Владимир Канаш

В своей книге «Закат Европы», наделавшей когда-то много шума, чрезвычайно неординарный философ и историк первой трети прошлого столетия Освальд Шпенглер ничего хорошего континенту не предвещал. И дело не только в том, что книга увидела свет в 1918 году, что называется в отблесках пожара Первой мировой. Шпенглер имел в виду вовсе не политическую составляющую европейского апокалипсиса, а прежде всего историко-культурные метаморфозы (впрочем, этот подход философ-историк использовал для анализа всех предыдущих цивилизаций).



Почти столетие, отделяющее нас от скандального труда, убеждает в справедливости шпенглеровских констатаций (а не прогнозов, как многие из их критиков пытались представить дело). И вновь главное не в экономических потрясениях и трещинах финансовой системы. Эти и другие схожие компоненты могут быть признаны лишь производными от глубинных цивилизационных залежей и напластований западноевропейского мира (восточноевропейские составляющие и тем более постсоветские территории в расчет не берутся по причине их малого влияния, ибо, как принято выражаться в социологии, они находятся в рамках статистической погрешности).

Европа, в двадцатом столетии дважды находившаяся в состоянии форменного анабиоза, оба раза выходила из этого состояния, пользуясь американскими снадобьями: после Первой мировой войны реаниматором был президент США Вудро Вильсон, после Второй - госсекретарь США Джордж Маршалл, который прежде был боевым генералом, а посему глубокими экономическими способностями вряд ли был наделен. Другое дело, что в Западной Германии реализация плана Маршалла оказалась в руках гениального прагматика Людвига Эрхарда, который ввел жесточайший режим экономии во всём, не очень-то обращая внимание на вполне справедливые стенания своих сограждан по этому поводу (значительно позже схожую неуступчивость продемонстрировали Маргарет Тэтчер в Великобритании и Лешек Бальцерович в Польше; наши Тигипко и Азаров за подобные действия получают от своих политических оппонентов по полной, хотя народ в своей массе глядит на это как бы со стороны).

Еше раз хотелось бы сделать ударение на шпенглеровской идее о примате культурно-исторических составляющих в эволюции прошлых и нынешней цивилизаций. Когда сейчас постоянно говорят о причинах современных кризисных явлений в мире, имеют в виду прежде всего (а в общем-то исключительно) политические и экономические компоненты. Разумеется, эти две составляюшие видны невооруженным глазом и очень больно бьют по всем без исключения обществам и системам. Марксистско-ленинский исторический материализм не оставлял возможности обходиться без формулы «Бытие определяет сознание», безапелляционно считая капитализм последней антагонистической формой, который будет погребен чередой социалистических революций. Но капитализм нынче худо-бедно живет, а социализм постепенно уходит в небытие.

Сейчас, когда экономические кризисы в мировом масштабе становятся едва ли не обыденным явлением, появляется соблазн изобразить это как такое себе неизбежное чередование подобных процессов по типу смены дня и ночи или времен года. При этом оставляется за скобками такое, скажем, понятие, как европейские ценности, которые априори считаются верхом совершенства и обожествлять которые нас призывают так, как, скажем, мусульмане священный камень Кааба.

Правда, толком никто еще не оприходовал европейские ценности, и потому в их число каждый волен включать всё в меру своей фантазии, начитанности или испорченности. И наши политики вкупе с идеологами неустанно, доведенными до автоматизма движениями перебирают, словно чётки, эти самые ценности.

Разумеется, упомянутые ценности должны иметь свои истоки, уходить, как говорят, в глубину веков, но поскольку не измеряются в валюте или в каратах, придется окунуться в историю.

Освальду Шпенглеру было потруднее, поскольку он вел отсчет от древнейших времен. Но тогда и Европа-то существовала чисто географически, если не принимать во внимание Европу, дочь финикийского царя Агенора, которая была похищена, согласно древнегреческой мифологии, Зевсом (превратившимся по этому случаю в быка). Если же брать, скажем, средневековье, то Западная Европа по многим показателям, которые могут быть отнесены к понятию ценностей, вряд ли была примером для восточно-европейских краев. Скорее наоборот: существует немало исторических свидетельств того, что восточные славяне в интеллектуальном смысле (если такое понятие применимо к тем временам) превосходили западных европейцев. Вспомним хотя бы новгородские берестяные грамоты, многие из которых были примерами личностного общения – чем-то вроде нынешних эсэмэсок, или явное доминирование дочери Ярослава Мудрого Анны при французском королевском дворе.

Говоря о европейских цивилизационных ценностях, непременно и с вызовом напоминают о Возрождении, датируемом 14-м – 16-м столетиями в Италии и концом 15-го – 16-м столетиями в других странах Западной и Центральной Европы. Ренессанс, как известно, знаменовал приход гуманистического мировоззрения, имевшего по преимуществу светский, а иногда и явно антиклерикальный характер. Но само слово «возрождение» недвусмысленно напоминает: речь шла об обращении к культурному наследию античных времен в противовес средневековым догмам. Впрочем, и здесь не стоит увлекаться: почти в те же времена возникла организация и явление, имевшая откровенно антигуманный характер. Речь идет об инквизиции (а это 15-й – 19-й века) во многом определившей умонастроения в католическом европейском мире, ибо это было типично судебно-полицейское учреждение, имевшее целью искоренять всяческую ересь. При этом методы инквизиции были страшными по жестокости и безапелляционными. В связи с этим вспомним и аутодафе – испанско-португальскую версию инквизиции (в переводе – акт веры). В ходе аутодафе торжественно оглашался приговор, и тут же следовало его приведение в исполнение (а было это в большинстве случаев прилюдное сожжение еретика). Не пытайтесь отнести аутодафе только ко временам очень уж давним: первое состоялось в 13-м веке, а последнее – в 1826 году в Валенсии.

А инквизиторские акции были массовыми, хотя в исторической памяти ассоциируются чаще всего с отдельными знаковыми именами – такими, как Галилео Галилей и Джордано Бруно. Нельзя не вспомнить и Яна Гуса (1371-1415 гг.), идеолога чешской Реформации, резко выступавшего против крайних проявлений католицизма (в частности, против торговли индульгенциями) и требовавшего возврата к принципам раннего христианства, а также уравнения в правах мирян с духовенством. За всё это Гус был осужден церковным собором в Констанце и предан сожжению. Кстати, именно ему посвятил свою поэму «Еретик» Тарас Шевченко.

В европейской истории навсегда останется Варфоломеевская ночь – массовая резня гугенотов (приверженцев кальвинизма) католиками в ночь с 24 августа 1572 года (день св. Варфоломея) в Париже, организованная королевой Марией Медичи и герцогом Генрихом Гизом. Масштабы этой резни были ужасающими и по жестокости превосходят даже такие деяния нацистов, как, скажем, «Хрустальную ночь» с 10 на 11 ноября 1938 г.

Если идти дальше по хронологической лестнице, то нельзя обойти вниманием английскую буржуазную революцию 17-го века и ее вождя – Оливера Кромвеля, спровоцировавшего две кровавые гражданские войны, казнившего короля и являвшегося, по определению Карла Маркса, Наполеоном и Робеспьером в одном лице.

Если уж мы упомянули этих двух исторических деятелей, то никак не обойдем вниманием Францию конца 18-го столетия, где удивительным образом сочетались абсолютизм и гуманистическая подвижническая деятельность великих просветителей Руссо, Монтескье, Вольтера, Гольбаха и др. Их идеи, которыми они, кстати, активно делились с российской императрицей Екатериной ІІ, неожиданно создали благодатную почву для революционных потрясений во Франции. Взятие Бастилии, низложение, а затем и казнь монархов, якобинская диктатура, гильотинирование врагов революции, а затем и её инициаторов при огромном стечении народа... Утро стрелецкой казни в Москве 1698 года, как говорят нынче, отдыхает. Термидорианский переворот, восшествие на престол – уже императорский – Наполеона Бонапарта... А далее – вполне в духе европейских ценностей – Кодекс Наполеона, который был вполне удачной компиляцией из римского права, французских правовых обычаев, королевских ордонансов и революционных законов. Затем - реставрация Бурбонов и череда революций вплоть до вполне пролетарской Парижской Коммуны, которая, как в следующем столетии республиканская Испания, получила поддержку энтузиастов из разных стран.

На этом фоне восстание лионских ткачей выглядело пустяшным эпизодом, хотя и было отражением общего состояния жизненного уклада молодого европейского капитализма, который, понятно, географически охватывал многие европейские страны. Две мировые войны, возникшие, как известно, в Европе, многое добавили в копилку европейских ценностей, а череда региональных конфликтов в различных частях планеты тоже не обходилась без активного участия европейских влиятельных политических игроков, хотя здесь они общипывали пальму первенства совместно с царской Россией, а позже – с США и Советским Союзом.

Новейшее время обогатило копилку европейских ценностей абсолютным приматом безудержного потребления, что не только заложило многочисленные бомбы замедленного действия в мировую экономическую и финансовую систему, но и изъязвило массовое сознание и культуру до такой степени, что сейчас нелегко докопаться до истинных причин того заката Европы, о котором наивно писал сто лет назад Освальд Шпенглер. Ко всему этому добавилось извращенное понятие политкорректности и этнической толерантности, что – теперь уже отчетливо видно – в недалеком будущем коренным образом изменит благостное лицо послевоенной Европы. И рассвет, который всегда приходит на смену закату, явит нам и пришедшим после нас новый европейский лик – с рубцами и имплантами, демографическими, этническими, религиозными -- которые уже невозможно будет закамуфлировать никакими новейшими румянами.

И здесь вновь возникает закономерный вопрос: долго ли еще жителям нынешней Украины будут морочить голову доморощенные идеологи самых разных политических сил, убеждая в необходимости приобретать европейские ценности – разумеется, со скидками, как на обычной сезонной распродаже?!

Иллюстрация к статье: картина И. Глазунова "Закат Европы"