Сегодня вопрос о том, есть ли предпосылки и реальны ли угрозы новой смуты и переворота в России, выглядит отнюдь не праздным. Хотя, конечно, революции к юбилейным датам не происходят.



Но важно проследить, что называется, механику того, как век назад влекло одну из крупнейших империй в мире к самораспаду и крушению всех государственных институтов. В наши дни это полезно и даже актуально. При этом, вглядываясь в события вековой давности, нас, прежде всего, будут интересовать «голоса современников» - живых свидетелей и участников тех роковых событий. Только с их помощью возможно перекинуть мост в нашу сегодняшнюю реальность и понять, насколько сейчас мы отдалены или, наоборот, близки к новым революционным социально-общественным взрывам.

Поэтому попытаемся услышать подлинный голос той эпохи и сравнить с тем, что мы переживаем ныне.

Началось

Из газет 1917 года, пожалуй, первым реальным сигналом о приближении революции можно считать сообщение о том, что в ночь 10 февраля в Петрограде чины полиции арестовали участников так называемой Рабочей группы при Центральном военно-промышленном комитете (ЦВПК) во главе с социал-демократом Кузьмой Гвоздёвым за антиправительственные призывы. Борясь за интересы рабочих, сам Гвоздёв патриотически болел и за военное производство, чувствовал, что стачки без серьёзного повода ослабляют страну. Но стоящие рядом с ним секретари-интеллигенты, толкали его говорить на публику: «русское правительство собственными руками разрушает оборону», «пролетариат должен добиться контроля над действиями дипломатии». Эта труппа, как утверждают историки, сворачивала левее, чем даже хотела.

Идея переворота в те дни приобрела уже вполне сформировавшийся характер. Правда, будущее виделось туманно и идеализированным. Цель – свержение монарха или хотя бы отстранение его, с передачей верховной власти иному лицу императорской фамилии – еще не обрела черты рабочего плана. В этом контексте интересны воспоминания В.Б. Станкевича, приват-доцента права Петроградского университета, народного социалиста, ставшего вскоре комиссаром Временного правительства на Северном фронте:

- Какого-нибудь участия в заговорщических кружках того времени я не принимал. лишь в конце января месяца (начало февраля – авт.) мне пришлось в очень интимном кружке встретиться с Керенским. Речь шла о возможностях дворцового переворота. К возможностям народного выступления все относились определенно отрицательно, боясь, что раз вызванное народное массовое движение может попасть в крайне левые русла, и это создаст чрезвычайные трудности в ведении войны.

К планам отречения Николая II были причастны не только левые думцы, но и националисты (В.В. Шульгин) и, наконец, участники межпартийной коалиции правых из «Прогрессивного блока». Не забудем также о военной верхушке и даже членах императорской фамилии.

Поэтому вовсе не случайно 6 марта (по новому стилю) вспыхнули в Петрограде вроде бы стихийные «хлебные бунты», а через два дня произошла многотысячная женская демонстрация уже с откровенными революционными лозунгами – к месту вспомним о недавних женских маршах в США против Трампа. Через 4 дня вспыхнуло всеобщее восстание в столице, прозвучали первые выстрелы, появились жертвы, началось открытое неповиновение властям. С этого момента процесс пошел лавинообразно – отречение Николая II, образование «Временного комитета Государственной думы для водворения порядка в столице и для сношений с учреждениями и лицами» под руководством председателя Думы М.В. Родзянко.

Одновременно сформировался Совет рабочих депутатов под председательством меньшевика Н.С. Чхеидзе и его заместителями М.И. Скоблевым и А.Ф. Керенским – все трое, отметим, масоны. 16 марта было образовано Временное правительство, которое возглавил примыкавший к кадетам Г.Е. Львов. В составе его было уже 5 масонов – А.И. Коновалов, М.И. Терещенко, А.Ф. Керенский, Н.В. Некрасов, А.Н. Ефремов. Итак, и в Совете, и правительстве – масоны. И там, и там Керенский. Наличие этих двух органов власть вовсе не укрепляет, а закладывает основы гибельного двоевластия.

Описывая события в терминах сегодняшнего дня, можно сделать однозначный вывод – в течение первой половины марта – по новому стилю – в России произошла классическая «цветная революция». Причастность к ней Великобритании и Франции просматривается не только в связи с подробностями убийства Григория Распутина, но, можно сказать, и практически моментальным признанием Временного правительства сперва Североамериканскими соединенными штатами 22 марта, а через день сразу Лондоном, Парижем и Римом. Нечто подобное произойдет в декабре 1991 года после распада СССР и возникновения на его месте независимых государств.

И еще одна немаловажная деталь – современники Февральской революции отмечали необычный массовый экстаз практически всех слоев российского общества, граничащий чуть ли не со всеобщим психозом или, как тогда писали, «опьянением переворотом». Здесь однозначное совпадение с августовскими днями 1991 года и ликвидацией «кровавой хунты ГКЧП» - невиданный доселе безграничный восторг. Во всяком случае, нарочито тиражируемый через СМИ и, прежде всего, телевидением. В еще большей степени подобные настроения и состояние проявились в Киеве в феврале 2014 года – в связи с победой «Майдана».

Пожалуй, лучше всего настроения безудержного ликования от «февральской свободы» выразил модный тогда поэт Игорь Северянин в стихотворении, пафосно названном «Моему народу», написанном 21 марта 1917 года по новому стилю:

Народ оцарен! Царь низложен!
Свободно слово и печать!
Язык остер, как меч без ножен!
Жизнь новую пора начать!

Не удержусь и процитирую другие, уже трагические строки этого же поэта, появившиеся 8 лет спустя в эмиграции о тех же памятных событиях:

Прошли лета, и всюду льются слезы...
Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране...
Как хороши, как свежи ныне розы
Воспоминаний о минувшем дне!

В работе «Размышления над Февральской революцией» Александр Солженицин, обращаясь к событиям 1917 года, отмечает в своем характерном стиле:

- Не то чтобы до сих пор я был ревностный приверженец Февральской революции или поклонник идей её, — но всё же сорок лет я тащил на себе всеобще принятое представление, что в Феврале Россия достигла свободы, желанной поколениями, и вся справедливо ликовала, и нежно колыхала эту свободу, однако, увы, увы — всего восемь месяцев, из-за одних лишь злодеев-большевиков, которые всю свободу потопили в крови и повернули страну к гибели. А теперь я с ошеломлением и уже омерзением открывал, какой низостью, подлостью, лицемерием, рабским всеединством, подавлением инодумающих были отмечены, иссоставлены первые же, самые «великие» дни этой будто бы светоносной революции, и какими мутными газетными помоями это всё умывалось ежедневно. Неотвратимая потерянность России — зазияла уже в первые дни марта. Временное правительство оказалось ещё ничтожнее, чем его изображали большевики.

Все для великих европейских демократий

О событиях февраля 1917 года издана масса книг, научных монографий, целые тома воспоминаний современников. Из недавних новинок хочется отметить фотоальбом «Революция и Гражданская война в России. 1917 – 1922 гг.»

Это уникальная книга большого формата, где помещено более 500 редких фотографий и копий документов, многие из которых опубликованы впервые. Они прокомментированы обстоятельными статьями. Издание содержит 13 разделов от начала Февральской революции до участи русских людей на чужбине. Составители альбома – известные историки Руслан Гакуев и Василий Цветков, а выпущен он московским издательским домом «Достоинство» в мае 2016 года.

Одна из первых иллюстраций в книге – это карикатура, опубликованная в марте 1917 года. На троне восседает пьяный Николай II с бутылкой водки, а сам трон установлен на горе черепов, в центре которой возвышается виселица. Знал ли автор рисунка, как дорого вскоре и ему, и остальным жителям страны обойдется этот глумливый юмор? А пока чередой идут пафосные воззвания первых революционных дней. На фотографиях, запечатлевших «праздник русской свободы», улыбающиеся лица военных и штатских, чувствуется приподнятое настроение и всеобщее ликование. Однако попадаются и иллюстрации первых революционных репрессий: вполне реалистический рисунок, где вооруженные солдаты конвоируют городового с красноречивой подписью «Фараона ведут. Вчерашний властелин сегодня раб презренный». Писатель Пришвин записывает в те дни в своем дневнике:

- Две женщины идут с кочергами, на которых свинцовые шары – добивать приставов.

В статье первого раздела альбома, вводящей читателя в курс событий, указано, что всего за несколько дней собственными матросами на одной только Балтике было уничтожено такое число офицеров, которое равнялось половине от погибших в морских сражениях на всех театрах войны с 1914 по 1917 годы. Вот тебе и «великая бескровная», как ее охарактеризовал в марте действительно великий говорун Керенский, предшественник Горбачева. Но пока, отметим, иллюстративный ряд альбома вполне мажорный. Однако чем дальше разворачиваются события, тем заметнее накал вражды и ненависти. Масса вооруженных винтовками военных и штатских на улицах Петрограда. А вот и первые гробы с жертвами июльских событий – демонстрации большевиков с требованиями отставки Временного правительства, что вылилось в большую мясорубку. Чуть позже о тех событиях Ленин напишет в статье «Удержат ли большевики государственную власть?», что это один из неудачных эпизодов в овладении пролетариатом власти. Но, как говорится: «Лес рубят – щепки летят».

В чем же коренной изъян «февралистов», прежде всего, членов нескольких составов Временного правительства и поддерживающих их сил? Обратимся ко мнению непосредственного участника событий, стоящего, что важно, в эпицентре принятия властных решений. Это записки В.Д. Набокова, профессора-правоведа, члена ЦК партии кадетов, управляющего делами Временного правительства и отца известного потом писателя. Автор делал их по горячим следам в конце весны 1918 года в Крыму. Набоков дает такую важную оценку:

- В революции как бы концентрировался взрыв протеста против бездарного, неумелого, изменнического (Штюрмер!) поведения этого царского правительства. Революция должна была все это изменить, она должна была создать более полную, более искреннюю и потому более плодотворную связь между нами и великими европейскими демократиями, нашими союзниками. С этой точки зрения революция могла рассматриваться как положительный фактор в деле ведения войны. Предполагалось, что командный состав будет обновлен, что найдутся даровитые и энергичные генералы, что дисциплина быстро восстановится. Должен с грустью сказать, что наши партийные взгляды все время стремились поддерживать этот официальный оптимизм.

Здесь надо отметить, что Набоков, несмотря на уже открывшиеся к тому времени факты, продолжает писать о якобы имевшейся изменнической деятельности руководителя правительства в 1916 году Штюрмера. То есть, он, по сути, повторяет основной посыл речи руководителя кадетов Милюкова в Думе 14 ноября 1916 года, где были брошены обвинения в измене не только премьер-министру, но также Распутину и Императрице Александре Федоровне. Уже в 1917 году комиссия Временного правительства не нашла подтверждений этому. И все же…

Второй момент оценки касается самого правительства «февралистов». Он еще более принципиален. Их неукоснительное следование в «русле европейских демократий», что должно было привести, якобы, к военным успехам и вообще вывести Россию к неуклонному прогрессу во всех сферах нового демократического государства.

Однако сам Набоков выносит жестокий приговор как Временному правительству, так и всем прекраснодушным мечтаниям его лидеров. В управленческом плане, убедительно утверждает он, новое демократическое руководство во многом оказалось беспомощным и непрофессиональным. Его распоряжения часто противоречили друг другу, а каждое новое решение лишь усугубляло кризис. Словом, Временное правительство проигрывало в сравнении с так ненавистной ему царской бюрократией.

Здесь вновь напрашивается аналогия с правительством младореформаторов начала 90-х годов прошлого века. Эти птенцы из чикагской школы управления были озабочены не благом родины, а стремлением угодить западным кураторам. И как их предшественники с февраля по октябрь 1917 года вели Россию к полной деградации во всех сферах социально-экономической деятельности. Только тогда, век назад, все усугублялось военным временем, наличием десятимиллионной воюющей и на глазах разваливающейся армии, благодаря отмене в ней единоначалия. Это следовало из приказа №1 Петроградского Совета Рабочих и Солдатских депутатов. Временное правительство тогда этот разрушительный акт утвердило.

Развал с февраля по октябрь носил всеобщий и глобальный характер – империя распадалась, начиная с окраин – и здесь вспомним 1991 год. Прежняя полиция была упразднена, а новых правоохранительных органов создать так и не удалось. К тому же, благодаря всеобщей амнистии, на свободе оказались уловные преступники всех мастей, что примело к криминальному террору. Начался стихийный, часто с кровавыми жертвами, передел земли. Наконец, начался процесс галопирующей инфляции.

Возвращаясь к воспоминаниям Набокова, надо сказать, что автор издал их в 1921 году в Берлине. А годом спустя он погиб в этом городе во время выступления лидера кадетов Милюкова. Один из слушателей, подойдя к трибуне, крикнул:

- Вот, тебе, мерзавец, за оскорбление государыни-императрицы!

Он тут же выхватил револьвер и направил его на Милюкова. Но Набоков заслонил своего партийного шефа, и смертельная пуля досталась ему. Что и говорить, самосуд недопустим, но и клевета не остается без последствий.

Однако Февральская революция с крушением всех прежних основ государственности для кого-то оказалась весьма выгодной. Традиционно принято говорить о буржуазии. Но какой? Это были вовсе не представители традиционных слоев купечества и фабрикантов. На глазах формировался новый хищнический слой беспринципных дельцов и спекулянтов. Они были такими же, как представители известных полукриминальных новых русских 90-х годов 20 века. Впрочем, они и сегодня не окончательно ушли со сцены. А образ дельца 1917 года великолепно вывел в своем рассказе «Забавное приключение» талантливейший Иван Шмелев. Он знакомит читателя с неким Карасевым:

- С войной ему повезло. Захиревший заводик теперь был завален заказами на подковы, гвозди, грызла и стремена. Со свояком, москательщиком, скупил он на последние десять тысяч, заложив женин дом, подвернувшуюся партию индиго, а через год продал за полтораста. С Бритым, который раньше торговал книгами, вовремя ухватил сапожные гвозди, а там подошли подошва и олово, кнопка и нафталин и, наконец, чудесный дом-особняк, недавно отстроенный немцем Граббе, бросившим все дела на биржевого зайца.

… Карасев вспомнил, что надо послать денег жене в Алупку и написать, чтобы не торопилась и жарилась с ребятами на солнце. "Да и ей надо завезти,- подумал он про Зойку, которую отыскал в Екатеринославе, в летнем саду, и вывез в Москву, обещая устроить в оперетке,- ждет, шельма..." Увидал в зеркале свое круглое, красное, как титовское яблоко, лицо с раздувшимися щеками и пошел в ванную принять душ. Так присоветовал ему англичанин Куст, славный парень, с которым сделали они дельце на соде: в тридцать два года нельзя позволять "такой пуз".

… Он принялся за кофе - прежде он пил чай с калачами- и намазывал маслом поджаренные хлебцы. Этому научил его Бритый, с которым покупал гвозди. И пока пил кофе, по телефону свалилось семнадцать тысяч. Приказав выписать в синий пакет три тысячи, он выругал стервецом кого-то и пообещал, задрожав щеками, что вся станция полетит к черту:

- Я вчера с таким персончиком ужинал, что у них все ноги поотымаются, у чертей!

Пробил час. Шофер подал тройной хрипящий гудок, похожий на свиной кашель.

… Машина была - шестидесятисильный "фиат", гоночная, приземистая и длинная, похожая на торпеду, с приятным овальцем, как у ковша,- где садятся,- и мягкой окраски лакированного ореха. Это была вторая машина, сменившая малосильную каретку. Теперь и эта "калоша" не нравилась и доживала последние дни,- вот только придет из Англии.

Не будем пересказывать сюжет рассказа. Важно, что перед нами тип, словно законсервированный на 70 с лишним лет и пробудившийся для бурной деятельности в «лихие девяностые».

Впрочем, если внимательно присмотреться, мы увидим и в самой ситуации, и повадках младореформаторов конца века многое, что роднит их с предшественниками из 1917 года. Кстати сказать, они сами признавались в этом открыто и с гордостью, отмечая с размахом в 1992 году 75-летие Февральской революции, называя себя продолжателями дела Временного правительства и демократов той поры. Да и сегодня это гайдаро-чубайсовское племя еще оказывает серьезное влияние на социально-экономическую политику современного российского правительства.

Когда же закончится февраль?

Здесь мы как раз подходим к вопросу о предпосылках и угрозах новых потрясений или даже революции в наше время. Прежде всего надо понять, что идейные «дети февраля», пришедшие к управлению страной четверть века назад, как уже отмечалось, по-прежнему составляют основу финансово-экономического блока правительства, а, значит, проводимый ими курс, как и 100 лет назад, у «февралистов» не ведет страну по пути роста и развития. Несмотря на заявленную президентом Путиным необходимость опоры на патриотизм, духовные скрепы народа, экономическая политика, как и в начале 90-х годов прошлого века, носит все еще зависимый от «великих европейских демократий» характер. Не об этом ли зависимом положении, напомним, писал о сути Временного правительства В.Д. Набоков.

Вот свежий пример. В нынешнем январе прошел очередной Гайдаровский экономический форум, эта разрекламированная площадка либералов-западников. В который раз там звучали слова о необходимости структурных реформ, притока инвестиций в отечественную экономику. Говорили об этом как бывшие, так и нынешние правительственные чиновники высокого ранга. И под такие высокопарные речи из России были переведены в США на покупку ценных бумаг и облигаций 12 млрд долларов. А наша промышленность и сельское хозяйство как сидели, так и сидят на голодном пайке. Так как, якобы, у страны нет денег.

На том же форуме первый вице-премьер правительства России Игорь Шувалов, заботясь прежде всего о европейском благополучии, предложил продумать меры по снятию наших контрсанкций уже к концу года в надежде на мифические инвестиции из Евросоюза. А интересами наших товаропроизводителей, прежде всего, сельских, можно, выходит, пренебречь. Чем не стратегия и тактика либералов у власти образца 1917 года, выполнявших все указания союзников и начиная на фронте неподготовленные операции, что закончилось кровавым провалом. Тогда это вылилось в обрушение русской армии и начало вооруженных столкновений в столице.

Далее, ныне из штаба либералов - Высшей школы экономики – стали звучать речи в связи с ухудшающимся из-за кризиса и санкций положения основной массы населения, что проблему бедности и неравенства надо разделить. Не все, мол, зависит от проводимого правительством курса: народ во многом сам виноват, так как не проявляет экономической активности. Здесь слышится уже набившая оскомину за последние десятилетия байка о том, что людям надо дать не рыбу, а удочку. А какая удочка поможет, если водоем пересох или вода в нем отравлена. И не все могут ловить рыбу – кому-то надо учить, лечить и защищать Родину.

Именно неравенство, дичайшая пропасть не только между узким слоем жирующих и живущих за чертой бедности, которых уже около 20 миллионов человек, но и даже так называемым средним классом, вызывает все большее недовольство людей. Оно пока направлено в сторону правительства и идеологов его курса, но все больше вопросов и к президенту. Когда же он сменит либералов-западников в руководстве экономикой? Слишком долго держать паузу может стать опасно, чему исторический пример – поведение Николая II в предреволюционную пору. Недаром в своих предсмертных дневниках причисленный к лику святых Иоанн Кронштадтский взывал:

- Проснись, спящий царь!

Недавно мне пришлось побывать в одном из ведущих гуманитарных университетов Москвы, где в бухгалтерии увидел новогодний плакат с напечатанным под ним на принтере стихом:

Добрый Дедушка Мороз,
Борода из ваты,
Сделай всем в Кремле и в Думе
Как у нас зарплаты.

Народ пока еще шутит, но терпение-то не безгранично. Особенно когда в СМИ полно сообщений о взяточниках типа бывшего министра экономического развития Улюкаева и подобных ему губернаторах. И на «Эхе Москвы» при этом восклицают – что это за смешные деньги для министра: какие-то 2 миллиона долларов! Не стал бы он, дескать, мараться из-за такой мелочи. Как и в предреволюционное время можем сегодня сказать – в разных мирах мы живем с вами, господа.

Вообще тема коррупции и социальной несправедливости на наших глазах приобретает угрожающий и поистине лавинообразный характер. Примеров тому масса. Хотя бы последний, по времени, скандал с планами московской реновации.

Еще один серьезный признак возможной беды – доверие к официальным СМИ и, прежде всего, телевидению. Его многочисленные ток-шоу с одним и тем же составом приглашенных, с одними и теми же приемами ведения передач, постоянными криками и воплями, как показывают исследования, все больше вызывают у зрителей реакцию отторжения. Они, эти передачи, работают уже часто против целей, ради которых, вроде бы, ведутся и становятся контрпродуктивными. Уже вызывают массовую тошноту праздничные «Огоньки» с надоевшими всем так называемыми звездами. И наряду с этим множатся самые нелепые слухи, фейковые новости через интернет.

Вот свежий пример. На ряде сайтов патриотической направленности прошло сообщение о том, что в одесском порту в январе высадилась первая группа переселенцев из Израиля для основания в пяти южных областях Украины так называемого проекта «Небесного Иерусалима». К 2018 году в поселениях уже будет 100 тысяч евреев, а еще через несколько лет туда переедут 6 миллионов израильтян (кто же на исторической родине останется?). Из других стран, в том числе России, к ним присоединятся еще 6 миллионов человек. А руководство нового государственного образования возглавят почему-то практически все постоянные участники передач телеведущего Владимира Соловьева, включая его самого. И еще сказано, что в той новой Хазарии возникнут процветающие кибуци, где станут выращивать морозоустойчивые финики и оливы.

Самое удивительное, что подобный провокационный бред не только тиражируют, но и живо обсуждают. Здесь надо напомнить, что накануне революции 100 лет назад страна также была полна самыми нелепыми слухами и сплетнями, которые выбивали у народа адекватное представление о реальности.

Наконец, в наши дни либералы-западники готовы, несмотря на свою слабость и немногочисленность, раскачивать лодку по любому поводу. Хотя бы в связи с передачей в длительное пользование РПЦ Исаакиевского собора в Петербурге. Он, мол, никогда не принадлежал церкви (а для кого же тогда строятся храмы?). И на подобной нелепице пытаются разжечь всероссийский протест.

В заключение сошлемся на мнение зарубежного источника. Недавно в соответствии с данными опубликованного в «Washington Post» исследования, в 2017 году имеется наибольшая вероятность совершения государственного переворота в ряде стран. Газета помещает карту возможных волнений. Что касается России, исследователи полагают, что вероятность попытки переворота здесь составляет около 6 процентов. Таким образом, страна возглавила двадцатку списка стран с наибольшим риском. Впрочем, они считают, что в случае попытки переворота она закончится провалом с вероятностью 2 к 1.

Спасибо, как говорится, и на этом. И все же главное – самим не надо доводить дело до беды. Ведь нового Октября и Гражданской войны страна может и не выдержать.

Александр ГОРБАТОВ, для РМ.У