РУССКИЙ НАРОД В ИСТОРИЧЕСКОМ ПЕРЕКРЕСТИИ ГЛОБАЛЬНОГО СОЦИУМА

Современный этап исторического развития человечества характеризуется в своей количественной определенности как эпоха глобализации общественной жизни, предельного возрастания ее нравственно-практического разнообразия и проявления на этом фоне наиболее общих качественных особенностей мирового социума, представляющих атрибутивные свойства его организационной целостности и раскрывающих идейный потенциал саморазвития человеческого сообщества. Эти максимально общие качественные черты совместной жизни людей, выражающие внутренние основания их сознательной целенаправленной деятельности, утверждают в историческом контексте окружающей природной среды особый характер мировых цивилизаций народов Юга и Севера, Запада и Востока. Полноценная реализация в жизни глобального социума качественно различных цивилизаций требует от представляющих их народов предельной концентрации внутренних сил и ведет к углублению между ними противоречий, провоцирующих конфликты, военные столкновения и способных привести к самоуничтожению человеческого рода на планете Земля.

Объективно-исторические тенденции в осуществлении такого трагического завершения всемирной истории человечества были установлены автором этих строк более 25 лет назад. Однако наши предупреждения о надвигающейся катастрофе в жизни человеческого сообщества так и не получили должной профессиональной оценки со стороны представителей российской научно-философской общественности, просто не желающей замечать очевидных фактов в исторической динамике мировой целостности. Руководствуясь гуманистической идеей «безграничности социального прогресса» человечества и учитывая явное усиление в современном мире глобальных угроз его существованию, собранных в ускоряющемся потоке исторических изменений, следует сделать однозначный вывод, что развитие глобального социума не может протекать стихийно, бессознательно, помимо разумной воли народных масс, приближая род людской к гибели. Глобальные параметры современной социальной действительности требуют от народных масс максимально выверенной стратегии в организации общественной практики, нацеленной на согласование нравственных установок основных социокультурных цивилизаций как ведущих субъектов глобального социально-исторического процесса и выявление среди них наиболее перспективной для дальнейшего развития мирового сообщества. В контексте нарастающих угроз будущему человечества следует осмыслить главные идейные установки цивилизационных стратегий народных масс в историческом обустройстве глобального социума.

Сегодня мировое сообщество нуждается в практическом претворении максимально целостной организации своей практической жизни, выражающей всеобщие императивы глобального социума как исторической реализации духовной сущности человека в контексте особых черт окружающей природной среды. В гегелевской научно-философской картине мира историческая динамика человеческого сообщества определяется законом поступательного развития бытия в требованиях “тождества”, “различия”, “единства” противоположностей и разворачивается в реализации собственного содержания с юга на север, выражая логику расширения людьми своего жизненного пространства от более благоприятных условий существования к освоению менее пригодных для жизни территорий. Принципы тождества, различия и единства трактуются нами, во-первых, как выражение взаимной независимости, самодостаточности противоположных видов бытия, во-вторых, как выражение «борьбы противоположностей» в утверждении необходимого содержания действительности, когда одна из сторон диктует другой характер развития, определяя границы ее изменений, в-третьих, как взаимополагание, согласование противоположных сил, требующее от людских масс углубления творческого потенциала собственных действий и самоограничения своей первоначальной воли.

Южная природа как наиболее благоприятная среда обитания живых организмов сформировала у первобытных людей натуралистическое мировоззрение, воспитало их в духе обожествления внешних факторов своей практической деятельности. Поскольку «внешний характер» предметной реальности с наибольшей очевидностью выражается в неизменном строе бытия, совершенно не зависящем от человеческих действий, и не наблюдается во всей полноте в реалиях окружающей природы, постольку первоначальный стихийный натурализм, «объективировавший» воззрение первобытных сообществ в обожествлении природных сил, замещается «объективистским», «объективно-идеалистическим» образом сущего, возникшим в ходе формирования социально-государственного уклада коллективной жизни людей и представляющим ее как реализацию вечного нравственного закона в организации человеческого сообщества и всего мироздания. Первым объективно-идеалистическим обобщением социальных устоев духовно-нравственной жизни человеческой цивилизации стала религиозно-философская система индуизма, распределившая людей по 4 главным общественным кастам, замкнутым социальным сословиям - брахманов, кшатриев, вайшьев и шудр. Эти основные сословия представляли собой социальные объединения исполнителей главных функций в воспроизводстве целостности общественного организма: 1) религиозно-нравственной как наиболее возвышенной в организации социума, обеспечивающей его духовную стабильность; 2) военно-политической, защищающей его от внешних угроз; 3) торговой, поддерживающей обменные процессы в материальном воспроизводстве целостности общественной жизни; 4) натурально-хозяйственной, нацеленной на производство отдельных видов материальных благ. Общий нравственный регулятив, направлявший поведение представителей разных каст к общему социальному результату, помещался концепцией индуизма в загробном мире как совершенно независящий от воли людей закон нравственного воздаяния, исключающий какое-либо их вмешательство в общий ход текущих дел и потому максимально ограничивающий сознательное обновление наличного социума, придающий ему вечный смысл.

Кастовое мировоззрение индуизма отвергало, по существу, качественное единение людей и не способствовало общему духовному прогрессу человечества. Такое продвижение сообщества людей по пути духовного совершенствования предполагает исторический прорыв какой-то его части к передовым формам общественной практики и ее возвышение над всем остальным человечеством как наиболее нравственно совершенной, приближенной к жизни богов, а потому вполне самодостаточной, независимой от других социальных слоев: в данной проекции жизнь брахманов индуистского общества, питаемая деятельностью представителей низших каст, не вполне удовлетворяла требованиям высшего социального совершенства, собственной независимости от действий представителей других каст. Предельным возвышением “избранной части” человечества к совершенству «божественной жизни» и их противопоставлением всему остальному людскому сообществу как погрязшему во грехе стал иудаизм, провозгласивший творческое всесилие Бога над телесным миром и признавший в еврейском народе его любимое детище. В контексте логики Гегеля, нравственный канон еврейского народа обозначил в общей динамике духовного развития человечества равноправное сочетание принципов «тождества» и «различия», намечая этим закон «борьбы противоположностей» в осуществлении социально-исторического прогресса.

Однако нравственное совершенствование рода людского должно касаться всего человечества, а не ограничиваться лишь жизнью одного «избранного» народа. В этом плане более широкие социально-исторические перспективы по сравнению с иудаизмом обозначил ислам, максимально упростивший нравственный регламент религиозной жизни людей, утвердивший пять «столпов веры» всякого правоверного и признавший джихад, священную войну его высшим нравственным долгом. Но Воля Бога доминирует над человеческой волей как в иудаизме, так и в исламе, максимально ограничивая человеческую свободу и диктуя людям свой высший смысл как Вечное Слово Мирового Разума, неизменное в своей безусловной самости, утверждающее закон «тождества противоположностей» как главный закон мироздания.
В отличие от объективистского воззрения южной цивилизации народы Востока и Запада стремятся в полной мере раскрыть субъективный, внутренний настрой совместной жизни людей, нацеленный на обновление бытия в соответствии с их субъективными запросами. При этом субъективные желания представителей западной и восточной цивилизаций оказываются диаметрально различными по своим предпочтениям в приоритетах индивидуально-личных и коллективно-общих интересов, когда человек “восточного мира” возвышает общее над индивидуальным, а “западного” - личное над коллективным. В этих цивилизационных приоритетах каждая из противоположностей не отвергает, не подавляет полностью другую, а лишь доминирует над ней, содействуя своими возможностями ее продвижению в выгодном для себя направлении и поддерживая данное движение за счет углубления своих творческих способностей. Однако творческая энергия общественной практики предстает в жизнедеятельности цивилизаций Запада и Востока не в качестве ведущей силы социальных изменений, а лишь как вторичный фактор их продуктивного существования в мире, дополнительный к основному, представленному в виде общего или же индивидуально-личного начала общественного прогресса. Существенное привлечение к историческому процессу творческой способности позволяет охарактеризовать главный принцип жизни восточной и западной цивилизаций как закон «борьбы и единства противоположностей», в рамках которого единство следует за борьбой, когда «борьба различий», максимальное «расхождение противоположностей» выступает основой их единства в осуществлении общественной практики.

В культивировании народами Запада и Востока субъективных потенциалов человеческой деятельности, преодолевающем исходное господство традиции, неизменности в жизни народных масс южной цивилизации, происходит углубление и усложнение качественных основ совместных целенаправленных усилий людей, представляющих человеческое сообщество в качестве целостной саморазвивающейся системы. Эти субъективные стремления людей выражают в своей полноте полярные тенденции в духовно-нравственном развитии человеческого сообщества как саморазвивающейся реальности, характер которой оказывается выражением идеальных ориентиров в поведении людских масс, когда нравственный идеал человечества становится историческим завершением глобальной истории мироздания, представляя своим духовным обликом разумный характер мировой реальности.

Для восточной цивилизации, ориентированной на культ «общего» в развитии социума, господствующим мировоззрением становится семейно-родовой патернализм, основанный на особенностях воспроизводства биологических форм организации природы и представивший мировую целостность как союз неба и земли. Западная цивилизация, ориентированная на культ индивидуальных личностей в жизни социума, увидела в обществе продут временных соглашений взаимно независимых и равноправных, элементарно простых «персональных частиц» социального бытия, аналогичного по своим закономерностям характеру функционирования физико-механической реальности. В данной мировоззренческой проекции важнейшей проблемой наступившей эпохи социальной глобализации человечества оказывается вопрос о «предметном аналоге», «объективной основе» в моделировании необходимых связей «идеальной целостности» самосознания мирового социума.

Особенно остро этот вопрос о «предметно-объективной основе» формирования общественного сознания обозначился в исторической жизни Северной цивилизации, социально-политическим ядром которой является российское государство, а духовно-нравственной, субъективно-психологической основой выступает самосознание русских народных масс. Следуя в понимании нравственных приоритетов исторического развития мировых цивилизаций за логикой Гегеля, можно предполагать, что в отличие от народов Юга, направляемых по жизни принципом «тождества противоположностей», а также в отличие от народов Запада и Востока, следующих в своих сознательных действиях за принципом «борьбы противоположностей», народы Арктической цивилизации, проживающие в наиболее жестких природных условиях, должны руководствоваться принципом «единства противоположностей», нацеленном на максимальное насыщение действий людей творческой энергией взаимного единения и согласия. Поскольку творчество требует максимальной свободы в действиях людей, постольку жизнь северных народов должна обладать полной самостоятельностью в отношениях с другими центрами геополитических сил, когда они сами определяют пределы своей свободы, а русский народ как этнокультурная первооснова российской державы, концентрирующая в себе политическую волю Северной цивилизации, формируется как наиболее раскрепощенное в духовном плане сообщество, утверждающее в мире свойственные лишь ему способы социальной организации, не подстраиваясь под чужие каноны, отвергая их как несовершенные.

Однако эта благостная трактовка нравственных особенностей русской жизни совершенно расходится с действительным процессом ее реализации в современном мире. Объективные реалии исторической жизни русского этноса в ХХ-XXI веках говорят о его глубочайшем нравственном кризисе, трагическими свидетельствами которого стали социально-гражданские конфликты начала и конца ХХ столетия, определившие гибель Российской империи и Советского Союза. Нынешние гражданские столкновения на Украине, спровоцированные прозападной «Революцией Достоинства» 2014 года, обозначили новый этап в нравственной деградации русских масс, связанной с духовным распадом русского народа как социальной целостности в триединстве малороссов-украинцев, великороссов и белорусов, с полной утратой основной массой русского люда общих нравственных идеалов. В связи с этим наиболее актуальной задачей современного российского государства, от продуктивного решения которой зависит ее ближайшее будущее, становится идейно-нравственная консолидация русских масс в какое-то более-менее связанное этно-культурное и социально-политическое единство, способное своими целенаправленными усилиями обеспечить историческую жизнеспособность Российской Федерации. Если Кремль не сможет сегодня осуществить такую консолидацию русских масс, то завтра будет уже поздно — Россия развалится из-за отсутствия внутренней духовно-нравственной, этно-культурной скрепы своих земель и населяющих их народов.

Для подтверждения правомерности нашей пессимистической оценки объективных перспектив в исторической судьбе современной России, стремительно приближающих ее к роковому финишу (если не предпринять чрезвычайных мер по возрождению духовно-нравственного и социально-политического единства русского этноса), следует понять общую логику исторического развития русского народа как определяющего субъекта в утверждении российской государственной целостности. В понимании исторической жизни народных масс можно выделить, по крайней мере, три модели социально-исторического процесса — исторического пессимизма, исторического оптимизма и исторического реализма. Первая модель истории человечества характерна в основном для религиозно-идеалистических концепций, рисующих мир как создание божественных существ, постепенно теряющее свое начальное совершенство по мере возрастания самостоятельной роли человека в реализации исторического процесса, представляя в итоге историю общества как движение от высшего к низшему его состоянию — от «золотого века» в жизни людей к современному, «греховному» ее существованию, ожидающему «страшного суда», то есть мировой катастрофы. Оптимистический образ исторических деяний человечества представляет ее как реализацию общественного прогресса — поэтапного возвышения способов организации коллективной жизни людей от низших состояний к высшим, более гуманным и продуктивным в освоении людьми окружающей природной среды. Реалистический подход стремится преодолеть крайности пессимизма и оптимизма в трактовке истории человеческого сообщества, рисуя ее как циклический процесс, родственный наблюдаемым в окружающей природе явлениям рождения и роста живых организмов с последующем их увяданием и умиранием. Этот реалистический подход и является, по нашему мнению, наиболее адекватной моделью в описании особенностей исторической жизни русских масс, выступающих в качестве этнокультурной основы внутреннего, духовного единства российского государства как социально-политического ядра северной цивилизации.

Экстраполяция циклической модели на содержание исторических изменений русской жизни приводит к выделению двух основных фаз ее развития — прогрессивной и регрессивной, представляющих возрастание и убывание нравственного участия русского люда в преобразовании действительности, одинаковых по особенностям основных этапов своей реализации, но разворачивающих их динамику в противоположных направлениях усиления или ослабления духовной энергии русского народа. Эпоха поступательного развития русского народа разворачивается в последовательности 4-х этапов его духовного роста — детства, юности, молодости и зрелости. Времена «детства» исторически представлены веками господства языческого мировоззрения в жизни восточнославянских племен, когда они были разобщены, существовали под властью иных народов, платили дань хазарским правителям и были освобождены из хазарского плена лишь воинской доблестью князя Святослава и его наследников. Фаза «юности» была связана с приобщением восточнославянских племен к православным канонам христианское религии, признавшей мир божественным творением, провозгласившей нравственную свободу человека в мире и укрепившей духовные основы формирующегося русского этноса в пространстве всемирной культуры человечества. Однако нашествие монголов прервало данный этап освоения русским народом потенциалов духовной свободы.

Период «молодости» был связан в жизни русского народа с возвышением Московского княжества как державного центра религиозно-нравственного и политического объединения северо-восточных русских земель, их освобождением от татаро-монгольского ига и последующим утверждением царской власти в Московской Руси, с ростом ее телесной шири, вобравшей в себя земли многих иных народов и потребовавшей новых форм управления русским государством. Политико-правовым закреплением пространственной шири и этнического разнообразия русской державы стал этап ее организационной «зрелости», обозначенный деяниями Петра Первого и провозглашением русского царства самодержавной Российской империей. Основные идейные каноны Российской империи были определены в XIX веке теорией «официальной народности» министра просвещения в правительстве Николая I князя C.C.Уварова как антитеза идеям «свободы», «равенства», «братства» Великой Французской буржуазной революции. Князь Уваров в докладе императору при своем вступлении в должность провозгласил нравственными устоями российской державы идеи «православия, самодержавия, народности». Такое понимание вполне соответствует основным этапам духовного роста русского народа в развитии русского государства, где дух «народности» выразил самосознание Киевской Руси с ее культом свободы, а нравственной первоосновой Московской Руси стало стремление русских масс к «православному единству», спасшему страну от порабощения католической Польшей, тогда как императив «самодержавия» обеспечил утверждение мирового величия императорской России, достигшей зенита своего международного могущества в первой половине XIX столетия.

Однако поражение России в Крымской войне 1853-1856 годов от объединенных сил Великобритании, Франции, Османской империи и Сардинского королевства обозначило коренной перелом в ее исторической жизни, положило начало эпохе разложения русского этноса как нравственной субстанции российской державы. Этот период также охватывает четыре этапа социальной ломки русского мира. Во-первых, начало этой ломки было представлено временем истощения организационных потенциалов самодержавия в управлении российской действительностью (1866-1917). Во-вторых, дальнейшее ослабление русской воли в управлении российской действительностью было связано с годами подавления коммунистической властью нравственной роли православия в духовной консолидации народных масс (1917-1991). В-третьих, крушение СССР показало в явном виде крайнюю слабость русского духа в деле консолидации народов северной цивилизации и стало началом политического разрушения нравственного единства русских масс в социальных процессах постсоветской действительности. Начало четвертого этапа нравственного распада русского этноса было положено Киевской «революцией достоинства» 2014 года, отвергшей идею этнокультурного родства украинского этноса с русским народом, отказавшейся от принципа политической независимости Украины в современном мире и провозгласившей ее главной социально-политической целью вхождение в Европейское Сообщество, то есть отказ от «русской свободы» в реализации общественной практики на основе приоритетов творчества. Таким образом, события на Украине показали в наглядном виде гибель «русской этнокультурной общности», свидетельствуя этим о возвращении русских масс к историческому началу своего «первобытного детства», когда восточнославянские народы еще не имели своего государства, были разрознены и жили не по собственной воле, а по велению иноземных правителей: ныне восточнославянские народы вновь выплачивают дань «неохазарским властителям», питают своими ресурсами силы мирового олигархата.

Признавая исторический факт гибели «русского мира» как нравственного единства великороссов, малороссов и белорусов, мы должны объяснить существование в современном мире РФ как мощной в военном аспекте державы, обладающей ядерным оружием и способной уничтожить не только своих геополитических противников, но и все человечество. При осмыслении этого странного факта существования очень мощной в военном плане державы при очень слабой духовно-нравственной консолидации ее этнической первоосновы в лице русских народных масс надо отметить, что любое государство представляет собой не столько телесный, сколько духовный организм, действующий в мире или по велению «своей совести» или же по воле «скрытого субъекта», не афиширующего свое участие в управлении данным общественным организмом. Судя по всему, постсоветская РФ за 25 лет своего существования и сформировалась в качестве такого государства-полуколонии, сохранившего внешний вид вполне самостоятельного социума со всеми его организационными институтами, но управляемого на высших уровнях социальной иерархии «чужим разумом», лишенного внутреннего «идеального мотива» своих действий. Подтверждением верности нашего вывода о полуколониальном характере нынешней РФ может служить статья №13 ее постсоветской Конституции, в которой России запрещается иметь свою государственную идеологию, то есть обладать собственным научно-философским разумом в проектировании исторической жизни, способным служить идейным ориентиром ее самостоятельной стратегии в претворении достойного будущего. А государственная идеология, как справедливо указывает Подберезкин А.И., является основным средством в противодействии внешнему влиянию на правящую элиту страны (Подберезкин Алексей Иванович. Идеология как основное средство противодействия усилению внешнего влияния на правящую элиту страны. ВИПЕРСОН. 29 апреля 2016). Следовательно, приходится признать, что современная РФ лишена собственного разума и живет под внешним управлением.

Но жизнь и будущее любого социума, в том числе и российского, определяется не только действиями институтов государственной власти и поведением правящей элиты страны, но и волей народных масс, 80% которых в РФ представляют русский этнос. Возникает судьбоносный для будущего России вопрос: способен ли ныне русский народ восстановить политический суверенитет страны в полном объеме и какие действия он должен предпринять для этого? При первом взгляде на современную российскую действительность и положение русского народа в ней кажется, что все уже потеряно и нет уже в русском народе сил для исправления ситуации. Дело в том, что характерной чертой постимперской жизни российского общества оказалась русофобия как целенаправленное ограничение воли русского народа в организации его политического устройства.

Можно выделить, по крайней мере, три вида традиционной русофобии - 1) религиозно-мировоззренческий, связанный с ограничением роли православного религиозно-церковного мировоззрения в нравственном воспитании русского народа; 2) политико-правовой, связанный с ограничением политических прав русского народа в организации российского социума; 3) вербально-коммуникативный, связанный с ограничением общекультурного значения русского языка в жизнедеятельности какого-либо сообщества, включающего значительные массы русского населения. Первый и второй вид русофобии был характерной чертой общественной жизни Советского Союза с его идеологией воинствующего атеизма и ограничением политических прав русского народа на образование своей национально-государственной автономии в составе РСФСР. Такое поражение русского народа в политическом праве на создание своей национально-государственной автономии сохраняется и сегодня в жизни Российской Федерации, отказавшейся лишь от воинствующего атеизма в идеологическом развитии российского общества. В жизнедеятельности украинского социума категорическое отрицание политических прав русского народа на формирование своей национально-государственной автономии в составе Украины дополняется третьим видом русофобии - вербально-коммуникативным, отвергающим государственный статус русского языка.

Сегодня три перечисленных вида русофобии дополняются новой «этно-культурной» ее разновидностью, когда русскую «этническую субстанцию» сводят лишь к традициям «духовной культуры», не замечая телесных особенностей русской народной жизни. «Самоопределение русского народа – это полиэтническая цивилизация, скрепленная русским культурным ядром» (Владимир Путин. Россия: национальный вопрос. 23.01.2012). Однако такая «цивилизаторская трактовка» сущности русского народа как «скрепляющей» и «направляющей» силы в развитии российского социума не всегда будет понятна для представителей иных российских народов, не склонных иметь иных скреп своей жизни в российской социуме, помимо собственной разумной воли: да и русский народ хотел бы жить не только ради общего блага российских народов, но также и для собственного благополучия. Такой минимум в достижении национального благополучия и обеспечивает право любого коренного российского этноса на образование в составе федеративного целого своей национально-государственной автономии, чего, к сожалению, лишен на сегодняшний день русский народ.

Как видим, наиболее распространенной формой русофобии является политико-правовая дискриминация русских масс, ограничивающая их право на создание своей национально-государственной автономии в составе Российской Федерации. Важнейшую роль в устранении из постсоветских реалий российского социума всех видов русофобии должна сыграть Русская Православная Церковь, способная силой своего одухотворенного слова образумить нынешнюю политическую элиту РФ, развенчать несправедливую волю Кремля в отношении русского народа: от верного решения русского вопроса в жизни современной России будет зависеть ее ближайшее будущее. В условиях глобализации мирового сообщества и крайнего обострения всех его проблем следует максимально корректно подходить к проектированию жизни российского социума, в полной мере учитывая интересы всех его традиционных этносов: необходимо привести политико-правовой статус русского народа в соответствие с его определяющей ролью в исторической судьбе России. Если же Кремль не прислушается к призывам русской православной церкви в деле возрождения русского этноса и укрепления его самобытного государственного разума, то историческое будущее России окажется под большим вопросом, так как Запад воспользуется всеми доступными ему средствами для расчленения Российской федерации, для идеологического разложения российской политической элиты, как в русскоязычных, так и в национальных регионах страны.

Сегодня все идейные скрепы самобытной жизни русского этноса уже разрушены и кажется, что ему уже не найти себе места в новом мире, не обрести нравственной опоры для претворения собственных целей в реалиях «глобального социума». Насилие, захлестнувшее Россию в конце ХХ века, – это общий вывод мировой истории, ее действительно «всеобщий потенциал»: поэтому можно ожидать, что как в мировом сообществе, так и в российской действительности ХХI века будет продолжаться дальнейшее нарастание всех социальных противоречий — социально-гражданских и межэтнических, межгосударственных и межцивилизационных. Общая динамика этих противоречий в конечном счете сводится к открытому противостоянию внутренних и внешних сил в организации национально-государственных сообществ, к прямому столкновению официальных институтов государственной власти, нравственно привязанных сегодня в большей степени к интересам всемирного олигархата и выражающих его волю в отдельных регионах мировой цивилизации, и неофициальной власти «криминальных кругов», утвердивших свою волю в бытовой сфере народной жизни и представляющих «внутренний расклад» социальных сил в отдельных национально-государственных сообществах. Олигархическая элита и криминальный мир – вот главные сценаристы грядущей общемировой, а также российской исторической драмы. Победа в этом споре двух сценариев общественной жизни будет определяться симпатиями зрительской публики, поддержкой народных масс в выборе основных персонажей современного политического театра.

Какая же из сторон этого глобального социального конфликта получит поддержку русской народной массы? В реалиях глобального социума за структурами официальной государственной власти скрывается всемирная сила «олигархического капитала», имеющего наднациональный характер и полностью построенного на «материальном интересе», совершенно лишенного в своем функционировании каких-либо «идеальных мотивов»: эта сила универсальна, но предельно механистична по своей субстанциональной природе как реализации закономерной сути бытия. Другой стороной конфликта выступает «криминальный мир», локальный по своему существу как объединение людей, «пре-ступивших» принятый Закон коллективной жизни. Но именно «локальный характер» функционирования «преступных сообществ» в жизнедеятельности мирового социума позволяет увидеть в них «минимальные следы» духовной, антимеханической, творческой сути человека, связанной со свободным нравственным выбором человеческой личности. В итоге оказывается, что за противостоянием в современной России олигархических и криминальных кругов кроется противоборство материально-механистических и духовно-нравственных сил общества, «реактивных» и «креативных» потенциалов социального бытия людей.

Русский человек в своей первичной самости предстает как поляризованное, противоречивое, предельно расщепленное нравственное существо, равно способное в своих действиях к реализации как добра, так и зла, но отвергающее при этом «внешнее принуждение» в осуществлении своего выбора и склонное прежде всего к самовольности в собственных поступках. Поэтому для русского человека локальный мир «преступного сообщества» оказывается роднее, чем универсальная власть олигархата. В нравственной проекции «преступник» как лицо «пре-ступившее» наличные границы общего Закона оказывается простейшей, «зародышевой формой» претворения духовной «свободы» в действиях людей и потому выступает «прородительской», исходной «социально-исторической» первоосновой жизни русского народа, в которой он сохранит себя даже при власти мирового олигархата. «Беззаконность», «безосновательность», «произвольность» - таково внутреннее, идейное кредо этой «простейшей матрицы» русской жизни, историческое развитие которой возносит русских людей к духовным вершинам наиболее полной творческой самореализации: не закон правит в «Русском мире», а творческая свобода, вдохновение, личный замысел.

Оценивая с позиции «коллективного разума» и «социального опыта» сформулированный нами «экстраординарный тезис» о нравственном превосходстве «преступного мира» в его споре с мировым олигархатом, мы можем сослаться на принцип «справедливости» как главный ориентир в организации социума, утверждающий равенство людей перед Истиной как всеобщей мерой их разумной жизни. В этой проекции, апеллирующей к разумной воле высшей Справедливости, несправедливость поступков «криминальных лиц» выглядит совершенно ничтожной по сравнению с деяниями «олигархов», присваивающих жизненные блага тысяч и миллионов людей. Поэтому русская совесть может быть спокойной и не должна мучиться из-за своей склонности к поддержке криминальных лиц в борьбе с мировым олигархатом. С позиции социального опыта «криминальное лицо» также получает некоторое нравственное оправдание в силу присутствия в основаниях криминальной жизни особого «воровского закона» как соглашения членов «преступного сообщества» о принципе справедливости в оценке их действий: недаром в русском языке это членство людей в «криминальном союзе» обозначено словом «браток». Если русские люди являются, по своей нравственной сути, «духовными братьями» в исповедании высшей Истины божественного, творческого вдохновения, то криминальные лица тоже выступают как «братья в Законе», объединившиеся в криминальный союз ради достижения «земных благ», но на основе своего «свободного выбора», нравственных приоритетов Закона.

Среди нравственных ориентиров русского народа, определявших его историческую жизнь, важнейшую роль сыграл православный идеал «духовного братства» людей, направлявший русские массы к нравственному единению не только с представителями собственного этнического сообщества, но со всеми народами, культивирующими братскую идеологию взаимопомощи между людьми. Ныне идея «духовного братства» людей утратила в действиях русских масс роль направляющего ориентира. Чтобы вновь утвердить ее в качестве организующей и направляющей силы деятельности русских масс, ведущей их к высшим потенциалам духовного творчества, необходима универсальная стратегия в реализации творческих сил человеческой души.

Предметным основанием творческой реализации общественного сознания в социально-исторических подвижках общественной практики служит языковая деятельность народных масс, наиболее приближенная по своей символической природе к выражению самых возвышенных и всеобщих мыслей людей, направленных на постижение мировой целостности как внутреннего «единства противоположностей. Следовательно, первоосновой духовного возрождения русского народа в современном глобальном социуме мире должно стать «русское слово» как генеральная сила в претворении Русского Разума. Поэтому русский народ при реализации своей исторической миссии в обустройстве северной цивилизации должен руководствоваться наиболее разумной, гуманистической и вполне реалистической концепцией мироздания как продукта созидательной энергии мирового Слова: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков» (Евангелие от Иоанна). Этот мировоззренческий подход в понимании мировой целостности как реализации законов функционирования символических форм языка представлен в научно-философской терминологии как концепция «онтологического символизма».

Лев Александрович ГОРЕЛИКОВ, доктор философских наук, профессор

для РМ.У