Брестская крепость опять защитила. На этот раз Великую войну и Великую страну, Великую память. В частности, от УС-2 Михалкова и тому подобных поделок.
Посмотрели вчера «Брестскую крепость» всей семьёй.
По нынешним временам, и правда, - великое кино.
Фильм-открытие. Оказывается: внезапность нападения – это внезапность, война – это война, смерть – это смерть, подвиг – это подвиг, достоинство – это достоинство и оно-то и есть истинная жизнь.
Отдельное спасибо братской Республике Беларусь, что не дала испоганить фильм, тут с Гоблином следует всецело согласиться. Вот оно – наше Союзное Государство в действии!
Удивительно, правда, что на российских госканалах нет хоть какой-то рекламы фильма. И вообще – на улицах, например, - государственной рекламы продукции Союзного Государства нет.
А на государственном радио «Вести ФМ» посчитали важным государственным делом дать слово некоему Долину, который, хоть и закончил филфак МГУ, но умудряется по-своему гениально не въезжать в ситуацию –
ибо только законченный антифилологический человек, с кастрированным пониманием, может, к примеру, заявлять, что защитники Брестской крепости, которая в первые же дни оказалась в сверхглубоком тылу врага, «были, по сути, брошены на произвол судьбы советскими властями».
Долин, конечно, никакой не критик и не филолог, он насквозь идеологизированный «ботаник». И он искренно думает, что событиями правит не история, а разговоры, например, как в том же УС-2 Михалкова, Сталина с Берией. Типа: «Ну, что, Лаврентий? Бросить нам защитников Брестской крепости? Или повернуть фронты и отогнать завтра с утра немцев за Неман?».
Но спасибо несчастному Долину за то, что он, как и, боюсь, большинство записных кинокритиков, своим неадекватным восприятием помогает нам пониманию «Брестской крепости».
Главное обвинение Долина «Брестской крепости» - в линейности сюжета, которую, мол, «не видывал и плохой советский кинематограф».
Однако то, что он принял за линейность, является ни чем иным как отображением Судьбы, античного Рока.
Фильм показывает людей, которые обречены и, зная, что обречены, не сдаются, - вопреки тому, что обречены.
«Нет места ни трусости, ни предательству, ни даже растерянности: перед нами – идеальные механизмы, кинематографические камикадзе, вынужденные гибнуть во имя благородной идеи сценаристов», - возмущается Долин.
Не важно, что он врёт, поскольку всё это, в меру, там есть. Важно то, что в реальности защиты Брестской крепости, если подвести бухгалтерский баланс, так и было! В истории навечно останется подвиг и высокая идеальная невозможная в быту ситуация, когда, да, в самом деле, «нет места ни трусости, ни предательству, ни даже растерянности».
Дело в том, что фильм «Брестская крепость – это если ещё и не эпос, то честная и талантливая попытка эпоса.
Этот фильм надо смотреть так же, как и читать Илиаду, где «милосердуем мы об ахеянах, доблестных воях, Кои, судьбу их жестокую скоро исполнив, погибнут».
И в этом фильме-эпосе абсолютно законно отсутствует художественность, а царствует гиперреализм и даже натурализм, поскольку любой художник бессилен против величия того События и поэтому истинный художник по необходимости видит свою задачу во введении зрителя в эпическое, в трагедию, в немыслимо простое и важное.
Беда долиных в том, что им не дано различить реалии всемирно-исторического события и пустого ничто.
Им и в фильме об искупительной жертве Христа всегда будет претить эта «линейность», поскольку они самой этой Жертвы, самого События - не видят.
«Брестская крепость» - это античная трагедия, это рассказ о великой судьбе великих людей, которые своей жертвой восстанавливают собственную человечность и человечество, вновь нарождают себя как народ. Ведь эпос – это матрица этногенеза, восстановления и рождения заново народа.
Поэтому в фильме и почти нет психологизма и «характерности». Это безусловное достижение авторов фильма. Этим больны нынче все – прогнусавить какую-то свою «уникальную тему», сделать «запоминающиеся характеры», покривляться.
Большая удача, что в «Брестской крепости» сыграл Андрей Мерзликин, до этого игравший также в УС-2. Как будто два абсолютно разных актера: первый, очень сдержанный, играющий не себя и свой талант, а лейтенанта, защищающего семью, крепость, страну, своё и своих бойцов достоинство, - и второй, вынужденный у Михалкова исполнять какой-то цинично-сверхпафосный канкан.
Всем запоминается молодой фактурный лейтенант НКВД. Но это, убежден, только для того, чтобы другие трудно запоминались.
Ведь спрашивать, где индивидуальные какие-то такие особые характеры у защитников Брестской крепости то же самое, что хотеть понять явление «Сталинград», повернувший ход Великой войны и Истории через описание 300 или 30 000 индивидуальных характеров защитников Сталинграда.
Массовый подвиг народа – это не обезличенность подвига, это именно величественное народное действо во Всемирной Истории.
Погибло 27 миллионов – и 27 миллионов спасли нас всех и человечество, спасли не психологистичанием, не очаровывающим кривляньем, не индивидуйностью, а единством жертвы и судьбы. Именно поэтому наша Великая Победа – это Пасха.
После почти провала кинематографа 1975 – 2000-х годов в фильмах «про Войну», сегодня нужен был именно такой гиперреалистический фильм, авторы которого сумели преодолеть свои псевдохудожественные фантазии и жестко ограничить себя во имя того, чтобы дать слово Самому Событию.
… Люди на фильме плачут. Стесняются, конечно же, своих слёз и своей неожиданной полной захваченности фильмом, натуральным стараются делать вид, что не плачут и что-нибудь даже схохмить, чтобы вокруг подумали, что они крутые и фильм им ни по чём. Но это только подчеркивает полную и праведную победу авторов фильма.
Особенно плачут девушки .
Потому что они плачут по тому, что было тогда почти с ними и их мужчинами, и по тому, что ещё будет, и не раз, и с ними, и с их мужчинами и детьми. Потому что это не просто трагедия – это Всемирная История, про которую мало из девушек может что-то внятное сказать, но которую именно они лучше всех знают своими сердцами.
Раздел: 