Когда речь идёт о большой политике, мы все часто допускаем одну существенную ошибку, рассматривая ключевые события исключительно в рамках великих держав и тех территорий, где столкновение интересов приобретает характер явной и ожесточенной борьбы. Раздавленная Сирия и несломленный, но искалеченный Донбасс стали мощнейшим символом того, к чему приводит западная политика, когда обещания воздушных замков зомбируют значительную часть народа.

Ошибка же состоит в том, что сопредельные государства уровня Румынии или Болгарии зачастую воспринимаются как зона «мертвого потребления», значимая лишь с точки зрения формального правительства либо военных баз НАТО. На деле, аналогичные территории являются не только отличным источником поставок человеческого материала, но и прекрасным инструментом для опосредованного воздействия.

Последние годы подобные процессы составляли фундамент всей восточноевропейской политики. Сегодня мы уже видим нечто схожее на Ближнем Востоке, где малозначимые американские сателлиты, разбуженные из нефтяной спячки, стремительно превращаются в подразделения ЦРУ. Но чтобы наилучшим образом понять эту структуру, самое время вернуться в эпоху, последовавшую за распадом Советского Союза.

Учитывая, что в начале 90-х Ирак потерпел локальное поражение, Китай еще не воспринимался угрозой, а проблема исламского терроризма лишь формировала свои контуры, единственной нерешенной проблемой для Штатов оставалась Югославия. Её распад и вся боль, понесенная сербским народом — это настолько сложный и невыносимый по своей жестокости конфликт, что особенно важно именно то, как братские славянские народы были интегрированы в проект по уничтожению балканской федерации.

Тогда, в ходе тщательной и дорогостоящей работы, оперативниками ЦРУ была создана трехступенчатая система, в которой центральный офис координировал условную «базу» в Софии, где под эгидой американского посольства фактически был создан полноценный штаб по управлению процессами на всей территории уходящей в небытие Югославии.

Именно он руководил уже низовыми центрами на уровне отдельных республик. Исключая агентуру, ответственную за подрывную работу в самой Сербии (пока еще условной), следует выделить три основных направления. Первым стала Босния, где за основу было взято взаимодействие с мусульманскими странами по образцу той политики, которую проводили Штаты в период афганской войны. Вторым — католическая Хорватия, которая изначально заявила о всестороннем следовании евроатлантической концепции. Но если эти два направления стали «витриной» дезинтеграционных процессов, то третий центр — на территории Македонии — куда реже становится объектом изучения. Однако именно он на определенных этапах играл ключевую роль. Преимущественно православная страна, в которой больше четверти населения составляли албанцы, оказалась перед неизбежным внешним выбором — поддержанный Западом сепаратизм, который расколет и без того крошечное образование, либо полное следование в фарватере Штатов. Учитывая фактор элит, которые уже сказали своё слово при отделении от единого балканского государства, дальнейшее развитие событий было предсказуемым.

В итоге, в самый разгар боевых действий, вся деятельность Министерства обороны и Министерства внутренних дел уже полностью управлялась сотрудниками ЦРУ. Ключевым аспектом был радиоперехват, и Македония очень быстро превратилась в платформу для его осуществления. Уровень координации был настолько плотным, что после транспортировки новейшей аппаратуры из локального штаба в Болгарии, её установка проходила под личным контролем Владо Поповского, который в тот момент занимал должность министра обороны.

Последующий перехват был направлен не только на получение информации, поставляемой затем хорватским и боснийским отрядам, но и на поиск уязвимых точек на территории Косово, которые затем подвергались атакам албанских группировок.

Не меньшую роль играли и македонские специалисты, которые до этого участвовали либо в разработке, либо в обеспечении системной информационной защиты в рамках тогда еще единой Югославии. При их непосредственном участии в распоряжении американцев оказался не только колоссальный массив секретных данных, которые включали в себя частоты, позывные и целый ряд технических каталогов и диаграмм, но и реальные технологические образцы, в том числе применяемые для армейского шифрования.

Итог всей этой деятельности нам известен. А то, как она осуществлялась, по-прежнему актуально. Ведь если заниматься этой тематикой подробно, то можно отыскать немало параллелей с тем, что происходит на Украине, которая сегодня заняла место Болгарии, в то время как крымские татары и оперативники СБУ заменили бошняков и македонцев. В этой связи гибель того же Мозгового очень напоминает убийство Желько «Аркана» Ражнатовича, которое открыло путь к окончательному крушению добровольческой идеи.

И сегодня самое важное — помнить, какие методы применяются, когда речь идет о запланированном распаде целой страны. К сожалению, в Европе балканская трагедия моментально становится абсолютным табу, если что-то не вписывается в рамки официальной пропаганды, в которой бойня, инспирированная извне, описывается в радужных тонах национально-освободительной борьбы. Однако в странах, которые испытали на себе, что такое либеральный фашизм, реальную историю вспоминают всё чаще. Те же греки. Другое дело, что подобные материалы пытаются рубить и цензурировать на корню, либо удаляя сразу же после публикации, либо целиком блокируя «взбунтовавшийся» ресурс. Однако, хочется надеяться, что постепенное афинское пробуждение со временем разбудит весь регион.

Николай СЕВОСТЬЯНОВ