«ВИДИТЕ, КАКОЙ Я ХОХОЛ!..». К 160-ЛЕТИЮ А.П. ЧЕХОВА
4-02-2020, 19:40. Разместил: Редакция
Людмила ВЛАДИМИРОВА
15 декабря 1897 года А.П. Чехов из Ниццы напишет Фёдору Дмитриевичу Батюшкову (1857 – 1920), русскому филологу и педагогу, внучатому племяннику поэта К.Н. Батюшкова, в 1897 – 1898 гг. – редактору русского отдела журнала «Космополис»: «Я пишу рассказ для "Cosmopolis'а", пишу туго, урывками. Обыкновенно я пишу медленно, с напряжением, здесь же, в номере, за чужим столом, в хорошую погоду, когда тянет наружу, пишется еще хуже, – а потому пообещать Вам рассказ раньше, как через две недели, не могу. Пришлю до первого января, затем Вы будете добры, пришлете мне корректуру, которую я не продержу у себя дольше одного дня, и таким образом можете рассчитывать на февральскую книжку, не раньше.
Видите, какой я хохол!..» [1; курсив здесь и ниже мой – Л.В.]
Неоднократно, и в шутку, и всерьез, Антон Павлович называет себя «хохлом».
К примеру:
«…поездка (на Сахалин – Л.В.) – это непрерывный полугодовой труд, физический и умственный, а для меня это необходимо, так как я хохол и стал уже лениться. Надо себя дрессировать» (А.С. Суворину, 9 марта 1890).
«... я медлитель по натуре (я хохол) и пишу туго, через час по столовой ложке» (А.А. Тихонову, 29 марта 1896)
«Хотелось бы повидаться с Вами и потолковать о том о сем, о хохлах, о Вашем будущем имении, о редиске и бобах, которые будут произрастать под Вашим наблюдением. Очень рад, что Вы стали думать иначе о нас, хохлах…» (Л.А. Сулержицкому, 25 ноября 1903).
Геннадий Шалюгин в статье «Украинские корни Чехова» вспоминает: «В 1902 г., беседуя на Белой даче с Горьким и Лазаревским, Чехов признавался: "Я настоящий малоросс, я в детстве не говорил иначе, как по-малороссийски". Мария Павловна в окружении украинских писателей, участников юбилейных торжеств по случаю 50-летия памяти Чехова, говаривала: "Я сама хохлушка"» [2].
Интересно, что тогда никто из культурных людей не полагал это слово оскорбительным…
А сегодня… Сегодня, более, чем в чеховское время, справедливы его слова: «Чем культурнее, тем несчастнее» (из записных книжек).
* * *
Можно привести немало работ по теме. Ограничусь немногими ссылками.
Известно, что родился А.П. Чехов 29 января 1860 года в Таганроге. Город с 1802 по 1887 гг. входил в Екатеринославскую губернию (ныне Днепропетровская область). Если не «большинство населения», как пишет Наталия Павленко, то все же большая часть его «здесь разговаривало на украинском» [3]. И понятно, что работа в лавке отца, внука крепостного, купца III гильдии Павла Егоровича Чехова (пишут, что предки носили фамилию: Чех), способствовала усвоению языка.
Бабушка Чехова по отцу, Ефросиния Емельяновна Шимко – из украинской семьи, занимавшейся коневодством и торговлей лошадьми, говорила по-украински, знала немало украинских песен, носила традиционные для украинок «свитку и очипок».
Интересно письмо Антона Павловича Алексею Сергеевичу Киселеву, владельцу усадьбы Бабкино (Истринский район Московской области), коллежскому секретарю, племяннику русского посла и друга А.С. Пушкина графа Николая Киселева. Чеховы «с 1885 года три лета подряд жили у них на даче в Бабкине, где, "не говоря уже о действительно очаровательной природе, к услугам были и большой английский парк, и река, и леса, и луга, и самые люди собрались в Бабкине точно на подбор". Матери А.С. Киселева – E.H. Ушаковой Пушкин посвящал стихи. Жена Киселева – Мария Владимировна была дочерью бывшего директора московских императорских театров В.П. Бегичева. Она сотрудничала в ряде детских журналов, и Антон Павлович неоднократно помогал ей, давая критические замечания на ее рассказы. Живший летом в усадьбе В.П. Бегичев был близко знаком с А.С. Даргомыжским, П.И. Чайковским, А. Г.Рубинштейном и А.Н. Островским. Его рассказы и воспоминания были очень интересны для молодого Чехова. Семья Чеховых занимала отдельный флигель» [4]. В Бабкине тогда жил и И.И. Левитан, написал немало пейзажей. Пишут, что он был влюблен в Марию Павловну Чехову, делал предложение, но получил отказ. Семьи не создал, умирая, признавался в единственной любви своей к ней…
15 февраля 1888 года Чехов напишет Киселеву: «Насчет дачи. Всё мое семейство просится на юг. Для нас уже в пяти местах ищется дача: в Славянске, в Сумах, на Азовском море и проч. Очень возможно, что наши поиски увенчаются полнейшим неуспехом и срамом, и мы останемся на севере... Но мать и батька, как дети, мечтают о своей Хохландии. Отец ударился в лирику и категорически заявляет, что ему ввиду его преклонных лет хотелось бы "проститься" с родными местами...» [5].
* * *
Известно, что два лета 1888 и 1889 гг. Антон Павлович с семьей провел в селе Лука в окрестностях города Сумы (тогда Харьковской губернии). Снимали один из флигелей усадьбы помещиков Линтваревых. В июне 1888-го Чехов посетил Полтавщину, родные места Н.В. Гоголя, любимого своего писателя.
Из письма Н.А. Лейкину (1841-1906), журналисту, писателю, издателю:
«Ваше второе письмо, добрейший Николай Александрович, получил я вчера, вернувшись из Полтавской губ. Первое письмо было получено незадолго до отъезда. Был я в Лебедине, в Гадяче, в Сорочинцах и во многих прославленных Гоголем местах. Что за места! Я положительно очарован. На мое счастье, погода всё время стояла великолепная, теплая, ехал я в покойной рессорной коляске и попал в Полтавскую губ. в то время, когда там только что начинался сенокос. Проехал я в коляске 400 верст, ночевал в десяти местах... Всё, что я видел и слышал, так ново, хорошо и здорово, что во всю дорогу меня не оставляла обворожительная мысль – забросить литературу, которая мне опостылела, засесть в каком-нибудь селе на берегу Псла и заняться медициной. Будь я одинок, я остался бы в Полтавской губ., так как с Москвой не связывают меня никакие симпатии. Летом жил бы в Украйне, а на зиму приезжал бы в милейший Питер... Кроме природы ничто не поражает меня так в Украйне, как общее довольство, народное здоровье, высокая степень развития здешнего мужика, который и умен, и религиозен, и музыкален, и трезв, и нравственен, и всегда весел и сыт. Об антагонизме между пейзанами и панами нет и помину» [6].
Думаю, картина такой идиллии – и от доброты сердечной, умения любить и… прощать. «Покой и довольство человека не вне его, а в нем самом» («Палата №6»), а «…мир погибает не от разбойников, не от пожаров, а от ненависти, вражды, от всех этих мелких дрязг...» («Дядя Ваня»).
Интересен отзыв Чехова о Наталье Михайловне, младшей из сестер Линтваревых: «Страстная хохломанка. Построила у себя в усадьбе на свой счет школу и учит хохлят басням Крылова в малороссийском переводе. Ездит на могилу Шевченко, как турок в Мекку» [7].
Разумеется, если это – ирония, то – совершенно беззлобная. Забавно, что Чехов, приобретя Мелихово, напишет А.И. Смагину, уроженцу Полтавщины, немало потрудившемуся, дабы помочь Чехову приобрести «хутор» на очаровавшей его Полтавщине: «В честь самых любимых наших малороссиян – Вас и Натальи Михайловны, и в память Богдана Хмельницкого повелели мы насос в колодезе заменить хохлацким журавлем» [8].
С братьями Александром Ивановичем, своим ровесником, и Сергеем Ивановичем Смагиными, посвятившими себя земской деятельности, Чехов познакомился у Линтваревых летом 1888-го. Братья были очень веселыми и доброжелательными людьми, Уезжая к себе, «приглашали в гости – в имение Бакумовка, что под Сорочинцами. Четверка лошадей, огромная коляска, которая, по словам Антона Павловича, "перешла в наследство Линтваревым от тетушки Ивана Федорыча Шпоньки", четыреста верст пути – поездка была незабываемой» [9]. О ней-то, своих впечатлениях Чехов и напишет Лейкину.
Александр Иванович будет первым гостем Мелиховской усадьбы Чеховых, приобретенной в 1892 голу. Уже в марте он, влюбленный в сестру Антона Павловича Марию, – сделал ей предложение. Но «привязанность к брату, боязнь расстроить его привычный образ жизни решают все дело», и Александру Ивановичу было отказано.
А он «забыть Марию Павловну так и не смог: спустя сорок с лишним лет он пошлет ей письмо, где вспомнит о своих чувствах. Незадолго до смерти Александр Иванович признавался знакомым, что всю жизнь любил только Марию Павловну и любит ее до сих пор» [9].
Посещение Гадяча на Полтавщине несомненно отразилось в чеховском рассказе «Человек в футляре» (май – июнь 1898). Вспомним:
«Назначили к нам нового учителя истории и географии, некоего Коваленко, Михаила Саввича, из хохлов. Приехал он не один, а с сестрой Варенькой. Он молодой, высокий, смуглый, с громадными руками, и по лицу видно, что говорит басом, и в самом деле, голос как из бочки: бу-бу-бу... А она уже не молодая, лет тридцати, но тоже высокая, стройная, чернобровая, краснощекая, – одним словом, не девица, а мармелад, и такая разбитная, шумная, всё поет малороссийские романсы и хохочет. Чуть что, так и зальется голосистым смехом: ха-ха-ха! Первое, основательное знакомство с Коваленками у нас, помню, произошло на именинах у директора. Среди суровых, напряженно скучных педагогов, которые и на именины-то ходят по обязанности, вдруг видим, новая Афродита возродилась из пены: ходит подбоченясь, хохочет, поет, пляшет... Она спела с чувством «Виют витры», потом еще романс, и еще, и всех нас очаровала, – всех, даже Беликова. Он подсел к ней и сказал, сладко улыбаясь:
– Малороссийский язык своею нежностью и приятною звучностью напоминает древнегреческий.
Это польстило ей, и она стала рассказывать ему с чувством и убедительно, что в Гадячском уезде у нее есть хутор, а на хуторе живет мамочка, и там такие груши, такие дыни, такие кабаки! У хохлов тыквы называются кабаками, а кабаки шинками, и варят у них борщ с красненькими и с синенькими "такой вкусный, такой вкусный, что просто – ужас!"»
Но несчастный учитель греческого языка Беликов, упрятавший себя «в футляр» – «как бы чего не вышло», по сути, – не живущий и другим не дающий жить, закономерно обретает неприязнь жизнерадостного, активного малоросса, Он – «брат Вареньки, Коваленко», «высокий, здоровый верзила, в вышитой сорочке», «возненавидел Беликова с первого же дня знакомства и терпеть его не мог.
– Не понимаю, – говорил он нам, пожимая плечами, – не понимаю, как вы перевариваете этого фискала, эту мерзкую рожу. Эх, господа, как вы можете тут жить! Атмосфера у вас удушающая, поганая. Разве вы педагоги, учителя? Вы чинодралы, у вас не храм науки, а управа благочиния, и кислятиной воняет, как в полицейской будке. Нет, братцы, поживу с вами еще немного и уеду к себе на хутор, и буду там раков ловить и хохлят учить. Уеду, а вы оставайтесь тут со своим Иудой, нехай вин лопне.
Или он хохотал, хохотал до слез, то басом, то тонким писклявым голосом, и спрашивал меня, разводя руками:
– Шо он у меня сидить? Шо ему надо? Сидить и смотрить.
Он даже название дал Беликову "глитай абож паук"».
Интересно и верно подмеченное: «Я заметил, что хохлушки только плачут или хохочут, среднего же настроения у них не бывает».
И как не вспомнить, читая этот горький чеховский рассказ, его афоризм: «Жизнь, по сути, очень простая штука, и человеку нужно приложить много усилий, чтобы ее испортить»?
* * *
Виктор Комаров в статье «Чехов и Шевченко» напишет: «Имя Шевченко было известно Чехову с детства», а – «Познакомиться с творчеством Т.Г. Шевченко на русском языке А.П. Чехову довелось в 1887 году, когда молодой поэт И.А. Белоусов прислал ему в дар книгу своих переводов…» [10].
Полнее – в публикации «А.П. Чехов и Т.Г. Шевченко, исторические и фольклорно-мифологические связи», где – о переписке Чехова с поэтом, писателем и переводчиком Иваном Алексеевичем Белоусовым: "Именно о нем Т.И. Шаповалов заметил: "Будучи на сто процентов москвичом, сделал для популяризации Т.Г. Шевченко больше, чем многие т.н. щирые украинцы"».
Белоусов «публиковал переводы произведений Шевченко в русской периодической печати, издал в Киеве "Маленький Кобзарь". В 1900 г. в Москве выпустил сборник "Песни и думы Кобзаря" (переиздан в 1903 и 1909 гг.), а также "Кобзарь" в переводах "русских писателей" под своей редакцией (во второе, дополненное и исправленное издание, увидевшее свет в Санкт-Петербурге в 1906 г., входило 129 произведений Шевченко, из них 62 – перевод самого Белоусова).
В 1887 г. молодой Белоусов прислал в подарок Чехову книгу своих переводов "Из Кобзаря Шевченко (Украинские мотивы) ". Антон Павлович с благодарностью написал автору: "Ваши стихи полны живого поэтического чувства; Вы теплы, знакомы с вдохновением, обладаете формой и, что несомненно, литературны. Самый выбор Шевченко свидетельствует о Вашей поэтичности, а перевод исполнен с должною добросовестностью. Скажу Вам откровенно, что Ваша книжка более, чем какой-либо из новейших стихотворных сборников похожа на то, что у нас называется "трудом"...» [11].
Несомненно, такой отзыв – свидетельство знания Чеховым и поэзии Шевченко, и украинского языка.
В 1894 году Чехов приобрел «в австро-венгерском Львове двухтомник Шевченко, о чем он с удовольствием написал в Сумы Н.М. Линтваревой» [10].
Пишут, что «…"украинство" Чехова очевидно или латентно присутствует во многих его произведениях – "Степь" (М. Рыльский назвал его "одним із найбільших поетів українського степу"), пейзажные зарисовки в рассказе "Именины", где устами одного из героев он говорит о "милой стране Хохландии" и желании "засесть у себя на хуторе и жить в нем, пока живется... ". Еще в ялтинском рассказе "Невеста" явно звучит мотив из "Кобзаря" Шевченко: "Оженись на вольній волі, На козацькій долі", а в повести "Три года" размышлениям чеховского героя, миллионера Алексея Лаптева ("ему было обидно, что на его великолепное, чистое, широкое чувство ответили так мелко; его не любили, но предложение его приняли, вероятно, только потому, что он богат") соответствуют известные Чехову строки другого стихотворения из "Кобзаря": "Не завидуй багатому: / Багатий не знає / Ні приязні, ні любові – / Він все те наймає."» [11].
* * *
Бывал Чехов и в Харькове, и – не менее четырех раз – в Одессе. Правда, Одесса тогда не числилась ни за Украиной, ни за Малороссией…
Впервые в Одессе – летом 1889 года, «когда Чехов с братом Иваном, – пишет Геннадий Шалюгин, – приехал сюда из Сум развеять тоску после смерти "кашляющего художника" – талантливого брата Николая». Усиленно приглашал писателя сюда новый приятель, премьер группы актеров Малого театра, знаменитый артист Александр Павлович Ленский, кумир одесской публики.
С 4 июля – двенадцать дней в Одессе, рядом с гастролировавшей группой актеров: «Никогда еще в его жизни не было периода такого тесного и каждодневного общения с актерской братией, как в те июльские дни».
«Еще до отъезда в Одессу Чехов говорил, что его влечет туда "неведомая сила", называл себя "одесским гастролером", иронизировал над своим желанием побыть рядом с актерами, теснее сблизиться с ними. Так и получилось. С утра до вечера он находился в их компании, вместе с ними купался, катался на яхте, обедал, пил чай, ходил по винным погребкам и на спектакли, а потом участвовал в оживленных ночных застольях. И так каждый день. Московские актеры и актрисы были очарованы молодым, но уже знаменитым литератором. Мало того, что он цементировал их компанию, оживлял ее, вносил дух веселья и дружелюбия, – он еще и выполнял функции врача: выстукивал, выслушивал, давал советы и прописывал лекарства. Все стремились заполучить его, искали его общества, наперебой приглашали к себе в номер – поговорить за бутылкой красного вина, услышать его мнение о спектакле. После пребывания в Одессе, по пути в Ялту на пароходе "Ольга", Чехов подробно и с удовольствием описывал брату свое одесское житие» [12].
Интересен «одесский эпизод», связанный с уроженкой Балтского уезда Подольской губернии (сегодня – Балтский район Одесской области) О.Р. Васильевой. Ольга Родионовна осиротела в голодные годы, и «когда ей было пять лет, ее взяла на воспитание, а потом удочерила состоятельная владелица недвижимости Жеребцова. Оля воспитывалась и получила образование за границей. После смерти названной матери унаследовала ее состояние и стала называться "мадемуазель, которая богата". У нее было имение Волста в Смоленской губернии и в Швейцарии. Унаследовала она и усадьбу с вишневым садом в Одессе...»
Об этом вишневом саде, причине приезда А.П. Чехова в Одессу в феврале 1901 года, писал одесский писатель Родион Феденёв в очерке «Чехов и вишневый сад в Одессе на улице Торговой». Геннадий Шалюгин ссылается на данные его очерка.
Ольга Васильева познакомилась с Антоном Павловичем зимой 1898 года. Но еще до личного знакомства, она, прочитав во Франции, в Каннах, рассказы Чехова, мечтала о встрече. И написала писателю, предлагая перевести его рассказы на английский язык. Они встретились в Ницце. Затем Васильева послала сделанную ею фотографию Чехова, завязалась переписка. «Сохранилось более сорока писем Чехова ей и более восьмидесяти от нее. Они встречались. Обменивались визитами. Рассказ Чехова "Егерь" в своем переводе она опубликовала в английском журнале "Нью Эйдж"».
Ольга Родионовна признавалась: «С тех пор, как я побыла у Вас в Ницце, у меня в душе нашлось что-то лучшее, чего прежде в ней не было; каждое слово, сказанное Вами, должно быть, навсегда осталось в моей памяти».
В апреле 1901 года «Ольга Родионовна с воспитанницей Машей находилась в Ялте и проживала на даче Соколовых, по соседству с Чеховыми». Антон Павлович шутил, называя Машу своей дочерью, писал: «Как поживает моя дочь? Поклонитесь этой хорошей девочке и скажите, чтобы она не забывала меня». Просил прислать ее снимок «в том самом платьишке», в каком запомнил ее в Ницце, «и с той же необычайно широкой улыбкой». «Ольга Родионовна выполнила просьбу. В мемориальном чеховском фонде в Ялте сберегается фотография девочки лет четырех со светлыми прямыми подстриженными волосами и добрым круглым лицом», «в широком светлом платье с кружевной вставкой на груди и белым широким воротником. На ногах белые носочки и черные туфельки. В руках наряженная кукла» [12].
А еще 4 (17) февраля 1901-го. из Рима, Чехов напишет: «Многоуважаемая Ольга Родионовна, я в Риме. Из Неаполя сюда прислали мне два Ваших письма, большое Вам спасибо. Очень возможно, что Ваше одесское имение стоит 200 тыс. Только Вы не торопитесь, будьте хладнокровны, успеете продать. Я буду в Одессе проездом, наведу там справки и буду писать Вам, и, быть может, отыщется там, в Одессе, какой-нибудь знающий человек, который скажет, сколько стоит Ваше имение, и который поучит, как Вам продать его повыгоднее. Во всяком случае не торопитесь» [13].
В одном из этих двух писем Васильева писала: «Я вас очень прошу, напишите мне, что делать мне дальше – чтобы построить больницу у нас в деревне. С тех пор, как была послана телеграмма в земство, никто мне оттуда ничего не ответил. А еще – мне хочется нынче продать одесский мой дом – как для больницы этой понадобятся деньги, так и мне самой нужны будут... Прошу вас, поручите кому-нибудь эту продажу – нынче я уже на тысячу рублей меньше получаю дохода с него» [12].
Антон Павлович, возвращаясь в Россию, учел просьбу Ольги, и «поехал через пограничную станцию Волочиск на Одессу, чтобы из Одессы пароходом добраться до Ялты».
11 февраля 1901 года он прибыл в Одессу, остановился в «Лондонской». А на следующее утро отправился на Торговую улицу к дому номер один.
«– Это рядом. Над морем, – кивнул извозчик, и через десять минут они были на этой улице.
Чехов не отпустил извозчика, прошел вдоль фасада каменного, совсем невыразительного по архитектуре, одноэтажного с пятью окнами дома, за решеткой ворот увидел мезонин, сараи, конюшни, а за ними зимний сад до самого обрыва к морю, и даже на обрыве дрожали ветви дерев, со стволами, на которых виднелись следы весенней побелки. Во дворе дома две девки доставали воду из колодца, – он был бетонный... Он справился у них о Василе Лукашове, и тот как раз вышел из конюшен. Это был старик, одетый в длиннополый овчинный тулуп. Шапки на голове старика не было, седые волосы и щетинистые широкие бакенбарды трепал ветер. Чехов объяснил, что он всего на минуту, взглянуть на имение Ольги Васильевой по ее поручению... Но старик Лукашов сразу все понял:
– Все-таки решила продавать? Дело хозяйское. Тут и огород имеется. А сад... Таких поискать. Слива – слаще есть только в Турции. Я и кизил завел – вот через месяц первым кизил тут зацветет. А вишня... Крупная, что тебе грецкий орех. А сладость ее отдает горчинкой. У нас ее англичанин для своих шерри-бренди возами каждое лето закупает! Если вы покупатель, не нужен ли вам управляющий? Это я. Стоить вам буду недорого. Я Ольге Родионовне уж писал: пусть она меня вместе с усадьбой и продает! Такое чтоб было условие! – воскликнул он и вдруг добавил: – Деться мне некуда... так что пусть меня в этом доме и заколотят, хоть в гроб!
Чехов сочувствовал старику. Оля писала ему о нем и спрашивала совета: сколько этому Лукашову положить пенсии, когда он останется не у дел?..»
Затем Чехов поехал в редакцию «Одесских новостей». Здесь известный в Одессе маклер Симон Крейц сказал:
« – Я так ценю ваше время... В этом году за усадьбу с вишневым садом на Торговой вы возьмете сто пятьдесят тысяч. В будущем году – триста».
Чехов уехал из Одессы четырнадцатого февраля. В Крым, пароходом «Трувор». Из Ялты он писал Ольге Васильевой: «Нужно, чтобы вы сами побывали в Одессе и убедились, что ваш дом и место около него стоят не 125 и не 200 тысяч, а не менее 300». «Конечно же, – писал Феденёв, – любящие Чехова люди и сами спроецируют на его пьесу "Вишневый сад" мои заметки, которые образовались у меня, когда я писал пьесу "Прощайте, Чехов"».
Интересно, что в Ялте, весной 1901-го, Ольга «заявила, что летала над Парижем на воздушном шаре».
«История любви Оленьки Васильевой к писателю продолжалась до самой его безвременной смерти», – заметил Шалюгин (цитируя Феденёва?) Но Чехов в это время решил жениться на актрисе Ольге Леонардовне Книппер и Ольга Васильева чрезвычайно тяжело переживала «крушение своих надежд, отказывалась от еды и думала о смерти».
Однако – «Молодость взяла свое. В Севастополе на летном поле для воздушных шаров она познакомилась с молодым человеком, любителем роллс-ройсов и воздухоплаванья, и вскоре стала Олей Милеант, выйдя за него замуж. Но уже замужняя дама писала Чехову после визита к нему в девятьсот третьем: "То, что я у вас побывала, на меня подействовало, как прежде, и я сошла немного с моей новой колеи... Но блажить больше не буду, и сегодня вечером мы отсюда уезжаем". Когда она узнала, что он смертельно болен, то сразу написала: "Я все лето буду в Женеве и поэтому усиленно прошу... ко мне на полный пансион. И рыбу можно ловить – и в Роне, и в озере... " Когда он отредактировал и послал Станиславскому в Москву единственный экземпляр "Вишневого сада", то какими-то неведомыми путями Оля через две недели уже читала эту пьесу в Женеве и писала Чехову о ней в слезах... Почему в слезах? Потому что кончилась юность, потому что началась новая жизнь, как и у героини "Вишневого сада" Ани, которая в пьесе этой появляется со словами: "А я над Парижем на воздушном шаре летала!"» [12].
* * *
…Разумеется, не без оснований одесситы решили, что замысел последней пьесы А.П. Чехова «Вишневый сад» (1903, впервые поставлена 17 января 1904 года в Московском художественном театре) как-то связан с этой историей. Хотя, мы знаем, что, в основном, – с усадьбой в Бабкине. Без сомнения – собирательный образ и героев, и места действия.
Но в ноябре 2013 года было принято решение на месте бывшей усадьбы О.Р. Васильевой, сада, воссоздать вишневый сад. На перекрестке ул. Торговой и бульвара им. Михаила Жванецкого с памятником ему (при жизни?!) Прежние названия: времен моей юности, молодости – Комсомольский бульвар, затем – бульвар Искусств…
Установлена табличка – с ошибочными инициалами (фото 1),
высажены два тоненьких прутика вишни (фото 2)…
Но! – «В акции активное участие приняли две высокопоставленные чиновницы мэрии Татьяна Маркова и Елена Павлова», – писал «Рупор Одессы» [14].
« – Мы восстанавливаем вишневый сад для воссоздания исторической картины, – объяснила директор департамента культуры и туризма Одесского горсовета Татьяна Маркова. – Надеюсь, он станет еще одной достопримечательностью на туристической карте города. В 2014 году, юбилейном для Одессы, которая отметит 220 лет со дня своего основания, на этом месте высадим еще несколько деревьев и установим гранитный памятный знак» [15]. Наверное, «достопримечательность» в дополнение к «Тени Пушкина»?..
2014-й год, год 220-летия Одессы, навсегда войдет в историю как год ее «Хатыни», страшный год…
И – через полгода… См. фото 3, комментарий: «То самое место… Табличка, бурьян и… один оставшийся саженец». Вопрос: «А что же все это время делали и думали (и думали ли вообще) обе прорекламировавшие свою любовь к труду на земле чиновницы?!» [14].
Минуло 6 (шесть) лет, табличка заржавела, сада нет. У чиновников силенок не хватило. Сад – это же не брошенное под ноги толпе, в грязь и слякоть, издевательское изображение великого Русского Поэта – «Тень Пушкина». Сад может жить только истинной любовью и неустанной заботой. Куда – бедным! – до Василя Лукашова!..
А с чиновников вообще спрос – невелик… Недаром Антон Павлович не любил их: «Если человек присасывается к делу ему чуждому, например, к искусству, то он, за невозможностью стать художником, неминуемо становится чиновником» («Человек в футляре»).
* * *
Хочу вспомнить слова А.П. Чехова, незаурядного психолога – он ведь был врачом! – из письма А.С. Суворину о некоторых свойствах русского человека:
«Нет или почти нет того русского барина или университетского человека, который не хвастался бы своим прошлым. Настоящее всегда хуже прошлого. Почему? Потому что русская возбудимость имеет одно специфическое свойство: ее быстро сменяет утомляемость. Человек сгоряча, едва спрыгнув со школьной скамьи, берет ношу не по силам, берется сразу и за школы, и за мужика, и за рациональное хозяйство, и за "Вестник Европы", говорит речи, пишет министру, воюет со злом, рукоплещет добру, любит не просто и не как-нибудь, а непременно или синих чулков, или психопаток, или жидовок, или даже проституток, которых спасает, и проч. и проч. ...Но едва дожил он до 30 – 35 лет, как начинает уж чувствовать утомление и скуку. Он готов уж отрицать и земство, и рациональное хозяйство, и науку, и любовь...»
У Чехова – немало героев: «преждевременно утомленных людей», с советами: «… выбирайте себе что-нибудь заурядное, серенькое, без ярких красок, без лишних звуков... Вообще всю жизнь стройте по шаблону. Чем серее и монотоннее фон, тем лучше…» [16].
Кстати, вспоминаю В.В. Розанова: «Вот чего никогда нельзя услышать от еврея: "как я устал", и – "отдохнуть бы"» [17]. И – чеховское, слова еврея Соломона из повести «Степь»: «…нет такого барина или миллионера, который из-за лишней копейки не стал бы лизать рук у жида пархатого». Упомянув Варламова, «миллионщика», перед которым лебезил, унижался его брат Моисей Моисеевич и другие, Соломон скажет: «Варламов хоть и русский, но в душе он жид пархатый; вся жизнь у него в деньгах и в наживе, а я свои деньги спалил в печке. Мне не нужны ни деньги, ни земля, ни овцы, и не нужно, чтоб меня боялись и снимали шапки, когда я еду. Значит, я умней вашего Варламова и больше похож на человека!» [18].
Так что, – русский, малоросс, еврей – всё едино, был бы «похож на человека».
Эх-ма, какую Америку открыла!..
Однако рекомендую читателю «отчаянно длинное» письмо к А.С. Суворину. В нем Чехов скажет также: «…узкие и недобросовестные люди обыкновенно сваливают всю вину на среду или же записываются в штат лишних людей и гамлетов и на том успокаиваются».
Но настоящему человеку свойственно «неопределенное чувство вины. Это чувство русское. Русский человек – умер ли у него кто-нибудь в доме, заболел ли, должен ли он кому-нибудь или сам дает взаймы – всегда чувствует себя виноватым» [16].
Он знает:
– Равнодушие – это паралич души, преждевременная смерть («Скучная история»);
– Нет подлее преступления, как убийство слабых и беззащитных («Палата №6»).
– Издевательство над чужими страданиями не должно быть прощаемо («Драма на охоте»)
Он страждет:
– Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные, что как бы он ни был счастлив, жизнь рано или поздно покажет ему свои когти, стрясется беда – болезнь, бедность, потери, и его никто не увидит и не услышит, как теперь он не видит и не слышит других («Крыжовник»).
* * *
Заключая, вспомню слова Н.В. Гоголя, любимого писателя, многим близкого А.П. Чехову. Сегодня, в страшных, диких распрях, преступлениях поистине гражданской войны на Украине, их нелишне повторить.
К примеру, свидетельство Григория Данилевского о споре Гоголя с О.М. Бодянским о русском языке и творчестве Тараса Шевченко, где было отражено понимание Гоголем особенностей русско-украинских отношений.
Нелицеприятно заметил Гоголь о «наших умниках», натолкнувших Шевченко «на произведения, чуждые истинному таланту. Они все еще дожевывают европейские, давно выкинутые жваки. Русский и малоросс – это души близнецов, пополняющие одна другую, родные и одинаково сильные. Отдавать предпочтение одной, в ущерб другой, невозможно. Нет, Осип Максимович, не то нам нужно, не то. Всякий, пишущий теперь, должен думать не о розни; он должен прежде всего поставить себя перед лицо Того, Кто дал нам вечное человеческое слово...» [19; курсив, перевод старой орфографии мои – Л.В.]
Вспоминаю и ответ Н.В. Гоголя А.О. Смирновой в 1844 году: «Скажу вам одно слово насчет того, какая у меня душа, хохлацкая или русская, потому что это, как я вижу из письма вашего, служило одно время предметом ваших рассуждений и споров с другими. На это вам скажу, что сам не знаю, какая у меня душа, хохлацкая или русская. Знаю только то, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому пред малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены Богом, и как нарочно каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой, – явный знак, что они должны пополнить одна другую. Для этого самые истории их прошедшего быта даны им непохожие одна на другую, дабы порознь воспитались различные силы их характера, чтобы потом, слившись воедино, составить собою нечто совершеннейшее в человечестве» [20].
«Делиться – разориться, надо вместе жить», - Антон Павлович Чехов.
Январь 2020, Одесса.
Примечания
1. Чехов А.П. – Ф.Д. Батюшкову, 15 декабря 1897 // https://books.google.com.ua/books?id=DvgIAwAAQBAJ&pg=PA131&lpg=PA131&dq=Чехов+-Ф.Д.+Батюшкову,+15+декабря+1897&source=b
2. Шалюгин Геннадий. Украинские корни Чехова. // https://www.mgarsky-monastery.org/kolokol/1438
3. Павленко Наталия. «Медицина — моя законная жена, а литература — любовница» // https://gazeta.ua/ru/articles/history-newspaper/_medicina-mdash-moya-zakonnaya-zhena-a-literatura-mdash-lyubovnica/324705?mobile=true
4. Чурюканова О.В. Усадьба Бабкино в жизни и творчестве И.И. Левитана. // http://plyos.org/stat/stat31.html
5. Чехов А.П. – А.С. Киселеву, 15 февраля 1888. // http://chehov-lit.ru/chehov/letters/1887-1888/letter-377.htm
6. Чехов А.П. – Н.А. Лейкину, 21 июня 1888 // http://chehov-lit.ru/chehov/letters/1887-1888/letter-452.htm
7. Чехов А.П. – А.С. Суворину, 30 мая 1888 // https://www.rulit.me/books/perepiska-a-p-chehova-i-a-s-suvorina-read-440960-4.htm
8. Чехов А.П. – А.И. Смагину, 10 апреля 1892 // http://feb-web.ru/feb/chekhov/texts/sp0/pi5/pi5-050-.htm
9. Бунтина Наталья. Жених и невеста. Гости Мелиховской усадьбы. // http://www.mosoblpress.ru/mass_media/3/160/item46718/
10. Комаров Виктор. Чехов и Шевченко. // http://www.shans.com.ua/?m=nr&in=470&ir=49
11. А.П. Чехов и Т.Г. Шевченко, исторические и фольклорно-мифологические связи docx // https://studfile.net/preview/8113473/
12. Шалюгин Геннадий. Чехов в Одессе. «Нарядный литератор». // https://www.proza.ru/2010/03/08/570
13. Чехов А.П. – О.Р. Васильевой, 4 (17) февраля 1901. // http://chehov-lit.ru/chehov/letters/1900-1901/letter-3289.htm
14. Куда девался вишневый сад одесских чиновниц? // https://rupor.od.ua/article/Kuda-devalsya-vishnevyj-sad-odesskih-chinovnic/
15. Левит Александр. В «Вишневом саде» в образе Ани Чехов запечатлел влюбленную в него молоденькую Олю Васильеву – наследницу большого имения. // https://fakty.ua/174913
16. Чехов А.П. – А.С. Суворину, 30 декабря 1888. // http://chehov-lit.ru/chehov/letters/1888-1889/letter-565.htm
17. Розанов В.В. Опавшие листья. Короб первый. // В.В. Розанов. – Т. 2. Уединенное. – М.: «Правда», 1990. – С. 329, и – https://unotices.com/book.php?id=51177&page=11
18. Чехов А.П. Степь. // А.П. Чехов. Повести. – М.: «Правда», 1983. – С. 49 – 50, и - http://rushist.com/index.php/rus-literature/4221-chekhov-step-chitat-onlajn
19. Данилевскій Григорій. Знакомство съ Гоголемъ. (Изъ литературныхъ воспомининій) // http://litopys.org.ua/shevchenko/danil.htm
20. Гоголь Н.В. – А.О. Смирновой // http://feb-web.ru/feb/gogol/texts/ps0/psc/psc-4112.htm?cmd=p
15 декабря 1897 года А.П. Чехов из Ниццы напишет Фёдору Дмитриевичу Батюшкову (1857 – 1920), русскому филологу и педагогу, внучатому племяннику поэта К.Н. Батюшкова, в 1897 – 1898 гг. – редактору русского отдела журнала «Космополис»: «Я пишу рассказ для "Cosmopolis'а", пишу туго, урывками. Обыкновенно я пишу медленно, с напряжением, здесь же, в номере, за чужим столом, в хорошую погоду, когда тянет наружу, пишется еще хуже, – а потому пообещать Вам рассказ раньше, как через две недели, не могу. Пришлю до первого января, затем Вы будете добры, пришлете мне корректуру, которую я не продержу у себя дольше одного дня, и таким образом можете рассчитывать на февральскую книжку, не раньше.
Видите, какой я хохол!..» [1; курсив здесь и ниже мой – Л.В.]
Неоднократно, и в шутку, и всерьез, Антон Павлович называет себя «хохлом».
К примеру:
«…поездка (на Сахалин – Л.В.) – это непрерывный полугодовой труд, физический и умственный, а для меня это необходимо, так как я хохол и стал уже лениться. Надо себя дрессировать» (А.С. Суворину, 9 марта 1890).
«... я медлитель по натуре (я хохол) и пишу туго, через час по столовой ложке» (А.А. Тихонову, 29 марта 1896)
«Хотелось бы повидаться с Вами и потолковать о том о сем, о хохлах, о Вашем будущем имении, о редиске и бобах, которые будут произрастать под Вашим наблюдением. Очень рад, что Вы стали думать иначе о нас, хохлах…» (Л.А. Сулержицкому, 25 ноября 1903).
Геннадий Шалюгин в статье «Украинские корни Чехова» вспоминает: «В 1902 г., беседуя на Белой даче с Горьким и Лазаревским, Чехов признавался: "Я настоящий малоросс, я в детстве не говорил иначе, как по-малороссийски". Мария Павловна в окружении украинских писателей, участников юбилейных торжеств по случаю 50-летия памяти Чехова, говаривала: "Я сама хохлушка"» [2].
Интересно, что тогда никто из культурных людей не полагал это слово оскорбительным…
А сегодня… Сегодня, более, чем в чеховское время, справедливы его слова: «Чем культурнее, тем несчастнее» (из записных книжек).
* * *
Можно привести немало работ по теме. Ограничусь немногими ссылками.
Известно, что родился А.П. Чехов 29 января 1860 года в Таганроге. Город с 1802 по 1887 гг. входил в Екатеринославскую губернию (ныне Днепропетровская область). Если не «большинство населения», как пишет Наталия Павленко, то все же большая часть его «здесь разговаривало на украинском» [3]. И понятно, что работа в лавке отца, внука крепостного, купца III гильдии Павла Егоровича Чехова (пишут, что предки носили фамилию: Чех), способствовала усвоению языка.
Бабушка Чехова по отцу, Ефросиния Емельяновна Шимко – из украинской семьи, занимавшейся коневодством и торговлей лошадьми, говорила по-украински, знала немало украинских песен, носила традиционные для украинок «свитку и очипок».
Интересно письмо Антона Павловича Алексею Сергеевичу Киселеву, владельцу усадьбы Бабкино (Истринский район Московской области), коллежскому секретарю, племяннику русского посла и друга А.С. Пушкина графа Николая Киселева. Чеховы «с 1885 года три лета подряд жили у них на даче в Бабкине, где, "не говоря уже о действительно очаровательной природе, к услугам были и большой английский парк, и река, и леса, и луга, и самые люди собрались в Бабкине точно на подбор". Матери А.С. Киселева – E.H. Ушаковой Пушкин посвящал стихи. Жена Киселева – Мария Владимировна была дочерью бывшего директора московских императорских театров В.П. Бегичева. Она сотрудничала в ряде детских журналов, и Антон Павлович неоднократно помогал ей, давая критические замечания на ее рассказы. Живший летом в усадьбе В.П. Бегичев был близко знаком с А.С. Даргомыжским, П.И. Чайковским, А. Г.Рубинштейном и А.Н. Островским. Его рассказы и воспоминания были очень интересны для молодого Чехова. Семья Чеховых занимала отдельный флигель» [4]. В Бабкине тогда жил и И.И. Левитан, написал немало пейзажей. Пишут, что он был влюблен в Марию Павловну Чехову, делал предложение, но получил отказ. Семьи не создал, умирая, признавался в единственной любви своей к ней…
15 февраля 1888 года Чехов напишет Киселеву: «Насчет дачи. Всё мое семейство просится на юг. Для нас уже в пяти местах ищется дача: в Славянске, в Сумах, на Азовском море и проч. Очень возможно, что наши поиски увенчаются полнейшим неуспехом и срамом, и мы останемся на севере... Но мать и батька, как дети, мечтают о своей Хохландии. Отец ударился в лирику и категорически заявляет, что ему ввиду его преклонных лет хотелось бы "проститься" с родными местами...» [5].
* * *
Известно, что два лета 1888 и 1889 гг. Антон Павлович с семьей провел в селе Лука в окрестностях города Сумы (тогда Харьковской губернии). Снимали один из флигелей усадьбы помещиков Линтваревых. В июне 1888-го Чехов посетил Полтавщину, родные места Н.В. Гоголя, любимого своего писателя.
Из письма Н.А. Лейкину (1841-1906), журналисту, писателю, издателю:
«Ваше второе письмо, добрейший Николай Александрович, получил я вчера, вернувшись из Полтавской губ. Первое письмо было получено незадолго до отъезда. Был я в Лебедине, в Гадяче, в Сорочинцах и во многих прославленных Гоголем местах. Что за места! Я положительно очарован. На мое счастье, погода всё время стояла великолепная, теплая, ехал я в покойной рессорной коляске и попал в Полтавскую губ. в то время, когда там только что начинался сенокос. Проехал я в коляске 400 верст, ночевал в десяти местах... Всё, что я видел и слышал, так ново, хорошо и здорово, что во всю дорогу меня не оставляла обворожительная мысль – забросить литературу, которая мне опостылела, засесть в каком-нибудь селе на берегу Псла и заняться медициной. Будь я одинок, я остался бы в Полтавской губ., так как с Москвой не связывают меня никакие симпатии. Летом жил бы в Украйне, а на зиму приезжал бы в милейший Питер... Кроме природы ничто не поражает меня так в Украйне, как общее довольство, народное здоровье, высокая степень развития здешнего мужика, который и умен, и религиозен, и музыкален, и трезв, и нравственен, и всегда весел и сыт. Об антагонизме между пейзанами и панами нет и помину» [6].
Думаю, картина такой идиллии – и от доброты сердечной, умения любить и… прощать. «Покой и довольство человека не вне его, а в нем самом» («Палата №6»), а «…мир погибает не от разбойников, не от пожаров, а от ненависти, вражды, от всех этих мелких дрязг...» («Дядя Ваня»).
Интересен отзыв Чехова о Наталье Михайловне, младшей из сестер Линтваревых: «Страстная хохломанка. Построила у себя в усадьбе на свой счет школу и учит хохлят басням Крылова в малороссийском переводе. Ездит на могилу Шевченко, как турок в Мекку» [7].
Разумеется, если это – ирония, то – совершенно беззлобная. Забавно, что Чехов, приобретя Мелихово, напишет А.И. Смагину, уроженцу Полтавщины, немало потрудившемуся, дабы помочь Чехову приобрести «хутор» на очаровавшей его Полтавщине: «В честь самых любимых наших малороссиян – Вас и Натальи Михайловны, и в память Богдана Хмельницкого повелели мы насос в колодезе заменить хохлацким журавлем» [8].
С братьями Александром Ивановичем, своим ровесником, и Сергеем Ивановичем Смагиными, посвятившими себя земской деятельности, Чехов познакомился у Линтваревых летом 1888-го. Братья были очень веселыми и доброжелательными людьми, Уезжая к себе, «приглашали в гости – в имение Бакумовка, что под Сорочинцами. Четверка лошадей, огромная коляска, которая, по словам Антона Павловича, "перешла в наследство Линтваревым от тетушки Ивана Федорыча Шпоньки", четыреста верст пути – поездка была незабываемой» [9]. О ней-то, своих впечатлениях Чехов и напишет Лейкину.
Александр Иванович будет первым гостем Мелиховской усадьбы Чеховых, приобретенной в 1892 голу. Уже в марте он, влюбленный в сестру Антона Павловича Марию, – сделал ей предложение. Но «привязанность к брату, боязнь расстроить его привычный образ жизни решают все дело», и Александру Ивановичу было отказано.
А он «забыть Марию Павловну так и не смог: спустя сорок с лишним лет он пошлет ей письмо, где вспомнит о своих чувствах. Незадолго до смерти Александр Иванович признавался знакомым, что всю жизнь любил только Марию Павловну и любит ее до сих пор» [9].
Посещение Гадяча на Полтавщине несомненно отразилось в чеховском рассказе «Человек в футляре» (май – июнь 1898). Вспомним:
«Назначили к нам нового учителя истории и географии, некоего Коваленко, Михаила Саввича, из хохлов. Приехал он не один, а с сестрой Варенькой. Он молодой, высокий, смуглый, с громадными руками, и по лицу видно, что говорит басом, и в самом деле, голос как из бочки: бу-бу-бу... А она уже не молодая, лет тридцати, но тоже высокая, стройная, чернобровая, краснощекая, – одним словом, не девица, а мармелад, и такая разбитная, шумная, всё поет малороссийские романсы и хохочет. Чуть что, так и зальется голосистым смехом: ха-ха-ха! Первое, основательное знакомство с Коваленками у нас, помню, произошло на именинах у директора. Среди суровых, напряженно скучных педагогов, которые и на именины-то ходят по обязанности, вдруг видим, новая Афродита возродилась из пены: ходит подбоченясь, хохочет, поет, пляшет... Она спела с чувством «Виют витры», потом еще романс, и еще, и всех нас очаровала, – всех, даже Беликова. Он подсел к ней и сказал, сладко улыбаясь:
– Малороссийский язык своею нежностью и приятною звучностью напоминает древнегреческий.
Это польстило ей, и она стала рассказывать ему с чувством и убедительно, что в Гадячском уезде у нее есть хутор, а на хуторе живет мамочка, и там такие груши, такие дыни, такие кабаки! У хохлов тыквы называются кабаками, а кабаки шинками, и варят у них борщ с красненькими и с синенькими "такой вкусный, такой вкусный, что просто – ужас!"»
Но несчастный учитель греческого языка Беликов, упрятавший себя «в футляр» – «как бы чего не вышло», по сути, – не живущий и другим не дающий жить, закономерно обретает неприязнь жизнерадостного, активного малоросса, Он – «брат Вареньки, Коваленко», «высокий, здоровый верзила, в вышитой сорочке», «возненавидел Беликова с первого же дня знакомства и терпеть его не мог.
– Не понимаю, – говорил он нам, пожимая плечами, – не понимаю, как вы перевариваете этого фискала, эту мерзкую рожу. Эх, господа, как вы можете тут жить! Атмосфера у вас удушающая, поганая. Разве вы педагоги, учителя? Вы чинодралы, у вас не храм науки, а управа благочиния, и кислятиной воняет, как в полицейской будке. Нет, братцы, поживу с вами еще немного и уеду к себе на хутор, и буду там раков ловить и хохлят учить. Уеду, а вы оставайтесь тут со своим Иудой, нехай вин лопне.
Или он хохотал, хохотал до слез, то басом, то тонким писклявым голосом, и спрашивал меня, разводя руками:
– Шо он у меня сидить? Шо ему надо? Сидить и смотрить.
Он даже название дал Беликову "глитай абож паук"».
Интересно и верно подмеченное: «Я заметил, что хохлушки только плачут или хохочут, среднего же настроения у них не бывает».
И как не вспомнить, читая этот горький чеховский рассказ, его афоризм: «Жизнь, по сути, очень простая штука, и человеку нужно приложить много усилий, чтобы ее испортить»?
* * *
Виктор Комаров в статье «Чехов и Шевченко» напишет: «Имя Шевченко было известно Чехову с детства», а – «Познакомиться с творчеством Т.Г. Шевченко на русском языке А.П. Чехову довелось в 1887 году, когда молодой поэт И.А. Белоусов прислал ему в дар книгу своих переводов…» [10].
Полнее – в публикации «А.П. Чехов и Т.Г. Шевченко, исторические и фольклорно-мифологические связи», где – о переписке Чехова с поэтом, писателем и переводчиком Иваном Алексеевичем Белоусовым: "Именно о нем Т.И. Шаповалов заметил: "Будучи на сто процентов москвичом, сделал для популяризации Т.Г. Шевченко больше, чем многие т.н. щирые украинцы"».
Белоусов «публиковал переводы произведений Шевченко в русской периодической печати, издал в Киеве "Маленький Кобзарь". В 1900 г. в Москве выпустил сборник "Песни и думы Кобзаря" (переиздан в 1903 и 1909 гг.), а также "Кобзарь" в переводах "русских писателей" под своей редакцией (во второе, дополненное и исправленное издание, увидевшее свет в Санкт-Петербурге в 1906 г., входило 129 произведений Шевченко, из них 62 – перевод самого Белоусова).
В 1887 г. молодой Белоусов прислал в подарок Чехову книгу своих переводов "Из Кобзаря Шевченко (Украинские мотивы) ". Антон Павлович с благодарностью написал автору: "Ваши стихи полны живого поэтического чувства; Вы теплы, знакомы с вдохновением, обладаете формой и, что несомненно, литературны. Самый выбор Шевченко свидетельствует о Вашей поэтичности, а перевод исполнен с должною добросовестностью. Скажу Вам откровенно, что Ваша книжка более, чем какой-либо из новейших стихотворных сборников похожа на то, что у нас называется "трудом"...» [11].
Несомненно, такой отзыв – свидетельство знания Чеховым и поэзии Шевченко, и украинского языка.
В 1894 году Чехов приобрел «в австро-венгерском Львове двухтомник Шевченко, о чем он с удовольствием написал в Сумы Н.М. Линтваревой» [10].
Пишут, что «…"украинство" Чехова очевидно или латентно присутствует во многих его произведениях – "Степь" (М. Рыльский назвал его "одним із найбільших поетів українського степу"), пейзажные зарисовки в рассказе "Именины", где устами одного из героев он говорит о "милой стране Хохландии" и желании "засесть у себя на хуторе и жить в нем, пока живется... ". Еще в ялтинском рассказе "Невеста" явно звучит мотив из "Кобзаря" Шевченко: "Оженись на вольній волі, На козацькій долі", а в повести "Три года" размышлениям чеховского героя, миллионера Алексея Лаптева ("ему было обидно, что на его великолепное, чистое, широкое чувство ответили так мелко; его не любили, но предложение его приняли, вероятно, только потому, что он богат") соответствуют известные Чехову строки другого стихотворения из "Кобзаря": "Не завидуй багатому: / Багатий не знає / Ні приязні, ні любові – / Він все те наймає."» [11].
* * *
Бывал Чехов и в Харькове, и – не менее четырех раз – в Одессе. Правда, Одесса тогда не числилась ни за Украиной, ни за Малороссией…
Впервые в Одессе – летом 1889 года, «когда Чехов с братом Иваном, – пишет Геннадий Шалюгин, – приехал сюда из Сум развеять тоску после смерти "кашляющего художника" – талантливого брата Николая». Усиленно приглашал писателя сюда новый приятель, премьер группы актеров Малого театра, знаменитый артист Александр Павлович Ленский, кумир одесской публики.
С 4 июля – двенадцать дней в Одессе, рядом с гастролировавшей группой актеров: «Никогда еще в его жизни не было периода такого тесного и каждодневного общения с актерской братией, как в те июльские дни».
«Еще до отъезда в Одессу Чехов говорил, что его влечет туда "неведомая сила", называл себя "одесским гастролером", иронизировал над своим желанием побыть рядом с актерами, теснее сблизиться с ними. Так и получилось. С утра до вечера он находился в их компании, вместе с ними купался, катался на яхте, обедал, пил чай, ходил по винным погребкам и на спектакли, а потом участвовал в оживленных ночных застольях. И так каждый день. Московские актеры и актрисы были очарованы молодым, но уже знаменитым литератором. Мало того, что он цементировал их компанию, оживлял ее, вносил дух веселья и дружелюбия, – он еще и выполнял функции врача: выстукивал, выслушивал, давал советы и прописывал лекарства. Все стремились заполучить его, искали его общества, наперебой приглашали к себе в номер – поговорить за бутылкой красного вина, услышать его мнение о спектакле. После пребывания в Одессе, по пути в Ялту на пароходе "Ольга", Чехов подробно и с удовольствием описывал брату свое одесское житие» [12].
Интересен «одесский эпизод», связанный с уроженкой Балтского уезда Подольской губернии (сегодня – Балтский район Одесской области) О.Р. Васильевой. Ольга Родионовна осиротела в голодные годы, и «когда ей было пять лет, ее взяла на воспитание, а потом удочерила состоятельная владелица недвижимости Жеребцова. Оля воспитывалась и получила образование за границей. После смерти названной матери унаследовала ее состояние и стала называться "мадемуазель, которая богата". У нее было имение Волста в Смоленской губернии и в Швейцарии. Унаследовала она и усадьбу с вишневым садом в Одессе...»
Об этом вишневом саде, причине приезда А.П. Чехова в Одессу в феврале 1901 года, писал одесский писатель Родион Феденёв в очерке «Чехов и вишневый сад в Одессе на улице Торговой». Геннадий Шалюгин ссылается на данные его очерка.
Ольга Васильева познакомилась с Антоном Павловичем зимой 1898 года. Но еще до личного знакомства, она, прочитав во Франции, в Каннах, рассказы Чехова, мечтала о встрече. И написала писателю, предлагая перевести его рассказы на английский язык. Они встретились в Ницце. Затем Васильева послала сделанную ею фотографию Чехова, завязалась переписка. «Сохранилось более сорока писем Чехова ей и более восьмидесяти от нее. Они встречались. Обменивались визитами. Рассказ Чехова "Егерь" в своем переводе она опубликовала в английском журнале "Нью Эйдж"».
Ольга Родионовна признавалась: «С тех пор, как я побыла у Вас в Ницце, у меня в душе нашлось что-то лучшее, чего прежде в ней не было; каждое слово, сказанное Вами, должно быть, навсегда осталось в моей памяти».
В апреле 1901 года «Ольга Родионовна с воспитанницей Машей находилась в Ялте и проживала на даче Соколовых, по соседству с Чеховыми». Антон Павлович шутил, называя Машу своей дочерью, писал: «Как поживает моя дочь? Поклонитесь этой хорошей девочке и скажите, чтобы она не забывала меня». Просил прислать ее снимок «в том самом платьишке», в каком запомнил ее в Ницце, «и с той же необычайно широкой улыбкой». «Ольга Родионовна выполнила просьбу. В мемориальном чеховском фонде в Ялте сберегается фотография девочки лет четырех со светлыми прямыми подстриженными волосами и добрым круглым лицом», «в широком светлом платье с кружевной вставкой на груди и белым широким воротником. На ногах белые носочки и черные туфельки. В руках наряженная кукла» [12].
А еще 4 (17) февраля 1901-го. из Рима, Чехов напишет: «Многоуважаемая Ольга Родионовна, я в Риме. Из Неаполя сюда прислали мне два Ваших письма, большое Вам спасибо. Очень возможно, что Ваше одесское имение стоит 200 тыс. Только Вы не торопитесь, будьте хладнокровны, успеете продать. Я буду в Одессе проездом, наведу там справки и буду писать Вам, и, быть может, отыщется там, в Одессе, какой-нибудь знающий человек, который скажет, сколько стоит Ваше имение, и который поучит, как Вам продать его повыгоднее. Во всяком случае не торопитесь» [13].
В одном из этих двух писем Васильева писала: «Я вас очень прошу, напишите мне, что делать мне дальше – чтобы построить больницу у нас в деревне. С тех пор, как была послана телеграмма в земство, никто мне оттуда ничего не ответил. А еще – мне хочется нынче продать одесский мой дом – как для больницы этой понадобятся деньги, так и мне самой нужны будут... Прошу вас, поручите кому-нибудь эту продажу – нынче я уже на тысячу рублей меньше получаю дохода с него» [12].
Антон Павлович, возвращаясь в Россию, учел просьбу Ольги, и «поехал через пограничную станцию Волочиск на Одессу, чтобы из Одессы пароходом добраться до Ялты».
11 февраля 1901 года он прибыл в Одессу, остановился в «Лондонской». А на следующее утро отправился на Торговую улицу к дому номер один.
«– Это рядом. Над морем, – кивнул извозчик, и через десять минут они были на этой улице.
Чехов не отпустил извозчика, прошел вдоль фасада каменного, совсем невыразительного по архитектуре, одноэтажного с пятью окнами дома, за решеткой ворот увидел мезонин, сараи, конюшни, а за ними зимний сад до самого обрыва к морю, и даже на обрыве дрожали ветви дерев, со стволами, на которых виднелись следы весенней побелки. Во дворе дома две девки доставали воду из колодца, – он был бетонный... Он справился у них о Василе Лукашове, и тот как раз вышел из конюшен. Это был старик, одетый в длиннополый овчинный тулуп. Шапки на голове старика не было, седые волосы и щетинистые широкие бакенбарды трепал ветер. Чехов объяснил, что он всего на минуту, взглянуть на имение Ольги Васильевой по ее поручению... Но старик Лукашов сразу все понял:
– Все-таки решила продавать? Дело хозяйское. Тут и огород имеется. А сад... Таких поискать. Слива – слаще есть только в Турции. Я и кизил завел – вот через месяц первым кизил тут зацветет. А вишня... Крупная, что тебе грецкий орех. А сладость ее отдает горчинкой. У нас ее англичанин для своих шерри-бренди возами каждое лето закупает! Если вы покупатель, не нужен ли вам управляющий? Это я. Стоить вам буду недорого. Я Ольге Родионовне уж писал: пусть она меня вместе с усадьбой и продает! Такое чтоб было условие! – воскликнул он и вдруг добавил: – Деться мне некуда... так что пусть меня в этом доме и заколотят, хоть в гроб!
Чехов сочувствовал старику. Оля писала ему о нем и спрашивала совета: сколько этому Лукашову положить пенсии, когда он останется не у дел?..»
Затем Чехов поехал в редакцию «Одесских новостей». Здесь известный в Одессе маклер Симон Крейц сказал:
« – Я так ценю ваше время... В этом году за усадьбу с вишневым садом на Торговой вы возьмете сто пятьдесят тысяч. В будущем году – триста».
Чехов уехал из Одессы четырнадцатого февраля. В Крым, пароходом «Трувор». Из Ялты он писал Ольге Васильевой: «Нужно, чтобы вы сами побывали в Одессе и убедились, что ваш дом и место около него стоят не 125 и не 200 тысяч, а не менее 300». «Конечно же, – писал Феденёв, – любящие Чехова люди и сами спроецируют на его пьесу "Вишневый сад" мои заметки, которые образовались у меня, когда я писал пьесу "Прощайте, Чехов"».
Интересно, что в Ялте, весной 1901-го, Ольга «заявила, что летала над Парижем на воздушном шаре».
«История любви Оленьки Васильевой к писателю продолжалась до самой его безвременной смерти», – заметил Шалюгин (цитируя Феденёва?) Но Чехов в это время решил жениться на актрисе Ольге Леонардовне Книппер и Ольга Васильева чрезвычайно тяжело переживала «крушение своих надежд, отказывалась от еды и думала о смерти».
Однако – «Молодость взяла свое. В Севастополе на летном поле для воздушных шаров она познакомилась с молодым человеком, любителем роллс-ройсов и воздухоплаванья, и вскоре стала Олей Милеант, выйдя за него замуж. Но уже замужняя дама писала Чехову после визита к нему в девятьсот третьем: "То, что я у вас побывала, на меня подействовало, как прежде, и я сошла немного с моей новой колеи... Но блажить больше не буду, и сегодня вечером мы отсюда уезжаем". Когда она узнала, что он смертельно болен, то сразу написала: "Я все лето буду в Женеве и поэтому усиленно прошу... ко мне на полный пансион. И рыбу можно ловить – и в Роне, и в озере... " Когда он отредактировал и послал Станиславскому в Москву единственный экземпляр "Вишневого сада", то какими-то неведомыми путями Оля через две недели уже читала эту пьесу в Женеве и писала Чехову о ней в слезах... Почему в слезах? Потому что кончилась юность, потому что началась новая жизнь, как и у героини "Вишневого сада" Ани, которая в пьесе этой появляется со словами: "А я над Парижем на воздушном шаре летала!"» [12].
* * *
…Разумеется, не без оснований одесситы решили, что замысел последней пьесы А.П. Чехова «Вишневый сад» (1903, впервые поставлена 17 января 1904 года в Московском художественном театре) как-то связан с этой историей. Хотя, мы знаем, что, в основном, – с усадьбой в Бабкине. Без сомнения – собирательный образ и героев, и места действия.
Но в ноябре 2013 года было принято решение на месте бывшей усадьбы О.Р. Васильевой, сада, воссоздать вишневый сад. На перекрестке ул. Торговой и бульвара им. Михаила Жванецкого с памятником ему (при жизни?!) Прежние названия: времен моей юности, молодости – Комсомольский бульвар, затем – бульвар Искусств…
Установлена табличка – с ошибочными инициалами (фото 1),
высажены два тоненьких прутика вишни (фото 2)…
Но! – «В акции активное участие приняли две высокопоставленные чиновницы мэрии Татьяна Маркова и Елена Павлова», – писал «Рупор Одессы» [14].
« – Мы восстанавливаем вишневый сад для воссоздания исторической картины, – объяснила директор департамента культуры и туризма Одесского горсовета Татьяна Маркова. – Надеюсь, он станет еще одной достопримечательностью на туристической карте города. В 2014 году, юбилейном для Одессы, которая отметит 220 лет со дня своего основания, на этом месте высадим еще несколько деревьев и установим гранитный памятный знак» [15]. Наверное, «достопримечательность» в дополнение к «Тени Пушкина»?..
2014-й год, год 220-летия Одессы, навсегда войдет в историю как год ее «Хатыни», страшный год…
И – через полгода… См. фото 3, комментарий: «То самое место… Табличка, бурьян и… один оставшийся саженец». Вопрос: «А что же все это время делали и думали (и думали ли вообще) обе прорекламировавшие свою любовь к труду на земле чиновницы?!» [14].
Минуло 6 (шесть) лет, табличка заржавела, сада нет. У чиновников силенок не хватило. Сад – это же не брошенное под ноги толпе, в грязь и слякоть, издевательское изображение великого Русского Поэта – «Тень Пушкина». Сад может жить только истинной любовью и неустанной заботой. Куда – бедным! – до Василя Лукашова!..
А с чиновников вообще спрос – невелик… Недаром Антон Павлович не любил их: «Если человек присасывается к делу ему чуждому, например, к искусству, то он, за невозможностью стать художником, неминуемо становится чиновником» («Человек в футляре»).
* * *
Хочу вспомнить слова А.П. Чехова, незаурядного психолога – он ведь был врачом! – из письма А.С. Суворину о некоторых свойствах русского человека:
«Нет или почти нет того русского барина или университетского человека, который не хвастался бы своим прошлым. Настоящее всегда хуже прошлого. Почему? Потому что русская возбудимость имеет одно специфическое свойство: ее быстро сменяет утомляемость. Человек сгоряча, едва спрыгнув со школьной скамьи, берет ношу не по силам, берется сразу и за школы, и за мужика, и за рациональное хозяйство, и за "Вестник Европы", говорит речи, пишет министру, воюет со злом, рукоплещет добру, любит не просто и не как-нибудь, а непременно или синих чулков, или психопаток, или жидовок, или даже проституток, которых спасает, и проч. и проч. ...Но едва дожил он до 30 – 35 лет, как начинает уж чувствовать утомление и скуку. Он готов уж отрицать и земство, и рациональное хозяйство, и науку, и любовь...»
У Чехова – немало героев: «преждевременно утомленных людей», с советами: «… выбирайте себе что-нибудь заурядное, серенькое, без ярких красок, без лишних звуков... Вообще всю жизнь стройте по шаблону. Чем серее и монотоннее фон, тем лучше…» [16].
Кстати, вспоминаю В.В. Розанова: «Вот чего никогда нельзя услышать от еврея: "как я устал", и – "отдохнуть бы"» [17]. И – чеховское, слова еврея Соломона из повести «Степь»: «…нет такого барина или миллионера, который из-за лишней копейки не стал бы лизать рук у жида пархатого». Упомянув Варламова, «миллионщика», перед которым лебезил, унижался его брат Моисей Моисеевич и другие, Соломон скажет: «Варламов хоть и русский, но в душе он жид пархатый; вся жизнь у него в деньгах и в наживе, а я свои деньги спалил в печке. Мне не нужны ни деньги, ни земля, ни овцы, и не нужно, чтоб меня боялись и снимали шапки, когда я еду. Значит, я умней вашего Варламова и больше похож на человека!» [18].
Так что, – русский, малоросс, еврей – всё едино, был бы «похож на человека».
Эх-ма, какую Америку открыла!..
Однако рекомендую читателю «отчаянно длинное» письмо к А.С. Суворину. В нем Чехов скажет также: «…узкие и недобросовестные люди обыкновенно сваливают всю вину на среду или же записываются в штат лишних людей и гамлетов и на том успокаиваются».
Но настоящему человеку свойственно «неопределенное чувство вины. Это чувство русское. Русский человек – умер ли у него кто-нибудь в доме, заболел ли, должен ли он кому-нибудь или сам дает взаймы – всегда чувствует себя виноватым» [16].
Он знает:
– Равнодушие – это паралич души, преждевременная смерть («Скучная история»);
– Нет подлее преступления, как убийство слабых и беззащитных («Палата №6»).
– Издевательство над чужими страданиями не должно быть прощаемо («Драма на охоте»)
Он страждет:
– Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные, что как бы он ни был счастлив, жизнь рано или поздно покажет ему свои когти, стрясется беда – болезнь, бедность, потери, и его никто не увидит и не услышит, как теперь он не видит и не слышит других («Крыжовник»).
* * *
Заключая, вспомню слова Н.В. Гоголя, любимого писателя, многим близкого А.П. Чехову. Сегодня, в страшных, диких распрях, преступлениях поистине гражданской войны на Украине, их нелишне повторить.
К примеру, свидетельство Григория Данилевского о споре Гоголя с О.М. Бодянским о русском языке и творчестве Тараса Шевченко, где было отражено понимание Гоголем особенностей русско-украинских отношений.
Нелицеприятно заметил Гоголь о «наших умниках», натолкнувших Шевченко «на произведения, чуждые истинному таланту. Они все еще дожевывают европейские, давно выкинутые жваки. Русский и малоросс – это души близнецов, пополняющие одна другую, родные и одинаково сильные. Отдавать предпочтение одной, в ущерб другой, невозможно. Нет, Осип Максимович, не то нам нужно, не то. Всякий, пишущий теперь, должен думать не о розни; он должен прежде всего поставить себя перед лицо Того, Кто дал нам вечное человеческое слово...» [19; курсив, перевод старой орфографии мои – Л.В.]
Вспоминаю и ответ Н.В. Гоголя А.О. Смирновой в 1844 году: «Скажу вам одно слово насчет того, какая у меня душа, хохлацкая или русская, потому что это, как я вижу из письма вашего, служило одно время предметом ваших рассуждений и споров с другими. На это вам скажу, что сам не знаю, какая у меня душа, хохлацкая или русская. Знаю только то, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому пред малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены Богом, и как нарочно каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой, – явный знак, что они должны пополнить одна другую. Для этого самые истории их прошедшего быта даны им непохожие одна на другую, дабы порознь воспитались различные силы их характера, чтобы потом, слившись воедино, составить собою нечто совершеннейшее в человечестве» [20].
«Делиться – разориться, надо вместе жить», - Антон Павлович Чехов.
Январь 2020, Одесса.
Примечания
1. Чехов А.П. – Ф.Д. Батюшкову, 15 декабря 1897 // https://books.google.com.ua/books?id=DvgIAwAAQBAJ&pg=PA131&lpg=PA131&dq=Чехов+-Ф.Д.+Батюшкову,+15+декабря+1897&source=b
2. Шалюгин Геннадий. Украинские корни Чехова. // https://www.mgarsky-monastery.org/kolokol/1438
3. Павленко Наталия. «Медицина — моя законная жена, а литература — любовница» // https://gazeta.ua/ru/articles/history-newspaper/_medicina-mdash-moya-zakonnaya-zhena-a-literatura-mdash-lyubovnica/324705?mobile=true
4. Чурюканова О.В. Усадьба Бабкино в жизни и творчестве И.И. Левитана. // http://plyos.org/stat/stat31.html
5. Чехов А.П. – А.С. Киселеву, 15 февраля 1888. // http://chehov-lit.ru/chehov/letters/1887-1888/letter-377.htm
6. Чехов А.П. – Н.А. Лейкину, 21 июня 1888 // http://chehov-lit.ru/chehov/letters/1887-1888/letter-452.htm
7. Чехов А.П. – А.С. Суворину, 30 мая 1888 // https://www.rulit.me/books/perepiska-a-p-chehova-i-a-s-suvorina-read-440960-4.htm
8. Чехов А.П. – А.И. Смагину, 10 апреля 1892 // http://feb-web.ru/feb/chekhov/texts/sp0/pi5/pi5-050-.htm
9. Бунтина Наталья. Жених и невеста. Гости Мелиховской усадьбы. // http://www.mosoblpress.ru/mass_media/3/160/item46718/
10. Комаров Виктор. Чехов и Шевченко. // http://www.shans.com.ua/?m=nr&in=470&ir=49
11. А.П. Чехов и Т.Г. Шевченко, исторические и фольклорно-мифологические связи docx // https://studfile.net/preview/8113473/
12. Шалюгин Геннадий. Чехов в Одессе. «Нарядный литератор». // https://www.proza.ru/2010/03/08/570
13. Чехов А.П. – О.Р. Васильевой, 4 (17) февраля 1901. // http://chehov-lit.ru/chehov/letters/1900-1901/letter-3289.htm
14. Куда девался вишневый сад одесских чиновниц? // https://rupor.od.ua/article/Kuda-devalsya-vishnevyj-sad-odesskih-chinovnic/
15. Левит Александр. В «Вишневом саде» в образе Ани Чехов запечатлел влюбленную в него молоденькую Олю Васильеву – наследницу большого имения. // https://fakty.ua/174913
16. Чехов А.П. – А.С. Суворину, 30 декабря 1888. // http://chehov-lit.ru/chehov/letters/1888-1889/letter-565.htm
17. Розанов В.В. Опавшие листья. Короб первый. // В.В. Розанов. – Т. 2. Уединенное. – М.: «Правда», 1990. – С. 329, и – https://unotices.com/book.php?id=51177&page=11
18. Чехов А.П. Степь. // А.П. Чехов. Повести. – М.: «Правда», 1983. – С. 49 – 50, и - http://rushist.com/index.php/rus-literature/4221-chekhov-step-chitat-onlajn
19. Данилевскій Григорій. Знакомство съ Гоголемъ. (Изъ литературныхъ воспомининій) // http://litopys.org.ua/shevchenko/danil.htm
20. Гоголь Н.В. – А.О. Смирновой // http://feb-web.ru/feb/gogol/texts/ps0/psc/psc-4112.htm?cmd=p
Вернуться назад