УКРАИНА И РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ КАК АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ВАРИАНТЫ РУСИ

(выступление на международной экспертной конференции «Потеряна ли Украина для транзита?», посвященной перспективам развития Украины,
г. Будапешт, Центрально-Европейский университет, 08.10.2010 г.)

По степени этнокультурного многообразия Украина, безусловно, занимает одно из первых мест в Европе, уступая, возможно, лишь Испании, Швейцарии и Бельгии. Но во всех указаных выше государствах существует цивилизационный и геополитический консенсус относительно магистральных путей развития страны. Так, при всей кажущейся непримиримости позиций валлонской и фламандской общин в Бельгии у них единое мнение относительно членства их страны в НАТО и Европейском Союзе.
Другое дело – в Украине, где общество до сих пор расколото в видении приоритетов стратегического партнерства и интеграции. И здесь дело не просто в отношении к институциональному членству в той или иной структуре, дело в том, что Украина, как двуликий Янус одновременно смотрит в две стороны: Запада (Западно-Центральной Европы и США) и России. И фундаментальный вопрос, на который каждый из нас должен ответить: являются ли эти стороны противоположными. От ответа на этот вопрос в буквальном смысле зависит будущее Украины как государства.
В чем, на мой взгляд, заключалось главное заблуждение западных друзей Украины, желавших во что бы то ни стало ускорить ее европейский и евроатлантический выбор?
Плохо понимая этнокультурную природу украинской идентичности, они видели ее лишь в рамках дихотомии «русский – украинский». Другими словами, чем больше украинского и чем меньше русского будет в Украине, тем ближе последняя будет к Европе и тем дальше – от традиционно, ментально и потенциально противостоящей Европе России. Экс-президент Украины Виктор Ющенко не уставал повторять, что языковой вопрос – это вопрос национальной безопасности Украины, что повышение официального статуса русского языка чревато потерей Украиной национальной независимости.
Но почему же тогда сохранение английского языка в качестве государственного наряду с ирландским не привело к утрате независимости Ирландской Республики? Более того, национально-государственная идентичность Ирландии и ирландцев настолько сильна, что эта страна до сих пор отказываются от членства в НАТО потому, что там участвует Великобритания, их бывшая метрополия.
Почему единственный государственный язык немецкий не препятствует Австрии быть независимым государством, не говоря уже о США и Великобритании?
С другой стороны, представим на миг, что гордые и независимые ирландцы оставили бы единственным государственным языком титульный ирландский. Боюсь, что в таком случае вряд ли бы за этой страной закрепилось определение «кельтский тигр», характеризующее экономический и технологический прорыв, достигнутый современной Ирландией, вряд ли бы 25% экспорта этой страны приходилось бы на электронику.
Но вопрос здесь глубже. Вопрос заключается в том, а насколько сам русский язык и русская культура являются нетитульными, привнесенными, навязанными или, наоборот, органическими для Украины?
Как известно любому непредвзятому историку, территория Руси представляла первоначально (9 в.) небольшой участок днепровского Правобережья с центром в Киеве и южной границей по реке Рось. Вплоть до конца XVIII вв. руський (руский, западнорусский) язык был письменным языком (грамоты, литературы, переписки, официальных документов) на территории Малой, Червонной и Белой Руси, в частности крупнейших духовно-культурных центров всего Русского мира – Киево-Печерской Лавры и Киево-Могилянской академии.
Все без исключения языковеды в качестве первого периода формирования и развития русского языка называют Киевский период. Основной свод законов Киевской Руси назывался «Русская правда». Такое же название аналогичный документ носил и в период польско-литовского периода нашей истории. Если говорить о русификации, то она не только в домонгольские времена, но и на рубеже ХVII-XVIII веков осуществлялась со стороны первопрестольного Киева и распространялась на северо-восточные территории, где в те времена вокруг Москвы плотно расселялись финно-угорские и тюркские народности.
Малороссийские просветители Мелетий Смотрицкий (автор первой подробной грамматики церковнославянского – основы современного русского литературного языка), Епифаний Славинецкий, Дмитрий Ростовский (в миру Даниил Саввич Туптало), Стефан Яворский (местоблюститель Патриаршего престола), Феофан Прокопович (первый вице-президент Священного Синода и по смерти Стефана Яворского — его фактический руководитель), Василий Капнист, Григорий Сковорода являются одними из центральных фигур общерусской культуры XVII-XVIII столетий.
При этом важно отметить, что русский язык всегда без каких-либо перерывов использовался на исторических землях Украины, которая за свою историю несколько раз меняла названия: Киевская Русь — Великое Княжество Русское – Малая Русь (Малороссия) — Украина. Кроме того, в исторической науке она именовалась ещё и Юго-Западной Русью. На этом основании несложно осознать, что она была русским государством, каким её воспринимали Польша и Литва, а Украиной – даже в неофициальном наименовании – она стала позже.
Все гетманы Войска Запорожского и при Речи Посполитой, и после Переяславской Рады называли себя руськими гетманами. Официальный титул «Гетман Украины» носил только гетман Павло Скоропадский в 1918 году, когда, как известно, территория современной Украины была окукупирована немецкими и австро-венгерскими войсками.
По сути Украина включает в себя историческое ядро (центр) Руси, огромный массив исторических русских земель с многовековыми традициями русской (руськой) культуры (от Почаева и Карпатской Руси до Севастополя и донских станиц Донбасса).
Многие украинские националисты любят подчёркивать свою принадлежность к западной цивилизации. Но проблема в том, что запад Украины – это глубокая окраина, самая захолустная часть Запада в целом. Галичина, Закарпатье, Буковина – это бывшая периферия, окраина Австро-Венгрии. Мне могут возразить, что Львов, к примеру, был культурным университетским центром. Да, безусловно, но культурным центром Польши, а потом Австрии, Австро-Венгрии, но отнюдь не Украины. По переписи 1938 года среди населения Львова украинцев было 7% ( еще столько же – русинов), да и те были заняты в основном малоквалифицированным трудом. Архитектурный и культурный облик западноукраинских городов создавали в основном поляки, австрийцы, евреи. Этот интеллигентский слой Львова и других центров городской культуры Западной Украины почти полностью исчез в катастрофах первой половины XX века.
В то же время Киев, Харьков, Одесса – это признанные центры университетской культуры императорской России. Модернизация пришла в Украину в основном с востока. Русскоязычная Украина всегда находилась на передовой культурного, научно-технического и экономического развития как дореволюционной России, так и советской империи. И сегодня одна Донецкая область дает больше ВВП, чем все 7 западноукраинских областей, вместе взятых.
Цивилизационная идентичность – очень устойчивая и очень долгоживущая, и у Украины она не является единой. Поэтому процесс политической модернизации в Украине – это глубоко противоречивый, неоднозначный, нелинейный процесс. При этом важно понять, что традиция Руси и русской культуры в Украине – самодостаточная, не имеющая непосредственного отношения к нынешней России.
Катастрофа Гражданской войны 1918-1922 гг. привела к тому, что практически весь тонкий европеизированный слой русской элиты «Петровского периода» был либо физически уничтожен, либо изгнан за пределы Советской России (в одном Берлине в начале 20-х годов проживало около 300 тыс. белоэмигрантов, в Париже – 100 тыс.). Москву – оплот советской номенклатурной элиты – заполонили выходцы из национальных республик и окраин, получившие доступ к высшим партийным и государственным постам и десятилетиями формировавшие свои семейные, родовые и племенные кланы под прикрытием доктринерских лозунгов о пролетарском интернационализме.
19 лет независимости позволяют выделить определенные закономерности цивилизационного развития двух стран, торящие путь через стихийную игру субъективных факторов. Для России это неуклонная тенденция к имперскому евразийству и авторитаризму как альтернативе проевропейскому либерализму (последний, будучи вытеснен на маргинес политической жизни России, тем не менее остается главным идейным оппонентом провластного неоимперского дискурса).
Современные социологические опросы не дают оснований говорить о растущем народном стремлении к свободам и каких-то серьезных признаках делегитимации авторитаризма в современной России. Характерно, что новоизбранный Патриарх Русской Православной Церкви Кирилл в своем первом публичном выступлении после интронизации напомнил собравшимся слова святого Викентия: «В главном — единство, во второстепенном — свобода, во всем — любовь» (Патриарх Кирилл: я без остатка принадлежу Богу и Церкви. – Вести.Ru. – 01.02.2009). Очевидно, что такое подчиненное по отношению к единству понимание свободы напрямую связано с осознанием слабости и относительной малочисленности в России среднего класса – основной опоры гражданского общества.
В этом контексте хотел бы обратить внимание на одно фундаментальное мировоззренческое, «архетипическое» различие российской и украинской политической психологии.
По мнению британского историка Дж. М. Робертса, современная Европа является сегодня «постхристианской и неоязыческой» (Roberts J.M. The Penguine history of Europe. – London: Penguin Books, 1997. – P. 668.). Дело, конечно, не в формальном количестве христианских приходов или прихожан, а в самой структуре, парадигме современного западного мира и мышления, сделавших плюрализм первоосновой любых общественных институтов и концепций. При этом плюрализм, очевидно, легче совместить с пантеоном античных богов или пантеизмом, нежели с монотеистическими религиями с их «абсолютоцентризмом». Та же Европейская конвенция по правам человека не имеет непосредственного отношения к христианству. В то же время она весьма связана с учением Аристотеля и римским правом.
Плюрализм современной Украины прямо связан с высочайшей степенью ее этнокультурного многообразия.
И в этом социокультурном контексте Украина демонстрирует несравненно большую близость к современной Европе, чем Россия, где, наоборот, нарастают тенденции к огосударствлению таких строго иерархических и коллективистских религий, как православие и ислам.
Сегодняшние Россия, Украина и Белоруссия – это, по сути, три современных модели Русского мира, каждая базирующаяся на своей историко-культурной традиции, на своем социально-психическом архетипе.
В этом контексте необходим пересмотр концептуальных подходов относительно проблемы двуязычия и бикультурности Украины: именно в случае законодательного закрепления за русским языком на Украине реально существующего общенационального статуса (официального или государственного) Украина в этом случае может предстать полномасштабной, комплементарной, самодостаточной европейской альтернативой Москве, как это уже было во времена Литовской Руси.

Игорь Славович Пиляев,
доктор политических наук,
г. Киев, Украина