До моего нынешнего далёка, что в очередной раз сошло с ума и откровенно впало в маразм этноцида, пришло печальное известие. О завершении жизненного пути старейшего педагога Смоленщины Бориса Ильича Добкина. Информационные скорости сегодня никого не удивляют. Но от этого боль таких сообщений не становится меньше. И поскольку память об этом человеке, которого знал от начал собственной юности, в том числе как друга моего отца, для меня отнюдь не формальность, не могу не откликнуться словами сопереживания близким покойного, и хорошо знавшим его ельнинцам. Где бы они ни обретались – в самой ли Ельне, в Смоленске, в столицах или где-то очень далеко за их межами. Всех, в чьей собственной судьбе он оставил свой добрый след из разумного и вечного. Кто отчетливо понимает, что ушел Учитель, который всю свою долгую жизнь был верен высокому призванию, однажды им же самим выбранному. И пройденному от начала и до конца земному пути. А это подвиг – из тех, что хоть и не всегда виден, но с благодарностью почитаем, Каждым, кого он коснулся своим мягким наставническим крылом. В том числе и меня самого.

Вспоминается, как на Пролетарской улице случайно встретил Борис Ильича. Я тогда только-только вернулся из Минска, где добился проходной нормы в Белорусский университет. Во всем огромном потоке на основном экзамене – творческом, было всего две отличных оценки. Одна из них - моя. Благополучно осилил и другие испытания. Плюс стаж по специальности, в которой обретаюсь лет с пятнадцати, если не раньше. Наивно подумал, что цель достигнута. Но вместо зачисления получил тычок в спину: «Да что вы все лезете, у вас есть Москва, Ленинград, а сюда норовите». Открытым текстом, под аллилуйю властей о «равенстве и навсегда решенном в стране Советов национальном вопросе». Куда-то жаловаться – бесполезно. Выждут и отомстят.

Поняв по моему кислому портрету, что поездка на экзамены закончилась неудачей, Борис Ильич только тогда и сказал, что прочел в местном «Знамени» мою последнюю публикацию и нашел ее достойной читательского внимания. «У тебя, – сказал, - неплохо получается, ни в коем случае не бросай начатого. А что касается житейских передряг и подлостей при них, то без них ни у кого не обходится…». Наверное, только тогда впервые понял, насколько важны слова поддержки в нужный час смутного периода жизни. Главное сказать и услышать их вовремя. Я услышал. И ранним утром следующего дня уехал в Питер, где в приемной комиссии откровенно удивил выпиской из моего «непроходного» экзаменационного листа, А через две недели объявили – студент! Забыть такое сложно, как и фишку о братском родстве народов, точнее, одного народа с самим собой. Я и не забыл, часто пытаясь отыскать причины такого рода этнических казусов. Кое-что сделал. Например, написал книгу о проблемах русских немцев Союза. Вольно или невольно учитель заложил в мое подсознание тему, которая и доныне продолжает свое развитие.

К тому, что много позже был у меня с Борисом Ильичем у меня еще один разговор, не менее памятный, но сложнее. В другой своей книге о закономерностях торгово-информационных коридоров Евразийского Пространства, тронул ту часть темы, которая касалась проблем отечественного иудейства. Откуда? Как? Почему? В чем причины? Того, что этим же следом отмечены не только Германия, Белоруссия, Бухара, Афганистан, Пекин, но и, чего вроде бы не должно быть, городок собственных детства и юности. Поскольку являет микрокосм, срез которого позволяет найти ответы на множество сложностей. Через посыл, что во всем малом всегда отыскивается след большого. Во всей полноте. Такой интерес стал следствием выпущенной под патронажем Украинской Академии Наук книжицы с отчетливой попыткой представить некие явные неадекватности в виде строго научной безапелляционной адекватности. В науке, как и в политике, подобный пропагандизм, скорее, подаваемая с умным видом норма, чем исключение. Изложил откровенные несуразицы в одной из крупных газет. Вспухший на, казалось бы, ровном месте скандал удивил широтой размаха, включив в свои тесные объятия с десяток государств. Одни поддержали, другие кинулись в тяжкие. От наскоков отбился, но ощущение недомыслия осталось.

Вот почему, приехав по случаю в Ельню, пошел к Борис Ильичу – услышать его пониманием проблемы. За чашкой чая объяснил Учителю ее суть, причины моего к ней интереса и почему обратился именно к нему. Ожидал столкнуться с непониманием, отрицанием, с чем угодно. Но все оказалось проще – в глазах зажегся огонек, который отозвался живым интересом с аналогиями, аллюзиями, подробностями из собственных знаний, опыта, и даже с деталями из ельнинского прошлого периода его юности. Крайне любопытными и полезными, позволив на многое взглянуть с более четко обозначенных позиций. Обменялись своими книгами с авторскими, как водится, пожеланиями. Его – по математике, моя, тронувшая странности пространственного обустройства. Понимал, что эта и встреча, и беседа могут быть последними, но тогда и представить не мог, что уже очень скоро уход Бориса Ильича Добкина горестно тронет струны собственной души. И пусть земной след этого человека шлейфом доброй памяти как можно дольше тянется за именем этого неординарного человека. ▲

20 апреля 2017 г. Киев.

Александр МАСЛОВ, журналист, писатель