зорков (повторяю, все имена-фамилии изменены).
Вообще-то Сивенький давно носит фамилию Пролётов. Первую (раннюю) можно было бы назвать «девичьей», будь Валериан Валерией. Поэтому правильнее сказать Пролётов, урождённый Сивенький. Но последняя мне больше нравиться: она уводит в глубь милой моей Малороссии, с россыпью уютных местечек, воспетых Кобзарём.
Истины ради надо сказать, что живой оригинал моего портрета сам поведал о своём превращении. Случилось это в 90-х годах, когда осиротевшая русская организация города Энска на западе Украины остро нуждалась в лидере. И вот среди растерянных соотечественников поднимается описанная выше фигура, от которой веет полковником-политруком в отставке, и скромно рассказывает, какой хороший, крупный специалист в области русского языка, культуры в целом среди них случайно, к их удаче, оказался. На десерт, потупившись, признался: «Правда, я, не русский, по паспорту украинец, по крови – скорее поляк и ещё… словом, настоящая моя фамилия Сивинский». Будем снисходительны: Валериан был бы не литератор, если бы тогда не приврал, ну, совсем малость. Когда он получит известность в качестве руководителя большой организации ближнего зарубежья, его биографы раскопают, что Сивинский – облагороженный неким шляхетским флёром вариант Сивенького.
Чувствую восклицание читателя: «Откуда же взялся Пролётов?!».
Это фамилия отчима. Отец Валериана, солдат Сивенький, с войны не вернулся. Бывает, несмышлёныш, не помнящий своего биологического родителя, в знак благодарности к отчиму, который воспитывает, кормит, греет своим вниманием, переходит на его фамилию, подталкиваемый мамой. Случается, и отрок, получая паспорт, решает взять фамилию нового отца по каким-то очень личным, чаще всего хитростным, соображениям. Но Пролётовым стал уже на выходе из военно-политического училища матёрый курсант с кличкой Сивка, ибо однокашники все годы обучения знали его как Валериан Сивенький. Под такой фамилией он поступил в завидное училище и прошёл в нём почти все семестры-ступени.
Здесь будет честно вновь послужить правде. Нельзя утверждать, будто милый Сивка, наверное, уже тогда пользовавшийся исключительным успехом у студенток, добровольно сыграл роль оборотня. Наверное, иногда он думал о своём кровном отце, погибшем, может быть, с мыслью о своём Валере. Скорее всего, к измене его подтолкнул будущий тесть, майор из управления кадров Энcкого военного округа. Жених, конечно, обаятельный, малый не промах, по всему видно (сориентировался, в какой касте искать невесту!), да вот фамилия для майорской дочки очень уж какая-то простецкая, «сивенькая». Опытный в делах житейских майор мог внушить курсанту, что военную карьеру выгоднее строить с динамической, очень русской фамилией Пролётов, чем представляясь начальству каким-то Сивеньким (политработник лейтенант Сивенький – ещё сойдёт, но полковник Сивенький – могут быть проблемы. Нет, такая фамилия для карьерного роста не годится). Ведь на что может рассчитывать выпускник политического училища, в военном билете которого записано: «Состав – политический»? В лучшем случае преподавать всю жизнь в родной polit-alma mater, готовить в этом учебном заведении политических работников. В целом, зять оправдал самые смелые надежды тестя: выслужил степень кандидата философских наук по специализации "марксистско-ленинская этика и эстетика", возглавил кафедру искусств (а искусство в СССР было партийным) и добыл полковничьи погоны, в чём заслуга и дальновидного майора. Короче, по Табели о рангах поднялся аж до «Его Высокоблагородия».
Успел сказать своё слово и в литературе. Под его именем выходили в свет брошюры, методички для курсантов военно-политического училища - обычное перечисление мероприятий с жирным подчёркиванием личной роли в них марксистско-ленинского эстета. Правда, появился среди этих первых опытов бестселлер выпущенный Всесоюзным обществом "Знания", - томик карманного габарита в 96 страниц с увлекательным названием "О партийности искусства". Забегая вперёд, назову книгу Пролётова о семи чудесах света, привлекающее внимание свежестью и оригинальностью компиляции. Правда, о том же писал 25 веков тому назад Геродот, но кто читает сейчас Геродота!? А творческие вечера Пролётова вспыхивают, как маяки для заблудившихся во мраке. Не верьте критикам, которые хулят литературное наследие экс-полковника, мол, примитив, переписки; большинство из них — повтор общеизвестного, банальностей и т.п. Это от зависти.

А тут грянул распад. К власти в регионе пришёл Рух. Тон общественной жизни стали задавать УНА-УНСО. Спрос на красных комиссаров упал ниже нуля. Зато в смутные времена любой кандидат наук (науковець – укр.) может безопасно представляться и академиком, тем более что в Энске многие институты, институтики, даже некоторые училища и ПТУ переиначили в «акадэмии» (например, Институт Свиноводства – в Нацiональну Академiю незалежного свинсьтва). Невостребованный политрук решил, что скромность его украсит и стал рекомендовать себя доктором искусствоведения, профессором.
Наш к.ф.н. был носителем военизированной культуры, густо замешанной на цитатах классиков Марксизма-Ленинизма. Исключая их из лекций, можно было часами оставаться эстетически немым. А та наука страсти нежной, которую воспел Назон и которая даст ему на закате обильный материал для книг о любви, будет освоена профессором гораздо позже, ибо она усваивается под воздействием приступов старческой гиперсексуальности. В интервью В.Зоркову (см. эпиграф) Валериан Сивенький рассказал, как отказался служить в украинской армии, «которой не нужна эстетика», и «два года подряд вспахивал лопатой огород, отдыхая от унижения досрочного увольнения по ненужности». Однако нашёлся среди руховцев свидетель визита экс-полковника-эстета в их штаб-квартиру, где москаль бил челом, открывшись новым хозяевам жизни, что он вовсе не Пролётов, а натуральный Сывэнькый, демонстрируя пятую графу в паспорте. Что, как эстет и работник искусств, готов служить верой и правдой трезубу и жёлто-синему флагу хоть дударем на трембите, хоть расписыванием на фасадах русских школ патриотических лозунгов, вроде «москалi, геть до дому!» или «втопимо жидiв у москальський кровi». Видимо, среди тех «штабистов» не было ни одной женщины, которую «возрождённый украинец» мог обаять. Хлопцi же просителя места выпроводили ни с чем. «Он вызвал у нас брезгливость, - поделился со мной впечатлением тот свидетель. – Оборотень!»
Оттуда отказник Сывэнькый, по дороге вновь оборачиваясь в Пролётова, направился отнюдь не на огород, где заждалась его «лопата для вспашки»(?), а в русскую общественную организацию, что была по пути (польская и «ещё…»- еврейская, венгерская, др. - находились дальше). И как раз поспел! С этого эпизода я и начал настоящий портрет.

В то время все самодеятельные организации постсоветского пространства, лишенные должной государственной поддержки, переживали кризис. Русское общество Энска, чуждое «титульной» нации в регионе, где правят бал русофобы, раздиралось на безденежье и оголодании противоборствующими за влияния группами со своими предводителями. Взаимная неуступчивость последних подогревалась той особенностью Общества, что оно владело завидным зданием под Культурный Центр (КЦ). Кто владел Центром, тот и был центральной фигурой защитников языково- культурной общности. Как поступают в таких случаях уставшие борцы друг с другом? Правильно, призывают варягов. Личность должна быть во всех отношениях нейтральная, серенькая – ничем в глаза не бросающаяся. Заглянувший на огонёк Пролётов (именно тогда потомок местечкового Сивенького произвёл себя от некоего благородного ляха Сивиньского), оказался фигурой приемлемой. Понятно: раз нет серенького, подойдёт сивенький.
Владел и правил он организацией два уставных срока не хуже и не лучше предшественников. Но устав есть устав: которые тут временные, слазь! - как писал лучший поэт советской эпохи. Очень не хотелось покидать заметное место. Однако горечь очередной отставки (первая – из вооружённых сил), оказалось, было чем подсластить, даже сделать патокой. Культурный центр в умелых руках может давать доход и в условиях духовного кризиса; правда, небольшой. Только для одного кармана на кителе со споротыми офицерскими погонами, на безрыбье хватит. Мой герой убедил однополчан, что такую фигуру, как он, если уж и передвигать с места председателя организации, то на место равновеликое, например, на директорский стул КЦ, чтобы не расплескать драгоценное содержимое из священного сосуда. Экс-председатель общества лукавил: таких организаций по Украине – десятки, а культурных центров, равноценных энскому, единицы. Они отовсюду видны. Одна могущественная структура прародины выделила безотносительно личности престижный орден старейшему из центров. Орден уже падал на стул директора КЦ, как на вожделённом сиденье оказался перемещённый лидер. Звезда упала на полковничью грудь. Именно директорское место редчайшего на Украине учреждения, в основном, так обильно, будто блёстками, осыпалось титулами, что привели в восторг труженика пера В. Зоркова. Заодно, позволило поправить семейный бюджет директора и приступить к изданию стекающих одна за другой с кончика пера книг о всяком разном. Суммы на мероприятия КЦ поступали и из Москвы, пекущейся о духовном здоровье соотечественников, и от доброхотов (последние, как правило, не считанные, отчёта не требующие). Да ещё супругу на оклад возле себя построил, ту самую майорскую дочку, что чуть Сивенькой не стала.
Три председательских срока отсидел Пролётов на директорском стуле (директоров не выбирали, их назначал Совет). Но, как в поговорке, сколько бы верёвочке не виться… Нос почуял отставку, равную катастрофе. А мозг защитника русского языка и русской культуры (по В. Зоркову) нашёл выход: расколоть Общество так, чтобы КЦ остался на отколовшейся части. Здесь позвольте своеобразное лирическое отступление…

Наиболее частый признак «внутривидовой борьбы» в организациях русской диаспоры – когда отбывшие свой срок руководители всех рангов (или отстранённые раньше срока) пытаются вернуть себе прежнее положение неуставными методами с помощью преданного им или обманутого, или привлечённого посулами меньшинства. Значительна также разрушительная деятельность так называемых «вторых лиц», считающих себя незаслуженно «отодвинутыми». Опорой тех, других и третьих также могут быть действительно обиженные, несправедливо обойденные, непризнанные носители отдельных взглядов на программу организации и методы общественной работы.
Отъявленный тактик Пролётов забросал государственные и общественные организации России жалостливо-агрессивными письмами: мол, хочу быть директором, а мне не дают. Воздействуйте! Одновременно заручился поддержкой полусотни недовольных членов Общества (из 1000, примерно). И провёл операцию в два этапа: молниеносно захватил здание КЦ силами хорошо проплаченных, профессиональных рейдеров (откуда деньжата?!) и созвал на отвоёванной территории конференцию недовольных, обиженных, «отодвинутых» и примкнувшим к ним на запах денег. В Энске образовалось два общества русской культуры с похожими, как близнецы, названиями – большое и маленькое. Но у последнего остался КЦ. Его директором Пролётов конечно же поставил себя, а на пустое место председателя новорождённой организации назначил самолюбивую даму в ранге королевы английской. Поскольку экс-Сивенький сам самолюбив без меры, то сей ход подтверждает мнение, что центральная фигура в русском движении Энска находится там, где стоит стул директора КЦ.
А что большая, ветеранская часть первоначальной организации? Подали в суд, закон на их стороне. На антирейдеров у них нет ни гроша, все финансы текли через КЦ. Устраивать вялотекущие боевые действия вокруг яблока раздора опасно: городские власти давно подкарауливают предлог, чтобы отобрать здание у москалей. Только ждать пострадавшему большинству, боюсь, придётся очень долго, пока их иск дойдёт до Фемиды с жёлто-синей повязкой на глазах. Любую власть, бело-синию ли, оранжевую ли, иную устраивает status quo: желанный раскол среди зажившихся здесь москалей налицо – divide et impera.
Пролётов изначально понимал: такие действия могут настроить против него не только русскоязычное большинство Энска, но и вызовет желание Москвы сурово насупить брови. И то и другое нежелательно. Поскольку отступать ему некуда – позади директорского поста ничего нет, пустота, опыт политика от культуры настойчиво подсказывал: необходимо яркое, громкое, поражающее воображение масс и отдельных ценителей грандиозное свершение.

Эврика! Воздвигнуть памятник! Нет, не себе. Сначала Пушкину. Место и время для этого идеально. Дело в том, что в центре Энска высятся в благородных сортах камня и в бронзе литературные гения славянства. Пушкина же, представленного гипсовым бюстиком на фасаде КЦ, на отшибе, местные активисты «украÏнського культурного вiдродження» раз за разом, после восстановления, уничтожают ломиком, что стало достоянием гласности всей просвещённой Европы, покровительствующей «молодой демократии».
Задумано – сделано. Сенсация, повсюду разносимая СМИ: «В Энске открыли памятник Пушкину!» Проект и установка директора и прочая, и прочая Валериана Пролётова – захлёбывается эфиром, растекается по бумаге личный хронист авторитета русского движения Кокашкин. Перед глазами услышавших эту невероятную новость из города «зачисток» всего, что носит печать русскости, встаёт «Медный Пушкин».
…Опровержения не было. Кое-где в публикациях появилось уточнение: «Поскольку скульптуре более 50 лет, памятник будет стоять в вестибюле Культурного центра». Заметьте, в здании, под ключом, даже не на заднем дворе! Публицист NN отозвался: «Памятник в вестибюле?.. Это оригинально! Более того, это первый и единственный, достойный Рекорда Гиннеса, случай именования памятником камерного произведения ваятеля, "интимной" скульптуры в углу прихожей. Ради чего такой изыск изобретательного ума автора идеи, господина Пролётова? Из желания произвести впечатление на мировую общественность? Очень похоже. Я знаю этого профессора изящных искусств. В искусстве саморекламы он подвижник, однако, бывает, увлекается и допускает подобные exegi monumentum, говоря о Пушкине, но думая о… Себе. Националистический Энск может в очередной раз торжествовать: Пушкина дальше передней не пустили! Спасибо директору Пролётову и компании!».
Но кто читает к победным публикациям, тем более опровержения! Таким образом, очередной «колышек» героя русского национально-культурного движения на Украине забит. Иные, подобные, на очереди. Общественность ближнего зарубежья, учреждения и организации России, опекающие соотечественников, начинают привыкать к реальности, что в «вечно оранжевом» Энске две организации русской культуры. Одна, большая, что-то где-то проводит тихой сапой, мелькает, лепту свою в общее дело вносит. Заинтересованные наблюдатели могут назвать несколько запомнившихся мероприятий. О регулярной культурологической деятельности другой, меньшей, ничего конкретного вспомнить не могут. Зато они (меньшевики), говорят, памятники ставят! В её руках Культурный центр; лидер её – личность известная, профессор искусств, литератор, эстет, орденоносец, запросто вхож к Генеральному Консулу РФ. Конечно, лидером русских Всея Украины его не называют, но, думаю, таковой вряд ли появится: негде яблоку упасть. Куда ни глянь, всюду Сивенькие Пролётовы.

Сергей Сокуров-Величко
www.sokurow.narod.ru
sokurus@yandex.ru