Спустя двадцать лет энтузиазм, вызванный распадом СССР, заметно ослаб

Долгое время на Западе считалось, что развал Советского Союза принес освобождение его народам и существенное облегчение остальному миру. В какое-то мгновение империя зла чудесным образом исчезла с лица земли, после чего были заложены основы для броска к свободе, миру и процветанию.

Радость по поводу происшедшего затронула все части политического спектра от консерваторов-сторонников свободной рыночной торговли до крайних левых. Ядерная угроза миновала, после чего установился новый мировой порядок глобального демократического правительства.

Более двадцати лет прошло со дня начала комической оперы, под названием путч, которая предшествовала закату Михаила Горбачева, запрещению коммунистической партии и развалу СССР. После того, как рассеялись пыль и осколки после событий 1989 года, стало ясно, что на самом деле они принесли с собой.

Несмотря на уличные манифестации, перемены были по преимуществу срежиссированы представителями номенклатуры, осознававшими, что старая система находится в кризисе и видевшими возможности для обогащения.

Эти перемены принесли отнюдь не освобождение, а нищету для большинства граждан, сопровождавшую самый катастрофический мирный экономический развал индустриального государства в истории планеты. Под знаменем реформ и шоковой терапии, предписанной США, перестройка выродилась в катастройку.

Реставрация капитализма привела в свою очередь к массовой пауперизации и безработице, диким крайностям неравенства, буйному расцвету преступности, воинственному антисемитизму и этническим чисткам, к легализации организованной преступности и разграблению общественной собственности.

Масштаб социальной катастрофы, поглотившей в течение последних 20 лет бывший Советский Союз и большинство восточных стран, часто недооцениваются за рубежом. Недооценивают его и иностранцы, приезжающие в Москву и другие относительно процветающие города бывшего советского блока.

Наиболее поразительные факты приводит американский профессор Стефен Коэн (Stephen Cohen) в своей книге "Неудавшийся крестовый поход", представляющей собой беспощадное разоблачение слепоты Запада по отношению к тому, что произошло с тем, что когда-то было миром коммунизма.

К концу 1990 годов, национальный доход страны снизился более чем на 50 процентов (эту цифру полезно сравнить с 27 процентным падением производства в Великую американскую депрессию), инвестиции - на 80 процентов, реальные зарплаты наполовину, а поголовье скота - на 75 процентов. По мнению Коэна, имевшая в те годы место деградация сельского хозяйства была несопоставима с тем, что творилось во времена сталинской коллективизации в 30-е годы.

Количество людей, живущих в бывших советских республиках за чертой бедности, увеличилось с 14 млн. в 1989 до 147 млн. в 1998 году (даже до финансового кризиса). Эксперимент по вступлению в рынок привёл к появлению большего количество сирот, чем в послевоенное время, когда бушевали эпидемии холеры и тифа, миллионы детей стали страдать от недостаточного питания, а продолжительность жизни упала.

По мере развертывания трагедии западные политики и банкиры требовали от российских лидеров более энергичного проведения "реформ" и приватизации средств производства.

Только с подъёмом цен на нефть, девальвацией рубля и благополучной отставкой Бориса Ельцина экономическая ситуация стала выправляться. В то время, как в Восточной Европе только Польше удалось достичь уровня развития, существовавшего в этой стране до 1989 года - причём при этом появилась безработица, буйным цветом расцвела бедность и социальная деградация.

Сторонники перехода от централизованной экономики с общественной собственностью на средства производства к олигархическо-воровскому капитализму современной России без сомнения будут утешать себя мыслью о том, что приведённые безрадостные цифры недостаточно объективно свидетельствуют о цене перемен, но при этом игнорируют обретённые достижения: свободу, демократические институты и качество доступных теперь товаров.

Тем не менее, обретённые свободы и состязательные выборы - в значительной степени ограниченные - являются преимущественно плодом эры Горбачева, в то время, как для большинства россиян и граждан бывших советских республик многие товары остаются недоступными.

По этой причине люди, которые жили при полной занятости, тратили мало денег на жильё и транспорт, при бесплатном здравоохранении и социальной защищенности, в ходе опросов общественного мнения говорят о том, что при коммунистах они жили лучше. Неудивительно поэтому, что 85 процентов россиян сожалеют о распаде Советского Союза.

Аналогичная ситуация и с Леонидом Брежневым - советским лидером 70-х годов, известных как эра стагнации - его считают выдающимся российским политиком XX столетия, потому что в период его пребывания у власти был зафиксирован рост жизненных стандартов.

Русские имели возможность наблюдать, как их страна в течение десятилетия превратилась из супердержавы в слаборазвитого ядерного карлика. Ослабление влияния России на международной арене привело к росту их ненависти по отношению к Западу. Для остального мира развал Советского Союза десять лет назад имел не меньшее значение. Исчезновение с карты мира единственной страны, которая могла соперничать с США на военном поприще, даже в том случае если цена такого соперничества была крайне высокой, радикально ограничило место для маневра других стран.

Прекращение ядерной и стратегической конфронтации при Горбачеве позволило таким государствам, как Великобритания, сократить военные расходы и создало предпосылки для беспрепятственного превращения США в единственную мировую супердержаву, в то время как в мире появились потенциально более взрывоопасные ядерные угрозы.

Практически невозможно представить войну в Персидском заливе 1991 года и последующее удушение Ирака, расчленение и межэтнические войны в Югославии, если бы Советский Союз и поныне продолжал существовать и здравствовать.

Распад второй супердержавы - поддерживавшей антиколониальное движение и страны третьего мира - серьёзно ограничил возможности в особенности для развивающихся стран для вступления в другие альянсы, источники помощи и значительно увеличил их зависимость от Запада.

По всему миру исчезновение идеологической поддержки со стороны СССР катастрофически ослабило рабочее движение и потенциал левых - так же как и доверие к самим политическим идеям, какими бы они не были. Причём ситуация с доверием только сейчас начинает меняться.

Возможно, ещё слишком рано давать взвешенную оценку 70 годам советской власти, как это сделал китайский лидер Чжоу Энлай (Zhou Enlai) в случае с Французской революцией: её достижениям, провалам и преступлениям, её наследию для прогрессивных политиков и попыткам апробации альтернативной социальной модели.

Данная конкретная форма общественного устройства никогда не будет воспроизведена, то же самое касается и условий, благодаря которым она возникла. Однако последствия ее разрушения мы будем ощущать на себе в течение не одного десятилетия.

Сьюмас Милн

The Guardian