С.А. Строев: Русский социализм – это социализм, построенный Русскими, для Русских и в интересах Русских

Национально-освободительная революция в силу наших особенностей будет неизбежно носить антибуржуазный, антикапиталистический, антиглобалистский характер. В этих условиях российские коммунисты должны как можно быстрее освоить новое идеологическое пространство народного, пока еще стихийного “русского социализма”. Возглавить это движение, придать ему научную обоснованность, политическую целеустремленность, организованность, боевитость и силу

Политический отчёт ЦК КПРФ Х съезду КПРФ

Первый фактор, который необходимо принять во внимание, это то, что основной конфликт современного этапа развития мировой цивилизации состоит в противоречии между уровнем производительных сил, достигшим или почти достигшим постиндустриального информационного этапа, и сохраняющимся капиталистическим характером производственных отношений. Этот конфликт проявляется в том, что распространение капиталистического права собственности с конкретных физических вещей на информационные объекты, технологии и знания ведёт к резкому ограничению распространения и развития знаний, зачастую к блокированию и консервации передовых технологий, к монополизации производственных сфер и, как следствие, к прекращению конкуренции и развития, к консервации и застою. Это хорошо описываемый марксистской теорией конфликт, при котором отжившие производственные отношения, несовместимые с новым этапом развития производительных сил, стремятся сохранить себя путём искусственной остановки прогресса. Оборотной стороной вызванной монополистическими принципами «интеллектуальной собственности» остановки прогресса является и то, что вместо уже реально достижимой автоматизации и роботизации производств с резким сокращением объёмов общественно необходимого человеческого труда, производства зачастую попросту выводятся в неразвитые страны с дешёвым трудом. Это не только тормозит прогресс производительных сил, но и делает цивилизованный мир чрезвычайно уязвимым и зависимым от мировой периферии, создаёт опаснейшие перекосы в экономике передовых стран, чреватые угрозой их лидерству.

Совершенно очевидно, что нынешняя капиталистическая система в силу этой причины неконкурентоспособна. Её мнимая устойчивость определяется лишь тем, что у неё на сегодня нет конкурентов, поскольку она приобрела тотальный, универсальный, всемирный характер.

Уже исходя из этого ясно, что та страна, которая, имея достаточные средства стратегического сдерживания (ядерное оружие и современные средства его доставки и защиты), сегодня грамотно и эффективно провела бы радикальную реформу принципов «авторского права» и «интеллектуальной собственности», почти автоматически стала бы лидером мирового развития. Хотя бы просто потому, что сняла бы основной существующий на сегодня барьер свободному развитию знания, превращающегося в основную и непосредственную производственную силу. Этот стратегический момент был уже неоднократно отмечен нами в ряде ранее опубликованных работ (С.А. Строев «Коммунистическое движение в постиндустриальную эпоху: новые вопросы и новые ответы», «Цивилизационная альтернатива», «Пределы возможного», «Проект объединительной программы народно-патриотического движения восточнославянских народов», «К новой редакции Программы КПРФ» «Критические замечания по поводу представленного Программной комиссией проекта новой редакции Программы КПРФ» и др.).

Второй фактор, который необходимо учитывать, состоит в том, что даже в современных условиях, а, тем более, в условиях освобождённого от оков монополий «интеллектуальной собственности» и долгосрочного «патентного права» развития научно-технического прогресса лимитирующим источником жизненных благ станет не человеческий труд (в значительной степени заменённый автоматической техникой), а наличие невосполнимых природных ресурсов. Это означает существенное перераспределение основных мировых противоречий и конец объективной базы для идеологии интернационализма.

Это значит, что гражданство теперь выражается, прежде всего, в участии в правах коллективной, наследственно передаваемой общим потомкам собственности на невосполнимые природные ресурсы и в обязанностях по коллективной защите этой собственности. От кого? В первую очередь, от транснациональных мировых корпораций и структур глобального мирового ультрамонополистического капитала, а также тех сил, кланов, групп и отдельных индивидов внутри страны, которые связали с мировым транснациональным капиталом свои интересы и, тем самым, автоматически выпали из национально-гражданской общности, связанной, прежде всего, интересами защиты своей коллективной собственности как необходимого ресурса жизневоспроизводства и воспроизводства средств жизневоспроизводства. Во вторую очередь, от конкурирующих национально-государственных субъектов буде таковые сохранятся и не будут поглощены единой мировой капиталократией как транстерриториальной прямой властью корпораций. В третью очередь, от мигрантов, которые желали бы осесть на территории коренного народа и получить долю в благах «природной ренты» – в ущерб интересам коренного населения, которое этими благами владеет.

Таким образом, распределение «природной ренты» в постиндустриальную эпоху становится таким же ключевым вопросом политики, каким в индустриальную эпоху был вопрос распределения прибавочной стоимости. Политическая эффективность этого вопроса, даже несмотря на контроль капиталократических механизмов над СМИ и иными средствами формирования общественного мнения, весьма наглядно была продемонстрирована во время выборной кампании 2003 года в Государственную Думу Российской Федерации. Напомним, что блок «Родина», только что накануне выборов явно наспех сформированный как рыхлая коалиция практически независимых политических фигур, не имевший на тот момент ни серьёзной организационной базы, ни значительных финансовых, аппаратных или информационных ресурсов, ни раскрученного политического брэнда, ни устойчивого электората, ни каких-либо особых прорывных политтехнологий, получил совершенно неожиданный успех только и исключительно благодаря лозунгу «природной ренты».

Представляется вероятным, что рано или поздно научно-технический прогресс сделает возможным замену невосполнимых природных ресурсов восполнимыми искусственными аналогами и, тем самым, снимет пределы ресурсных ограничений. Однако вполне очевидно, что это произойдёт существенно позже, нежели будет достигнута высокая автоматизация производства готовой продукции на основе природного сырья. Иными словами, определённый (и, возможно, достаточно длительный) промежуток времени человечеству предстоит существовать в условиях, когда именно владение постоянно сокращающимися природными ресурсами будет определять, кто имеет необходимые средства жизневоспроизводства, а кто – нет.

Третий фактор состоит в том, что современный уровень гиперпотребления определяется порочностью воспроизводства капиталистической системы и не даёт ничего, кроме бессмысленных и ненужных затрат труда, чудовищной в своей иррациональности переработки невосполнимых природных ресурсов в экологически вредные отходы, духовной, интеллектуальной и культурной деградации общества. Необходимым условием для перехода от безудержного потребления к разумной достаточности и рачительной экономии является смена транслируемых обществу парадигм образа жизни и, в первую очередь, принципиальный разрыв связи между уровнем потребления и социальным статусом. Необходимым (хотя и не достаточным) условием для этого является принципиальная смена господствующих производственных отношений.

Впрочем, смена характера производственных отношений является необходимой предпосылкой и условием для всех трёх перечисленных выше пунктов. В самом деле, ни снятие монополистических барьеров «интеллектуальной собственности», ни, тем более, реальная национализация природной ренты принципиально невозможны без перехода от капиталистического рыночного производства в парадигме максимизации извлечения прибыли к социалистическому плановому производству в парадигме удовлетворения общественных потребностей. Именно поэтому в соответствии с метким и точным в своей афористичности лозунгом, впервые сформулированным лидером русских коммунистов Г.А. Зюгановым, Русский социализм действительно является ответом на Русский вопрос. Подчеркнём при этом, что слово «Русский» в определении «Русский социализм» отвечает в первую очередь не на вопрос «какой?», а на вопрос «чей?». То есть речь идёт в первую очередь не об особенностях социального устройства или национальной специфике общественных отношений, принципиально отличающих Русский социализм от социализма немецкого, английского, кубинского или китайского, а о том, что Русский социализм – это социализм, построенный Русскими, для Русских и в интересах Русских, и лишь затем (в четвёртую очередь) – с учётом национальных, ментальных, религиозных, культурных, исторических особенностей Русских, географических, климатических и геополитических особенностей России.

Словосочетание «Русский социализм», как известно, исторически восходит к А.И. Герцену, и в его работах означало, прежде всего, социализм, вырастающий из традиционной для России крестьянской общины и работничей артели. Формально этот вариант развития социализма из патриархальных социальных институтов минуя этап капиталистического отчуждения и индивидуализма противоречит марксизму – но только формально. Уже сами К.Г. Маркс и Ф. Энгельс, отнюдь не связывавшие себя пределами «ортодоксального марксизма» как некой непреложной догмой, вполне допускали и даже определённо приветствовали такой вариант как историческую возможность (см. К. Маркс «Письма в редакцию “Отечественных записок”», 1877; К. Маркс «Письмо к Вере Засулич», 1881; К. Маркс и Ф. Энгельс «Предисловие ко второму Русскому изданию “Манифеста Коммунистической партии”», Женева, 1882). Любопытно, что «ортодоксальные марксисты» в этом вопросе противоречили самому Марксу, в то время как ленинское «отступление от ортодоксального марксизма» по вопросу о союзе пролетариата с крестьянством, столь обличаемое меньшевиками, на самом деле как раз соответствовало ходу мысли Маркса. И именно это марксистско-ленинское решение вопроса о возможности прямого перехода от позднефеодально-раннекапиталистического дворянско-крестьянского общества к социализму минуя этап зрелого развитого капитализма, решение вопроса о социалистической революции в условиях отсутствия зрелого промышленного пролетариата с опорой на крестьянскую массу (к которому, кстати, В.И. Ленин тоже пришёл далеко не сразу, а лишь по мере теоретического осмысления практического революционного опыта преодолев догмы вульгаризованного «ортодоксального марксизма») и привело к победе Великой Октябрьской Социалистической Революции, к формированию Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов как особой, принципиально новой формы государственной власти. В итоге именно этот выбор почти на столетие избавил Россию от судьбы Османской империи, от судьбы колониальной сырьевой периферии развитого мира, позволил провести социалистическую модернизацию, отстоять свободу и территориальную целостность страны, победить в Великой Отечественной Войне, стать второй по значению мировой сверхдержавой.

На первый взгляд, сегодня вопрос о роли крестьянской общины в переходе к социализму утратил всякую политическую актуальность и стал исключительно вопросом академической истории. То есть содержание концепции Русского социализма сегодня (в том значении, которое мы – коммунисты КПРФ – вкладываем в это словосочетание) на первый поверхностный взгляд не имеет никакой исторической преемственности от Русского социализма в том смысле, какой в это понятие вкладывал А.И. Герцен. На самом деле это не так.

Ключевой принцип, который объединяет русских социалистов эпохи А.И. Герцена и Н.Г. Чернышевского, большевиков-ленинцев и современных русских социалистов – сторонников Г.А. Зюганова – состоит в ответе на принципиальный вопрос о возможности социалистической революции в условиях объективной невозможности революции чисто пролетарской – то есть такой, какой К.Г. Маркс и Ф. Энгельс предсказывали для Западной Европы. Во времена В.И. Ленина проблема состояла в неразвитости капиталистических отношений и, следовательно, в малочисленности, неразвитости, экономической и политической незрелости великорусского пролетариата. Сегодня же проблема состоит в том, что победа контрреволюции опрокинула прежнюю социалистическую Россию (с если не абсолютно бесклассовым, то, по меньшей мере, слабо дифференцированным в классовом смысле обществом) в состояние страны «третьего мира», в колониальную сырьевую периферию развитого мира, в «банановую республику» – только с холодным климатом и нефтью вместо бананов. Интеграция в общемировой рынок в качестве сырьевого региона, естественно, привела к прогрессирующей и катастрофической деиндустриализации страны. Прямым социальным следствием этого стало резкое сокращение рабочего класса и научно-технической интеллигенции, распад советских трудовых коллективов, массовая десоциализация широких народных масс, одной стороной которой является омелкобуржуазивание бывших советских трудящихся (переход в категорию мелких торговцев, челноков, сотрудников торговых и посреднических фирм, «офисного планктона» и работников сферы разнообразных услуг), а другой стороной – их люмпенизация (переход в категорию безработных или живущих случайным заработком, потеря постоянного жилья, массовая алкоголизация и наркотизация).

При этом, чем дальше развивается «естественный» процесс интеграции России в систему мирового рынка, тем более углубляется и усугубляется её сырьевая специализация в рамках мирового разделения функций. Следовательно, тем более и более с каждым следующим годом нарастают и усиливаются тенденции деиндустриализации страны и, как неизбежное прямое следствие, десоциализации и маргинализации её населения (термин «деклассирование», неоднократно нами использовавшийся для описания данного процесса, на самом деле не совсем точен и представляет определённое упрощение, поскольку отправной точкой для современного состояния России было не классовое общество развитого капитализма, а квазибесклассовое общество позднего советского социализма. Точнее говорить не о деклассировании, а о крайней слабости и нарушенности процессов классообразования несмотря на реставрацию капитализма).

Таким образом, объективная реальность состоит не просто в предельной слабости современного русского пролетариата, а в том, что от дальнейшего «естественного» хода развития капитализма в рамках имеющей место траектории мы можем ожидать только и только дальнейшего ещё большего ослабления русского пролетариата, его численного сокращения, раздробления, замещения временными иностранными работниками (гастарбайтерами) – вплоть до полного или почти полного его исчезновения за исключением сырьедобывающих отраслей. А, с учётом того, что рабочие сырьевых отраслей, во-первых, территориально удалены от крупных городов и, следовательно, не могут непосредственно участвовать в политике (которая, как известно, делается преимущественно в столицах), во-вторых, могут быть благодаря сверхприбылям сырьевых корпораций в достаточной степени прикормлены, и, в-третьих, вполне могут быть постепенно вытеснены всё теми же иностранными гастарбайтерами, – фактически можно говорить об утрате пролетариатом качеств класса и о превращении его в ограниченную социальную прослойку.

Порочный круг замыкается. Без социалистической революции невозможно переломить тенденцию сырьевой компрадорской деиндустриализации страны. Но чем более усугубляется эта тенденция, тем объективно слабее социально-классовая база пролетарской революции и тем менее она возможна. Как разорвать этот порочный круг? В феврале 2004 года в статье «Русский социализм – доктрина победы», опубликованной на основанном ранее в 2003 году сайте «Русский социализм – революционная линия», нами был предложен ответ на этот вопрос:

«… классовая аморфность народных масс неслучайна, и у нас нет ни малейших оснований ожидать от развития нынешнего российского капитализма возникновения и классового оформления пролетариата. Это догматическая установка на ожидание пролетариата утопична, реакционна и крайне опасна для нашего дела. Она не учитывает самой сути современного российского капитализма: его колониальности, его полностью сырьевого и непроизводственного характера, его придаточности по отношению к развитому миру. Пролетариат, которого ждут догматики, не придет. Останется немногочисленный слой рабочих сырьедобывающих отраслей – вполне обеспеченных материально, прикормленных и далеких от всякой революционности. Остальное население постепенно и планомерно будет сведено на нет – скорее всего, даже без каких-либо серьезных кровавых эксцессов, просто в силу сокращения рождаемости. И, сделав из этой ситуации логический вывод, мы снова возвращаемся к тому же: раз нет и не будет классовой оформленности, всю ставку необходимо делать на национально-освободительную доктрину. Идеология, цели, лозунги революции должны быть национальными, а не классовыми». Там же: «Перед нами пример Кубы, где национально-освободительная социалистическая революция была осуществлена именно националистами».

Этот ответ, положенный нами в основание доктрины Русского социализма в современном политическом смысле этого понятия имеет прямую и непосредственную преемственность как от Русского социализма Герцена, так и от Русского большевизма в том смысле, что в ситуации, когда научный классовый анализ свидетельствует об объективной невозможности классовой пролетарской революции, выбор делается в пользу социалистической революции в иной (непролетарской) форме, а не отказа от революции или пассивное ожидание «вызревания пролетариата» как обязательного условия «правильной» («по книжкам»!) пролетарской революции.

3 июля того же 2004 года на X Съезде КПРФ Лидером Партии Г.А. Зюгановым был представлен Политический отчёт ЦК «Мы выстояли. Впереди трудный марш!», ставший фактически одним из ключевых программных документов КПРФ. В этом документе, в частности, отмечается: «Социалистическая революция в России по-прежнему возможна. В современных условиях она может состояться как результат национально-освободительной борьбы. Национально-освободительная революция в силу наших особенностей будет неизбежно носить антибуржуазный, антикапиталистический, антиглобалистский характер. В этих условиях российские коммунисты должны как можно быстрее освоить новое идеологическое пространство народного, пока еще стихийного “русского социализма”. Возглавить это движение, придать ему научную обоснованность, политическую целеустремленность, организованность, боевитость и силу».

В порядке выполнения поставленной ЦК задачи освоить идеологическое пространство Русского социализма и придать ему научную обоснованность нами осенью 2007 года была подготовлена и опубликована работа «Три составляющие Русского вопроса», позднее в сокращённой и переработанной версии опубликованная на Центральном сайте КПРФ. В этой работе были выделены три ключевых аспекта Русского вопроса – 1) физическое выживание Русских как Нации в условиях фактического геноцида, 2) сохранение и удержание Русскими в своих руках коллективной собственности (прежде всего, на природные ресурсы, а также на созданные общенародным трудом в советский период промышленные, энергетические и транспортные объекты) как необходимого средства выживания и дальнейшего развития и 3) восстановление русской национальной власти и государственности. Ключевая идея работы состояла в том, что необходимым и абсолютно обязательным условием решения каждой из этих трёх задач является выход России из системы мирового рынка и отказ от капиталистической экономики максимизации прибыли в пользу плановой социалистической экономики обеспечения жизневоспроизводства.

Действительно, развитие капитализма как объективный процесс неизбежно связано с процессом укрупнения, расширения и слияния рынков сначала в пределах национальных государств, а затем – и всей Земли. Процесс этот невозможно обратить вспять или зафиксировать на каком-либо этапе, как невозможно выросший дуб загнать обратно в жёлудь. Поэтому на современном уровне развития принципиально невозможно создать капиталистическую систему, ограниченную национальными рамками. Для России это означает в условиях капитализма на его современном этапе абсолютную неизбежность «утекания» промышленного производства и сельского хозяйства в те страны, где они рентабельнее как в силу климатических особенностей, так и в силу дешевизны рабочей силы. Следовательно, при капитализме Россия (даже независимо от этнического состава её правительства и государственного аппарата) обречена на ту роль, в которой она только и может быть в силу своих географических, климатических и исторических особенностей рентабельна в рамках мировой рыночной системы разделения труда – на роль сырьедобывающего региона. С неизбежным дальнейшим приведением количества населения к количеству необходимых для обеспечения данной функции рабочих рук (от 15 до 50 миллионов) и геноцидом (в той или иной форме) остального «экономически нецелесообразного» населения. Альтернатива этому может быть только одна – выход из системы мирового рынка и из мировой системы разделения труда, что, в свою очередь, требует в качестве необходимого условия отказ от прибыли как цели, смысла и критерия эффективности производства и переориентации на обеспечение жизни, благополучия и процветания Русской Нации.

Такова в общих чертах концепция Русского социализма, которая, как уже было отмечено выше, может быть с не слишком значительными поправками адаптирована и для других народов и стран.

Эта концепция действительно позволяет в случае своей реализации выйти из того коллапса, в который загоняет и уже практически загнала человечество логика и безличная механика капиталистических отношений.

Сергей Александрович Строев, сопредседатель СПб отделения Всероссийского созидательного движения «Русский лад»