КАК ЗАПАД ПРИГОВОРИЛ ПОЛЬШУ ОСЕНЬЮ 1939 ГОДА

Сентябрь - это месяц, когда историки отмечают три даты. Конечно, есть и много других сентябрьских, но эти три (хоть одна из них и случилась на излете августа) непосредственно взаимосвязаны, и, к тому же, вокруг них почему-то до сих пор ломаются копья. Есть еще и четвертая дата, начало Второй мировой войны, которую многие желают "пристегнуть" к этим трем, и не без злого умысла. В общем, сразу становится понятно, что здесь мутят воду. Мало того, сами эти даты порой используют как настоящие идеологические копья, дабы разить своих политических оппонентов. Или внедриться в сознание молодого, еще неопытного поколения. Как-никак, а сентябрь - месяц знаний, и от того, какую историческую правду узнают школьники и студенты, во многом зависит не только судьба сентября, но и всех месяцев и сезонов, какие нам предстоят.

Итак, даты, о которых идет речь (в хронологическом порядке): 1) 23 августа 1939 г. - подписание Пакта Риббентропа-Молотова; 2) 17 сентября 1939 г. - начало Освободительного похода Красной Армии, в результате которого были воссоединены территории Белоруссии и Украины; 3) 28 сентября 1939 г. - подписание советско-германского соглашения "О дружбе и границах", которое последовало постфактум польской трагедии.

Но есть еще и дата №4, - 1сентября 1939 года, которая вообще-то должна стоять впереди, "на лихом коне", но которую кое-кто желает загнать в хвост трем первым. Точно она бедная и подневольная историческая приживалка... А между тем, всем понятно: было ли, не было 23 августа, а 1-е сентября все одно случилось бы!

Вот вокруг сих дат до сих пор и клубится не исторический, а политический "дым коромыслом". Хотя все вокруг них - и в них самих! - очень ясно и просто. Обратимся к фактам. Итак, после того, как Англия и Франция, являвшиеся в 30-е годы гарантами территориальной целостности Чехословакии (своего рода опекунами) и имевшие с ней пакты о военном союзе, вдруг в Мюнхене предали Чехословакию и отдали ее на растерзание Гитлеру, на очередь в живодерню стала Польша. Просто потому, что за ней (в хронологическом и географическом смысле) должен был туда же пойти Советский Союз, главная цель и Германии, и Англии, и Франции. Только в те дни ни Англия, ни Франция, ни тем более Германия в этом не хотели признаваться вслух, хотя все в мире об этом догадывались. Что ж, как гласит английская поговорка: "В доме приговоренного к повешению ни слова о веревке". То, что СССР вовсе не желал быть "повешенным", ни в коей мере не учитывалось ни в Лондоне, ни в Париже, - СССР должен хотеть быть повешенным, и все тут! А малейшие его попытки вывернуться из-под петли расцениваются как предательство и дурной тон...

Так вот, Польша была в этой игре, и она тоже помалкивала о веревке. И мало того, тоже рассчитывала поживиться за счет советской территории, как уже поживилась ею в 1922-м, а равно и чехословацкой - в 1938-м. В последнем случае - уже вместе с немцами. Более того, Польша с этой целью "подсуетилась", причем, активнее всех: она имела договоры о военном сотрудничестве с Англией и Францией с одной стороны, и с фашисткой Германией (от 1935 года) - с другой. В общем, Варшава ничего не чуяла. Анестезию проводили искусные ребята, в частности, английский премьер лорд Чемберлен. Это от него 3 марта 1939 г. вернулся радостный министр иностранных дел Польши Бек и громогласно заявил, что Чемберлен обещал предоставить Варшаве любую военную поддержку "в случае какой-либо агрессии". Бедный наивный Бек не знал, что именно в этот день, 3-го марта, только с утра, Гитлер подписал "Белый план" - план нападения на Польшу. И не когда-нибудь, а 1 сентября 1939-го. "Анестезия" же шла своим чередом - 31 марта Англия и Франция дали новую дозу галлюциногена - уже официально гарантировали (как до того Чехословакии) польскую неприкосновенность.

Однако вероятность, что Польша "проснется", все же существовала! И в первых числах апреля Лондон и Париж "внезапно" решили, наконец, ответить на давно лежавшее у них под сукном предложение Москвы - срочно заключить тройственный оборонительный союз против Гитлера. В Москву даже направляются официальные делегации из Парижа и Лондона, впрочем, не слишком представительные. Скажем, министр иностранных дел Великобритании Галифакс заявил, что ему "весьма трудно отлучиться из Лондона" - это в такой-то момент! - и поручил переговоры одному из своих второстепенных подчиненных. А Чемберлен и вовсе огорошил прессу откровением, мол, его "визит в Москву явился бы унижением".

Чистого времени переговоры велись в Москве ровно 75 суток, 59 из которых были потрачены на процедурные вопросы и выдвижение британцами предварительных условий. А в общей сложности они тянулись с середины марта по конец августа. Результат один - по истечению 6 месяцев бесполезных словопрений стало окончательно ясно: западные представители в Москве, выражаясь языком военных, попросту "валяют дурочку". Между тем, советская сторона для предотвращения дальнейшей гитлеровской агрессии в Европе предлагала конкретные и столь необходимые вещи. А именно: (последнее предложение маршала Шапошникова от 15 августа) 136 пехотных дивизий, 10 тыс. танков, 5,5 тыс. самолетов, 5 тыс. крупнокалиберных орудий. Для сравнения: Гитлер в сентябре 39-го захватил Польшу с помощью всего 57 дивизий, 2,5 тыс. танков и 2 тыс. самолетов. То есть силами, в два раза меньшими, чем советская помощь. А ведь были еще 33 польских дивизии... Словом, предложение советской стороны на английский и французский переводилось следующим образом: "От вас, господа, требуется одно: войти формально с нами в союз и дать политическое согласие, чтобы Польша приняла нашу помощь. А далее вы можете отсиживаться в холодке, имитируя маневры на море и на западном фронте, мы же сами спасем Польшу". Вот этого-то Англия и Франция допустить не могли, ведь приговоренный к повешению обязательно должен сунуть голову в петлю!

Впрочем, Лондон и Париж пытались перехитрить еще и друг друга. Если французы полагали, что переговоры в Москве - это всего лишь камуфляж против Сталина, то англичане строили классический британский "double-decker" - "двухпалубный обман". Они использовали "вольные беседы" в Москве еще и как прикрытие от французов своих собственных, реальных и сверхсекретных переговоров с Гитлером, причем, о военном союзе! Сегодня достоверно известно: прямые переговоры о "разделе сфер влияния" и о "послевоенном разделе мира, в том числе и колоний", в которых участвовали, как минимум, советник Чемберлена Г.Вильсон и министр внешней торговли Р.Хадсон, а также гитлеровский личный порученец Х.Вольтат и посол Г.Дирксен, тайно и весьма активно шли как раз летом 39-го в Лондоне. Настолько тайно, что о них поначалу не знал даже видный член правительства, тогда всего лишь лорд адмиралтейства Черчилль, правда, находившийся в оппозиции к Чемберлену. А когда узнал, то пообещал выйти в отставку и предать гласности новый "лондонско-мюнхенский сговор", уже почти завизированный на Даунинг-стрит,10.

Что ж, окончательно "переиграть" роль Британии во Второй мировой войне Черчилль смог лишь 22 июня 1941 года. А пока, в 39-м, за две недели до неизбежного начала войны, даже под угрозой политического скандала, ему не удалось дезавуировать предательскую позицию своего премьера. Ведь Англия и Франция, фактически, оставляли Сталина один на один с Гитлером. Но разве не в этом заключалась их цель?

Сталину же, находящемуся в ясной памяти и полном сознании, предоставлялся всего один малоприятный выбор. Либо быть съеденным сейчас же, вместе с "веселой" Польшей, находящейся под англо-французским наркозом. Либо все-таки попытаться оттянуть время, пусть даже с помощью блефа...каким и стал пакт Риббентропа-Молотова. О заключении которого Гитлер, начиная с мая, просил трижды. И неизменно получал отказ.

Впрочем, блеф этот, несмотря на его вынужденный характер, обещал и кое-какие выгоды. О которых мы поговорим во второй части статьи...

Вадим Елфимов

Регнум