NEW FARBEN ORDER Ч. 2. НАЦИОНАЛИЗМ ВТОРОГО РЕЙХА И СОЦИАЛИЗМ ВАЛЬТЕРА РАТЕНАУ
14-05-2012, 16:26. Разместил: Редакция
"Флешбек. Национализм Второго Рейха и социализм Вальтера Ратенау."
Прежде чем описывать путь становления NSDAP интересно посмотреть как формировалась и на чём базировалась партийная идеология Третьего Рейха, обратить внимание на поразительные параллели с Германией образца Второго Рейха, послужившей предтечей гитлеровской Германии.
Итак, 18 января 1871 года, после удачного «блицкрига» накаченных морфием немецких «новых ассассинов» против Французской империи, в Версале был подписан мир, принесший немецкой казне пять миллиардов франков контрибуции и новые аппетиты. После чего «железный канцлер» Пруссии Отто фон Бисмарк и король Вильгельм I провозгласили создание Германской империи, которая включилась в колониальный передел планеты.
«Могущество России может быть подорвано только отделением от неё Украины… необходимо не только оторвать, но и противопоставить Украину России, стравить две части единого народа и наблюдать, как брат будет убивать брата. Для этого нужно только найти и взрастить предателей среди национальной элиты и с их помощью изменить самосознание одной части великого народа до такой степени, что он будет ненавидеть всё русское, ненавидеть свой род, не осознавая этого. Всё остальное — дело времени"[188].
Отто фон Бисмарк,
первый канцлер Германской империи Второго Рейха
Когда Ф.М.Достоевский запишет у себя в дневнике: «Да, Европа стоит на пороге ужасной катастрофы... Все эти Бисмарки, Биконсфильды, Гамбетты и другие, все они для меня только тени... Их хозяином, владыкой всего без изъятия и целой Европы является еврей и его банк…[86]» - он будет недалек от истины. В биографической книге о Ротшильдах Фредерика Мортона отмечено, что молодой Отто Эдуард Леопольд князь фон Бисмарк унд Шёнхаузен был замечен Амшелем Ротшильдом еще в должности молодого дипломата, представлявшего Пруссию на встрече Конфедерации во Франкфурте в 1851 году в составе делегации, которую глава банкирского дома принимал в своём саду. Далее прусского короля в его делах будет сопровождать и направлять придворный банкир, племянник Амшеля - Майер Карл Ротшильд[77]. В этом плане примечательно, что известный термин Drang nach Osten был введен в оборот польским революционером – Юлианом Клачко (Julian Klaczko) из семьи состоятельного еврейского торговца текстилем Цви Хирша Клачко, бизнес которого был связан с Германией[119].
Корни будущей «ужасной катастрофы», как и идеолгии национал-социализма необходимо также искать в идеях наставника принца Вальдемара Прусского, автора «Всеобщей истории военного искусства в рамках политической истории» немецкого профессора Г. Дельбрюка (1848 – 1929), основа меморандума которого звучала так: «Надо создать большую срединно-европейскую экономическую общность, которая должна утвердить место Германии в экономической борьбе за выживание и оградить нас от сплочённых и мощных в экономическом отношении империй: Великобритании с колониями, США и России, Японии с Китаем… Россия станет не опасной, когда её западные рынки и народы будут у неё изъяты». Помимо «западных рынков» имелись планы в отношении Польши, Кавказа, Финляндии и Прибалтики в целом. Генерал П. Рорбах в работах «Немецкая идея в мире» и «Война и германская политика» утверждал: «Русское колоссальное государство со 170 млн. населения должно вообще подвергнуться разделу в интересах европейской безопасности». «Срединная Европа» как геополитическая концепция окончательно оформилась в трудах географа Й.Парча и основателя журнала «Помощь» Ф.Наумана. По аналогии со Священной Римской империи Науман отводит Германии господствующие позиции в центральноевропейском сообществе: «Срединная Европа будет иметь германское ядро, будет добровольно использовать немецкий язык, который знают во всем мире и который уже вляется языком межнационального общения в Центральной Европе». Далее в умах немецких теоретиков аппетиты «Срединной Европы» двинулись за её границы, стремясь соединиться с «Германской Центральной Африкой», включающей часть британской Африки, а также колонии французов, бельгийцев, португальцев. Должно было увеличиться колониальное влияние в Китае и Южной Америке. Еще далее развитие концепции продвинул генерал Фридрих фон Бернгарди в работе «Германия и будущая война», где появилась пропаганда появившегося в 1894 году по инициативе А. Гинденбурга Пангерманского союза, выросшего на основе Всеобщего немецкого союза. Союз объединял в своих рядах крупных промышленников, землевладельцев, а также консервативную интеллигенцию и к концу Первой мировой войны насчитывал 40 тыс. членов. Активно сотрудничал с аналогичными организациями: Военным союзом, Колониальным обществом, Флотским союзом, Морской лигой, Имперским объединением, каждая из которых пропагандировала агрессивную политику Германии и формулу успеха германской нации: «Пруссия – под руководством прусского короля, Германская империя – под руководством Пруссии, мир – под руководством Германии». Прусский министр образования в 1891 году указывал на необходимость воспитания и обучения молодых людей таким образом, чтобы они «облагораживались энтузиазмом за германский народ и величие германского гения» в результате в 1910 году указом кайзера появилась «Юношеская армия» («Югендвер») – праобраз «Hitler-Jugend». Постепенно в работах немецких теоретиков стал вырисовываться образ главного врага. В закреплении идеи Фр. Фон Бернгарди Пангерманский союз направлен «против славянских народов, главным образом России». В 1912 году император Вильгельм II записал, что наступает эпоха Третьего великого переселения народов, в ней германцы будут воевать с русскими и галлами. И никакие мирные конференции не смогут изменить этого, так как это не вопрос политики, а «вопрос выживания расы». Возможно, наибольшее воздействие в плане антагонизации двух народов сыграл остзеец В. Хен, задавший тренд сравнения русских с «китайцами Запада», у которых вековой деспотизм пропитал душу, у которых нет ни совести, ни чести, которые неблагодарны и любят лишь того, кого боятся. Благодаря активной пропаганде стремление к войне в Германской империи стало общенародным. Канцлер Германской империи Бетман Гольвег не скрывал своего враждебного отношения к России, считая, что проблемы взаимоотношения Германии и России разрешимы только в войне. Развитием идеи способствовали работы Фридриха Энгельса, разделившим народы на революционные и реакционные, к последним, по мнению «земляка» концерна «Bayer», относились все славянские народы, которым «предстоит в ближайшем будущем погибнуть в буре мировой революции»:
«На сентиментальные фразы о братстве, обращаемые к нам от имени самых контрреволюционных наций Европы, мы отвечаем: ненависть к русским была и продолжает еще быть у немцев их первой революционной страстью … Мы знаем теперь, где сконцентрированы враги революции: в России и в славянских областях Австрии; и никакие фразы и указания на неопределенное демократическое будущее этих стран не помешают нам относиться к нашим врагам, как к врагам»
Фридрих Энгельс «Демократический панславизм»
Еще в 1875 году Ф. Энгельс предсказывал: «Русские должны будут покориться той неизбежной международной судьбе, что отныне их движение будет происходить на глазах и под контролем остальной Европы». Немецкая интеллегенция: Герхард Гауптман и Макс Либерман считали себя обязанными помогать пером и кистью фронту и военным притязаниям Германии. Художник Макс Бекман говорил о войне как о «чудесной катастрофе», присутствие на которой в течении всего лишь года так серьезно повредила психику юному санитару, что его картины в период Третьего Рейха отнесут строго к дегенеративному искусству. Томас Манн воспевал художника-солдата, называя их «по сути идентичными натурами». Научная элита была ангажирована государством ещё решительнее, чем художественная. В потоке брошюр, призывов и книжных публикаций они оправдывали немецкую военную политику. Со всех сторон войну объявили «войной культур», а немецкую систему бюрократического господства с парламентским контролем - «идеальной формой господства 20 века, которая в состоянии лучше решить социальные проблемы индустриального общества, чем парламентские системы Запада». В этом месте можно переходить непосредственно к социалистической составляющей идеологии, бывшей предтечей Национал-Социалистической Немецкой Рабочей Партии[123][186][187].
Как отмечают немецкие же историки гражданский мир как особая тактика был «известен в Германии со времён средних веков, когда налагался запрет на всякие внутренние распри в интересах обороны от внешнего врага». Именно её следствием стало межпартийное согласие, независимое от политических и классовых различий, добытое Бетманом Гольвегом и названное «политикой диагонали». Подобная внутренняя политика стала следствием осознания невозможности молниеносной войны после поражения на Марне, что заставило правящий класс подумать также и о народных массах.
«Если я думаю о «Срединной Европе», то в первую очередь я думаю не о королях, графах и главных директорах, а о широкой массе, всём нашем общем народе, во всех его слоях и задаю себе вопрос, как помочь ей … »
Фридрих Науман,
публицист, лидер Национально-Социального союза
От публицистики Фридрих Науман перешел к политической деятельности, основав помимо «Национально-Социального Союза» в 1919 году «Демократическую партию». Став её председателем он принимал участие в разработке конституции Веймарской республики, развивая следующие свои идеи: «демократия – есть промышленная политика … Промышленная политика в высоком масштабе немыслима без рабочих, но она одинаково немыслима и без предпринимателей … Старый либерализм мечтал о либерализме без рабочих, на такой либерализм не стоит затрачивать никаких политических усилий … Рабочий класс должен стать компаньоном предпринимательского класса … Рабочий класс, составляющий большинство населения, состоит либо из рабов, либо из сограждан. Если они рабы, их труд – труд рабов».
Еще дальше в своих рассуждениях пошел Вальтер Ратенау, внук франкфуртского банкира. По материнской линии он унаследовал не только банкирское происхождение, но и материнское увлечение философией, искусством, музыкой и живописью, будучи воспитан материю как настоящий интеллектуал. Он мечтал стать художником, но по настоянию отца выбрал путь учёного и предпринимателя. В 1889 г. он получил степень доктора, представив работу о поглощении света металлами, а в 1893 г., используя собственное открытие, он основал электрохимические заводы в Биттерфельде, Рейнфельде. В 1899 г. Ратенау стал членом правления отцовской «AEG», и к началу войны входил в наблюдательные советы 80 германских и иностранных компаний. Особо интересно Ратенау проявил себя как социолог в теоретических работах о «новом обществе». Деньги, ставшие идолом буржуазного общества начала XX века не отвечали его духовным запросам, определившим в качестве главной человеческой ценности – труд на благо «нового общества». Совпадая в своей оценке с О. Шпенглером, назвавшим Маркса «отчимом социализма», Ратенау считал «труд» не «товаром», а моральным обликом. Путь по которому надо идти - это подъём жизненного уровня низших слоёв населения для получения досуга, который заполнялся бы духовной пищей.
« … большевизм – великолепная система, которой, вероятно, принадлежит будущее. У нас отсутствуют деятели для такой сложной системы… Через сотни лет мир будет большевистским»
В. Ратенау,
из воспоминаний личного биографа Гарри Кесслера
Восхищенная оценка Вальтером Ратенау событий 1917 года вызвана отнюдь не поддержкой идей немецких социалистов, представленных Карлом Каутским, Розой Люксембург, Карлом Либкнехтом, Францем Мерингом, Рудольфом Гильфердингом и др. С социалистами его объединяло только осознание факта необходимости искоренения бедности. По его мнению богатства, создаваемые людьми в поте лица, бездушно разбазариваются, поэтому «если бы половину растраченного зря мирового труда направить в нужное русло, то каждый бедняк в цивилизованных странах был бы накормлен, одет, имел бы жилище».
При этом Ратенау решительно отвергает достижение «земного благополучия» как цель социализма. Он всячески критиковал социалистические идеалы, считая, что «Господство социализма зиждется … в обесценении чувства свободы. Социализм поставил задачу освобождения народов в зависимость от денег и благополучия и получил, таким образом массы, но разрушил идею: из стремления к независимости стал алчным, раздражил буржуазию, расхваливая республику и коммунизм.»
Особенно критике подверглась теория прибавочной стоимости К. Маркса, о которой Ратенау писал: «Смысл прибавочной стоимости и прибыли вообще заключается не в эксплуатации и обогащении, а в хозяйственном накоплении. Совершенно всё равно, кто её берёт или кто ею управляет, она не может быть отменена, поскольку без этого источника нельзя улучшить жизнь какого-то отдельного индивида. С каждым приростом хозяйства связан прирост власти, к кому попадает прирост власти тот производит раздел потребления … государство должно подключиться к проблемам экономики, оно вполне в состоянии выровнять процесс потребления».
«Мы должны провозгласить, что время свободного хозяйства не способствует социальной справедливости, буржуазной свободе, ценностям самоотверженности».
В. Ратенау
Главным для повышения жизненного уровня граждан Германии, Ратенау считал не изменение отношений собственности, а модернизацию производства, через «механизацию», понимаемую им как форму материальной жизни человечества, которая объединяет мир в общее производство и хозяйство, поскольку будущее покоится на общности борьбы против сил природы, что ни хорошо ни плохо, а необходимо. Он отказывает ницшеанскому индивидуализму, потому что «с расширением поля борьбы интеллектуальных сил растет и возможность азартной игры, интеллектуального обмана, нравственной комедии». Средством достижения свободы Ратенау провозгласил технический прогресс. В своё понимание свободы Ратенау закладывал мысль о том, что «человеческая свобода – есть самостоятельно избранная и соблюдающаяся ответственность каждого человека по отношению к обществу». Возможно, под влиянием староеврейских верований Ратенау полагал, что «не только один человек может иметь душу, но общество может иметь одну единственную «общую душу», в любом случае его понятие «срединное общество» - «миттельвельт», которое будет покоиться на материальном, а достигнет совершенства в возвышенном, можно считать предтечей западного понятия «средний класс». Хотя личный биограф Ратенау – Г. Кесслер, сопровождавший его во всех поездках считал, что реализация идей Ратенау предполагала построение бесклассового общества «в котором нет пролетариата, нет имущественного угнетения и не будет рождённых от привилегированной касты». В «свободном народном государстве» право на самоопределение рабочих и служащих будет гарантировано участием в прибылях предпринимателей. Автор монографии о В. Ратенау - П. Берглар подчеркивает: «Популярность и сила трудов Ратенау и сейчас заключаются в том, что он не был бедняком, революционером, пролетарием, социалистом. Самое замечательное таится в том, что не раб свергает рабство».
Итак, немецкая элита сошлась в своих взглядах на главную цель мировой войны как на создание «Срединной Европы», именно такой проект отстаивал канцлер Бетман Гольвег на протяжении всей войны в переговорах с Австро-Венгрией. Но внутри себя эта элита разошлась во взглядах на методы достижения поставленной цели. Водораздел был обозначен еще до войны, консервативное экстремистское крыло, основу которого составили рейнско-вестфальские горнопромышленники Крупп и Тиссен 28 августа 1914 года приняли программу аннексии северной Франции, всей Бельгии, Польши, Украины, Литвы, Курляндии, Лифляндии, Эстляндии, Финляндии путём прямого захвата. В то же время представители банковского капитала, электроиндустрии, больших судоверфей склонялись к прямой аннексии лишь на Востоке, но не на Западе и стремились к созданию Европейского Экономического Союза как основы мирового господства под германским руководством. Будучи представителем второго, либерального крыла, Вальтер Ратенау в 1914 году направил канцлеру меморандум с предложением организации военно-сырьевого отдела при прусском военном министерстве, взяв на себя его руководство. Для компенсации позиций на мировом рынке, где господствовали США и Англия, Ратенау предложил таможенный союз европейских государств.
Он верно рассчитал, что затяжная война лишь баснословно обогатит англо-американские верхи и склонялся к мысли о заключении мира с континентальными державами, но не с Англией, которую с её экономическим и морским могуществом считал главным врагом Германии и «для укрощения» которой предлагал систематически бомбить с воздуха для «влияния на нервы». Добавьте к этому четкую антисионистскую позицию Ратенау и станет весьма очевидным, почему этот человек будет убит «террористами-антисемитами».
Но в течении Первой Мировой Войны его идеи и идеи Фридриха Наумана о государственном регулировании экономики последовательно воплощались, уже в 4 августа 1914 г. рейхстаг принял закон «Об усилении роли бундесрата в экономических мероприятиях». В 3 параграфе этого закона говорилось, что бундесрат уполномочен предписывать во время войны те меры, какие окажутся необходимыми для устранения экономических неполадок. Число профсоюзов в период с 1914 по 1919 год выросло с 3 млн. до 8,5 млн. С другой стороны в августе 1914 года для оказания давления на правительство объединились два крупнейших предпринимательских союза: Центральный Союз Немецких промышленников железа и стали и Союза промышленников готовой продукции и экспорта.
Обе стороны выступали за государственное регулирование в сфере экономики, для одних оно было гарантией стабильной трудоустроенности, для других стабильной прибыли. Однако затяжной характер войны не позволял полностью загрузить производственные военные мощности, что подтолкнуло представителей промышленности к немаркетинговому стимулированию продаж продукции собственного производства. Представители сталелитейной промышленности – Г. Крупп, электротехнической В. Ратенау, фарма-химической К. Дуйсберг договорились о том, что военные действия должны перейти в горячую фазу, для чего должность начальника генерального штаба должна перейти к Паулю Гинденбургу.
Сговору предшествовала записка майора Макса Бауэра, являвшегося связующим звеном между промышленниками и военными, где говорилось: «Мы находимся в состоянии бесперспективной обороны, а тем самым – в величайшей опасности … Спасти нас может, вероятно, только человек сильной воли, который благодаря доверию, которым он пользуется, воодушевит народ на крайние жертвы … ». В августе 1916 года канцлер Бетман Гольдвег уже категорически потребовал от кайзера смещения начальника генерального штаба Э. Фон Фалькенгейна и назначения на этот пост П. Гинденбурга фон Бенкендорфа. Вильгельм II расплакался, когда ему сообщили, что армия больше не доверяет Фальгенгейну.
Нового начальника штаба отличала его популярность, которой всегда можно было прикрыть непопулярное решение и известная в определенных кругах черта «старого Гинденбурга» «искусство, фактически играя роль слепого исполнителя желаний своих советников, делать вид, будто он именно является начальником, действующим по собственной воле». Уже через два дня после своего назначения Гинденбург не разочаровал своих протеже, направив в военное министерство письмо с требованием «поднять производство снарядов и минометов вдвое, орудий, пулемётов и самолётов втрое». Теперь группа монополистов прекратила саботирование работы генерала Гренера, руководившего военным ведомством в период Фангенгельма. Желание правящих кругов и дальше экономически обеспечивать ведение войны потребовала новой военно-хозяйственной политики.
Также изменения в военной экономике потребовали военные события: вступления в войну Италии и Румынии на стороне Антанты и развернувшиеся невиданные ранее по масштабам битвы под Верденом и на Сомме. Например, под Верденом за 30 недель боёв было израсходовано 1350 тыс. тонн стали, то есть 50 тонн на 1 га территории. Ежемесячное производство орудий, составлявшее к началу войны 15 шт., в 1916 году составило 600 шт., произошло увеличения ежемесячной добычи угля на 1 млн. тонн, железной руды на 800 тыс. тонн, кроме того доменные печи и сталепрокатные заводы должны были использоваться вплоть до абсолютного предела их мощности. Эти мероприятия получили название впоследствии «Программа Гинденбурга», реализация которой была возможна только за счет ограничения производства для гражданского потребления в пользу потребления военного.
Так появилось военное ведомство кригсамт, ответственное за все формы военного хозяйства от сырья до рабочей силы вплоть до права объединять и останавливать предприятия. Кригсамт был формально подчинен военному министерству, в его ведении находилась заготовка сырья, боеприпасов, оружия, ему подчинялись департамент труда по набору рабочих на военные предприятия, отдел ввоза и вывоза, отдел народного потребления и постоянная комиссия по объединению предприятий. В конце войны кригсамт насчитывал 65000 сотрудников и контролировал 3 млн. рабочих.
1 ноября 1916 года указаом кайзера ведомство перешло под начальство генерала Гренера, что означало новый будуший конфликт с промышленными кругами. Причина этого конфликта станет понятна в момент отстранения генерала от должности, которую он принял без особого удовольствия: «Я не был человеком, пригодным для этого поста… Я в своей жизни не был членом какой-либо партии. В родительском доме воспитывался в консервативном духе, но мой консерватизм был иным, чем остэльбский, или чем эгоизм тяжелой индустрии». Притязания военных стать органом вышестоящим по отношению к промышленникам не оправдались. Предприниматели мечтали с помощью кригсамта обеспечить себя сырьем, необходимыми материалами, рабочей силой и, конечно, о повышении прибыли думали больше, чем о военных нуждах.
Сокращения промышленности гражданского назначения по программе Гинденбурга привело к закрытию значительного количества «излишних», не имеющих военного значения предприятий, что в итоге составило 75% всей промышленной продукции Германии. Эти закрытия осуществлялись как официально, так и путем лишения соответствующего предприятия сырья и рабочей силы. Под лозунгом более эффективной загрузки и указывая на недостаток сырья, рабочей силы и, частично, современного оборудования, крупнейшие монополисты добивались через военное ведомство концентрации соответствующего производства на объявленных особо эффективными, главным образом контролируемых ими крупных предприятиях, что означало остановку многочисленных мелких и средних фирм. Было закрыто от 30% до 70% ранее работавших таких предприятий. Заработная плата, пенсии и пособия не поспевали за ценами. Реальная заработная плата немецких рабочих была в те годы самой низкой в Европе.
Ограничение гражданского потребления по «Программе Гинденбурга» ударила по трудящемуся сословию Германии. Даже до войны 50% потребности в зерне и жирах удовлетворялись за счёт экспорта. В течение войны аграрное производство снизилось на одну треть, в том числе производство зерновой продукции – на 36%, продукции животноводства на 40%, картофеля на 35%.
С начала войны государство занялось организацией рационирования питания, установив фиксированные цены. С начала 1915 года были введены хлебные карточки сначала в Берлине, а с июня по всей империи. С мая 1916 года гражданское население снабжалось продуктами «Ведомством военного питания» выдававшее в сутки на человека хлеба – 270 г, мяса – 35 г., жиров – 12,7 г, картофеля – 400 г. Германия превращалась в страну «гениально организованного голода», зиму 1916-17 назвали брюквенной, все основные продукты питания: молоко, масло, жиры животные и растительные, хлеб и др. были заменены брюквой. Что привело во многих городах к акциям протеста. В последние два года войны из-за недостатка продуктов питания увеличилась смертность детей. В феврале 1917 года государственным комиссаром по снабжению населения продуктами питания стал будущий канцлер Георг Михаэлис. С 1 августа 1916 года одежду и белье можно было покупать по предъявлении особого разрешительного свидетельства, которое выдавалось только тому, кто докажет агентам, что ему действительно нужна новая вещь. Осенью 1916 г. по Германии прокатилась волна антивоенных демонстраций и стачек. 28 октября 1916 года Гренер сообщил Бетману Гольвегу, что штаб намерен обсудить проект «закона о вспомогательной службе отечеству и директивы для его исполнения» по которому возможно станет привлекать к трудовой повинности лиц мужского пола с 15 до 60 лет и женщин.
Подобная картина разворачивалась на фоне всё возрастающей прибыли предприятий – монополистов, обслуживающих военное снабжение. Немецкий историк К. Госвайлер отмечал: «Дивиденды величиной 25% и более были не редкостью, а даже курьёзом. 100% дивиденды были обычным явлением». Генерал Гренер пытался убедить канцлера: «Предпринимательство должно наконец уяснить, что война не случай для наживы, а что от каждого требует жертвы, если это необходимо». Летом 1917 года Гренер направил канцлеру меморандум под названием «О необходимости государственного вмешательства в регулирование прибылей предпринимателей и заработков рабочих». Подобная позиция дорого ему стоила: 16 августа 1917 года по настоянию кайзера он был уволен с поста начальника кригсамта. Но зарабатывать на войне осталось недолго.
Большое мартовское 1918 г. германское наступление оказалось кровавым просчетом, а контрнаступление войск союзников в августе 1918 принесло им победу. 19 сентября 1918 г. бундесрат принял закон «Об экономических мероприятиях для переходного хозяйства», сохранявший контроль государства за важнейшими хозяйственными мероприятиями, но события развивались со стремительной скоростью. Была вновь предпринята попытка реформирования власти: 1 октября правительство Германской Империи получило отставку, в новое правительство включили социалистов, а канцлером стал принц Баденский, слывший либералом. На следующий день, новое правительство обратилось к правительству США с предложением начать мирные переговоры, распределив внутренний расклад сил в сторону либерально-социалистического крыла немецкого эстеблишмента, так как условия капитуляции лишат экономической базы прежде всего именно аннексистов.
Причины военной катастрофы Германии кроются не столько в огромном военно-материальном превосходстве Антанты, сколько во внутренних противоречиях, обусловленных отнюдь не только жадностью промышленников-монополистов. В 2003 году была опубликована работа профессора Билефельдского университета Ханс-Ульрих Велера «От начала Первой мировой войны до основания двух немецких государств. 1914-1949» в пяти томах, где автор утверждает, что крах Германии в войне был обусловлен бездарной политикой режима в решении финансовых, экономических, социальных проблем. Экономически и финансово Германия не могла выиграть войну, «поскольку в последний год войны половина народного достояния шла на покрытие долгов». Таинственные кредиторы, возврат кредитов которым стал для империи важнее, чем собственное существование остались за кадром событий. Первая мировая война закончилась 11 ноября 1918 года в Компьенском лесу, когда было подписано перемирие между Германией и странами Антанты. Война продолжалась 4 года и 3 месяца и унесла жизни почти 10 миллионов человек. В нее были вовлечены армии 38 государств. Самые большие потери понесли Германия - 1,9 млн убитых военнослужащих, Россия - 1,7 млн солдат и офицеров, Франция - 1,4 млн, Австро-Венгрия - миллион, Великобритания - 760 тысяч. Результатом Первой мировой стало падение четырех империй: Российской, Австрийской, Германской и Оттоманской[265].
Ноябрьская революция довершила падение проекта «Срединная Европа». Попытка повторить Октябрьскую Революцию в Германии закончилась провалом 12 января 1919 года, часть революционеров забили до смерти, часть расстреляли. 14 января были убиты лидеры К. Либкнехт, Р. Люксембург, В. Пик[247]. В феврале 1919 г. собрался первый демократический парламент, он заседал в тихом городе Веймар, фактически находящегося на военном положении, вдали от бурлящего Берлина, и избрал президентом – социалиста Ф. Эберта[186]. В военной кампании Первой Мировой у Германской империи вполне получалось реализовывать националистический запал, но даже наличие социалиста Ф. Эберта во главе правительства или Вальтера Ратенау в его составе не позволит ей реализовать составляющую действительно социалистическую.
..
Вернуться назад