ИНТЕРВЬЮ С ПИСАТЕЛЕМ СЕРГЕЕМ СОКУРОВЫМ

После публикации отчета о пресс-конференции С.А.Сокурова, состоявшейся 26 апреля с. г. в помещении ОД «Русский Лад», в редакцию поступило «Заявление пресс-службы Государственного учреждения культуры г. Москвы «Библиотека украинской литературы» от 3 мая (далее БУЛ).

Заявление весьма многословно для такого рода документа, написано в спешке возмущённой рукой, сумбурно. По размышлении, мы приняли решение не публиковать его, сберегая время нашего читателя. Но некоторые положения заинтересовали. Мы представляем их здесь в виде вопросов от редакции ДЗВОН. А ответить просим писателя Сергея Сокурова (Величко), который, напоминаем, в 2007 - 2010 гг. занимал должность гл.библиотекаря БУЛ и который является одним из авторов многочисленных материалов о положении дел в БУЛ, также инициатором памятной пресс-конференции.

Итак, первый вопрос: Сергей Анатольевич, ваши многочисленные выступления в печати о состоянии дел в БУЛ словами её пресс-службы названы «болезненными и злокозненными фантазиями», «болезненной манией искать врагов там, где их нет и быть не может». Каков ваш ответ на такой «диагноз»?

Ответ: Автор этого заявления (узнаю «руку» замдиректора В.Крикуненко), выявив у меня «злокозненную болезнь», по сути, громко заявил об «эпидемии». Ибо я не единственный, кто стал обращать внимание общественности о неблагополучии в БУЛ. О том же писали Е.Полищук, Р. Манекин, др. Наконец патриотическая молодежь (заметьте, не маргиналы, а члены движения «Местные») ещё четыре года тому назад испытала побуждение выразить свой протест под стенами сего культурного учреждения. Коллективный психоз, скажете? Прибавьте сюда тех, кто проводил лингвистическую экспертизу изъятых образцов печати и подтвердил их антироссийскую направленность. И тех, кто возбудил дело по соответствующей статье. Согласитесь, странная компания «больных фантазёров».

Вопрос: В заявлении вы названы «человеком, далеким и чуждым делу популяризации украинской литературы и культуры», который «за два года не оставившил после себя ни одного доброго дела, не провел ни одного мероприятия, направленного на осуществление библиотечных планов». Как вы смогли продержаться на посту главного библиотекаря почти три года с такой нелестной характеристикой?

Ответ: Это и для меня загадка. Такого чужака терпеть! 30 месяцев! Куда смотрело начальство?! Там мне приписана ещё и «дремучесть». Если это так, то, предполагаю, она долгое время не замечалась рядом с ещё большей дремучестью директора Шариной. Ведь, в любом случае, я, выросший в украиномовной среде, приобщённой к украинской литературе школой, нахожусь ближе к тому, от чего уважаемая Наталья Григорьевна бесконечно далека. Действительно, добрых дел в библиотеке после меня не осталось, ибо они буквально отвергались с порога, тормозились, принуждались к «преждевременной кончине» моей руководительницей. Так случилось, например, с предложенным сценарием отметить 300-летие Петровского Гражданского шрифта. Или юбилеем замечательного поэта, единодержавника В.Л. Величко. Или с предложением изготовить своими руками, без дополнительных трат, карту собирания украинских земель. Поворотным моментом, когда мне открылась во всей отталкивающей наготе непатриотическая позиция Шариной, стало предпочтение ею «Дня злуки» в варианте «Кучмы-Петлюры», оскорбительном для русского сознания, реальным, правдивым датам соборности украинских земель. Я подготовил Галерею архитекторов украинской соборности для выставки в абонементном зале, тексты к ней, широко опубликовал несколько очерков. Всё было переиграно за одну ночь. Несостоявшаяся «Злука» 1919 года, благодаря Шариной, в БУЛ восторжествовала. И всё-таки добрые дела за мной числятся: в первую очередь, - решительный «вынос сора» из библиотеки на всеобщее обозрение - через СМИ. Да, «ворчи я в тряпочку» с «фигой в кармане», мог бы задержаться на тёплом местечке ещё какое-то время. Не смог. Прав Крикуненко: я и библиотека в нынешнем её состоянии - антиподы.

Вопрос: Вас обвиняют в тайном похищении из библиотеки книг, хранившихся «как редкие документы, предназначенные главным образом для специалистов». Вам действительно удалось вынести их? Ведь редкие документы, понятно, хранятся особо.

Ответ: Тайное похищение? Какой словесный изыск, однако! Что, бывает похищение открытое? Тогда это называется другим словом. Видите, высокообразованные книжники от БУЛ не в ладах с русским языком, а туда же - в «калашный украинский ряд»... На меня записан в абонементе сборник стихов Дмытра Павлычко «За нас». Панегирик Дудаеву и Басаеву, другим головорезам. Я ведь, уволившись, остался читателем. Придёт время, книгу верну. Сейчас её изучают другие любители поэзии. Обнаружилась среди моих бумаг ещё одна любопытная книга из родной библиотеки. Я, после перевода избранных мест, готов вернуть её в обмен на карандашный портрет Шевченко, рисованный в 1928 году. Как труд художницы, безотносительно к изображённому, это дорогая семейная реликвия, которая, если пользоваться терминологией автора Заявления, «прилипла» к рукам директрисы в бытность мою её подчинённым. А Шариной, полагаю, дорого сочинение на тему раздела России, написанное бандеровским лекарем. Так что обмен предстоит равноценный. Теперь о других «редких документах». Странно, я обнаружил несколько десятков этих «редкостей», как неоднократно писал и говорил, на расстоянии вытянутой руки, когда входишь в абонементный зал. О том неоднократно предупреждал Шарину. Ноль внимания! У меня было время изучить почти каждую из них. Сделал список избранных трудов записных русофобов-мовников. Список предал широкой гласности. А открытая информация, можно предположить, доступна и работникам правоохранительных органов. Не знаю, эти ли только книги, номера газет и журналов были изъяты при обыске в БУЛ зимой 2010 года или были обнаружены ещё другие. Когда готовил пресс-конференцию, приобрёл для выставки несколько книг, аналогичных тем, которые обнаружил в библиотеке. Впрочем, я говорил обо всём этом, отвечая на вопросы корреспондентов и участников мероприятия. Аудиозапись мои слова подтверждает.

Вопрос: Кто-то из корреспондентов украинских СМИ указал на несколько книг со штампом БУЛ, выложенных на пресс-конференции. Как вы объясните их появление?

Ответ: Единственное, что могу сказать уверенно, - они не из моего портфеля. Зал, где проходила пресс-конференция, был доступен с улицы. Входящие записывались по желанию и без показа удостоверения личности. Многие не отметились. Я, например, не заметил, как вошёл и вышел небезызвестный В.Семененко. Инкогнито присутствовал представитель от одного из департаментов Правительства Москвы. Стол с выложенной мной литературой стоял в стороне, общедоступный. Каждый мог взять полюбившуюся ему книгу (кстати, двух не досчитался). А значит, и оставить любую из принесённых с собой книг, если таковое входило в планы инкогнито. Какие планы? Чужая душа - потёмки. И каждый решает свою задачу - по заданию заинтересованных лиц, по зову сердца - не имеет значения.

Вопрос: Судя по вашим определённым публикациям, Сергей Анатольевич, в отношении БУЛ вы настроены решительно. Но не кажется ли вам непреодолимым препятствием Закон о библиотечном деле Российской Федерации? На него ссылаются в Заявлении. Цитирую: «В библиотеках России не допускается государственная или иная цензура, ограничивающая право пользователей библиотек на свободный доступ к библиотечным фондам». Словом, если есть читательский запрос «по тематике, связанной с ОУН и УПА», он должен удовлетворяться. Это раз. Другое: ваши оппоненты ссылаются на наличие литературы, которая нейтрализует русофобскую, в частности, произведения Ярослава Галана.

Ответ: Начну с последнего. В очередной раз повторю: старая украинская литература, в целом, гуманна. Но она практически затоплена половодьем издаваемой и переиздаваемой в последние 20 лет литературы на мове, которая, в целом же, наполнена недоброжелательностью, мягко говоря, ко всем без исключения явлениям русскости. Кто сейчас читает Галана? Кто его переиздаёт? В первые дни своей службы в БУЛ я подарил ей книги Полищука и Масловского, разоблачителей «героев» новой Украины,. Они благополучно затерялись в бездонном директорском столе. А Лыпа, Штепа, Гуцало на полках до лета 2010 года стояли. Их переиздают и читают, они востребованы свитовым украинством, которым нужен виноватый в том, что незалежная, наконец, Украина никак, ну, никак не превращается в свитову дэржаву, что обещали народу апологеты самостийности. Именно такую литературу ввозил в РФ украиник Кононенко, пока не довозился... Конец известен. Покажите мне моё сочинение, где я призываю закрыть БУЛ или спрятать те или иные издания под замок, или сжечь их по львовскому примеру. Не ищите, не найдёте! И я ни в чём огульно не обвиняю коллектив БУЛ, не принижаю квалификацию и способности большинства её работников. Но знаете, если оркестр хороший, а дирижёр неумелый, неуместный, вместо симфонии прозвучит какофония. Уверен, в мегаполисе найдётся знаток, тактик и стратег библиотечного дела, который, ко всеобщему удовлетворению, справится с ситуацией в библиотеке с особой спецификой.

Вопрос: Вы же не станете отрицать, что Н.Г.Шарина после декабрьских событий перешла в наступление. Как вы думаете, её уверили в поддержке руководящих лиц ЦАО, ГУК г. Москвы? Или это жесты отчаяния? Ведь судебное разбирательство не отменено. И, как я понимаю, кроме возбуждения уголовного дела по статье 282, появился интерес к тому, что вы назвали на пресс-конференции «консорциумом» БУЛ, фирмы Семененко «Авизен» и Посольства Украины в РФ.

Ответ: Любопытство вызывает не только эта «троица», но и, как мне представляется, доходы от сдачи помещений БУЛ в аренду, на что в своё время обратила моё внимание бывший работник Г. Боева. Также надо присмотреться к механизму подписки на украинские периодические издания, на выбор названий. А выдача на дом аудио- и ДВД дисков, в нарушение правил? А родственные отношения, когда юная дочь директрисы принимается на высокую зарплату и завидную должность, при этом месяцами не появляется на работе? Как вездесущий Крикуненко, подглядывающий за мной, этого не заметил? Что бы ни говорили, БУЛ созрела для внутренней реформы.

Вопрос: Кстати о заместителе директора. Вы, похоже, к нему не равнодушны. В чём причина?

Ответ: Не успел я приступить к работе в библиотеке, как, на новый год, получаю анономку, в стихах и прозе, разосланную по многим адресам. Какую? Все анонимки грязные. Провели экспертизу с привлечением независимого эксперта. След вывел на "VKrrikunenko". Тем не менее, я постараюсь быть объективным: В.Крикуненко опытный, неутомимый работник, хотя однобок в сторону излюбленной темы - «расстрелянное возрождение» (это о репрессиях на Украине в 30-х годах). Я сразу определил: его хлебом не корми, но дай «поголодоморить». Этим он вначале несказанно раздражал Шарину. Она даже решила избавиться от него. Потом присмотрелась и сообразила, что, если обласкать опального зама, возвести в фавор, то тот, по гроб благодарный, станет вернейшим помощником. Не прогадала. Правда, Виталий Григорьевич, свободо плаваючий в украинской теме (в отличие от Шариной), стал не слугой, а скорее серым кардиналом. Без него и шагу не ступишь. Он главный советник и исполнитель директорской воли. Хотя я не исключаю, что ведёт двойную игру, информируя все заинтересованные стороны о делах за задёрнутыми шторами библиотеки. Согласен, согласен - это мнение писателя, который одновременно живёт в двух мирах - реальном и воображаемом, но всё-таки последний не возникает на пустом месте.

Вопрос: На прощание спрошу вас о вашем видении развития ситуации в библиотеке и вокруг неё. Что ждёте её завтра?

Ответ: Несомненно, скорее рано, чем поздно, - смена главного лица. И внутренее реформирование, востребованное временем и внутриполитической ситуацией. Ведь если на данном этапе «библиотечной страды» руководящим решением Шарина будет «отмазана», то протесты обществености и отдельных лиц, болеющих за честь и достоинство России, лишь усилятся.

ДзВОН