Из серии "ЛЮДИ РУССКОЙ НАУКИ": АФАНАСИЙ НИКИТИН

"Русский Мир. Украина" продолжает еженедельную серию "Люди русской науки".


Проникнуть в Индию, отыскать путь в эту сказочно богатую страну - было мечтой европейцев XV века. Многие из них посвятили этой мечте всю свою жизнь. Среди них были великие мореплаватели Колумб и Васко де Гама.
Но ещё задолго до того, как в Испании, Италии и Португалии были осуществлены планы проникновения в Индию, русский путешественник Афанасий Никитин совершил длительную поездку в эту страну и был одним из первых европейцев, который дал наиболее правдивое её описание в своих записках «Хожение за три моря». За четверть века до того, как каравеллы Васко де Гама пристали к индийскому берегу, и задолго до того, как португальцы и англичане из уст своих моряков услышали первые достоверные сведения об Индии, Афанасий Никитин внимательно изучил жизнь индусов и собрал ценнейшие сведения об их обычаях, политике и торговле. Велика и почётна заслуга этого замечательного русского путешественника перед русской и мировой культурой. Его имя вошло в историю наряду с именами крупнейших .исследователей и путешественников эпохи великих географических открытий.
Афанасий Никитин происходил из старинного русского города Твери и занимался торговлей. Древняя и богатая Тверь — столица княжества Тверского — издавна славилась как центр выгодной и большой торговли. Много дорог сходилось к Тверскому кремлю, под южными стенами которого расположилась обширная торговая площадь. Сюда приезжали восточные купцы, богатые новгородские «гости» и москвичи. Сюда прибывали товары из Польши и Литвы. Тверской рынок был полон восточными тканями, индийским перцем, аравийским ладаном, сахаром из Персии, драгоценными камнями из Индии и Ормузда. Тверские купцы ездили за восточными товарами в Крым и Астрахань, в Константинополь и на Кавказ. На тверских монетах насчитывалось до 16 эмблем с восточными мотивами. Такие монеты нужны были купцам для торговли с Востоком. Восток манил русских купцов и путешественников своим богатством, природой и неизведанностью.
Когда в 1466 г. тверские купцы узнали, что к московскому вели¬кому князю Ивану III приехал из Закавказья посол ширванского владетеля Асан-бег и что Иван III отправляет с ответным посольством бывшего тверского купца Василия Папина, они снарядили два корабля, чтобы с посольским караваном доехать до Ширвана. Среди тверичей, отправлявшихся в далёкое путешествие, был и купец Афанасии Никитин.
Афанасий Никитин был, несомненно, выдающимся человеком своего времени, человеком высокой культуры и широкого по тому времени образования. Он очень любил книги и захватил несколько из них в путешествие. Он изучил восточные языки (персидский, арабский, тюркский). Его дневник, который он вёл все шесть лет странствований — искренний и правдивый, — рисует самого автора как человека очень пытливого и любознательного. Он подходил ко всему без предвзятого мнения и без осуждения чужих порядков и культуры. Дневник написан живым разговорным языком. Он ценен не только как научный документ, но и как редкий памятник светской литературы XV в.
Путешествие Афанасия Никитина началось летом 1466 г. Два тверских корабля, нагруженных товарами, спустились от Твери в Нижний Новгород, где к ним присоединились посольский караван Асан-бега корабли московских купцов. Караван отправился вниз по Волге мимо Казани и Сарая — столицы Золотой Орды
В низовьях Волги на караван напали татары и ограбили его. Афанасий Никитин в дневнике с сокрушением замечает, что посла с его спутниками и русскими купцами отпустили «голыми головами за море, а вверх нас не пропустили вести для», чтобы среди торговых людей не распространился слух о татарских грабежах.
Ограбленные, потерявшие в бою несколько своих товарищей, путешественники на двух оставшихся кораблях двинулись в Дербент. Разыгравшаяся буря выбросила меньший корабль на берег, набежали горцы-кайтаки, забрали оставшееся добро, а неудачливых купцов увели с собой. Осталось только посольское судно, на котором был Афанасий Никитин. Посол Асан-бег, шесть бухарских и десять русских купцов после всех приключений и несчастий приехали в Дербент, портовый город Ширванского ханства.
Афанасий Никитин бил челом Асан-бегу и московскому послу Василию Папину, прося их помочь освободить русских, захваченных кайтаками. Ширван-шах попросил кайтакского князя возвратить пленных, и те были освобождены. Но Ширван-шах отказал Афанасию Никитину и его товарищам в помощи по возвращению на родину и возмещению убытков, хотя и признавал в письме к кайтакскому князю, что «те люди посланы на моё имя». Тяжело было без товара, потерпев убда разошлися кой-куды: у кого что есть на Руси, и тот пошёл на Русь, а кой должен, то пошёл, куды его очи понесли, а иные остались в Шемахи. а иные пошли работать к Баке». Афанасий Никитин выбрал иной путь. Земли далёкие и неведомые влекли его. Он решил пробраться в Индию.
Что знали тогда об Индии?
В Германии в то время был составлен сборник разных научных исторических сведений «Луцидариус», т. е. «Просветитель».. Он был очень распространён в Европе и был переведён на русский язык. Этот «Просветитель» был наполнен самыми фантастическими сведениями. О6 Индии там было сказано, что она расположена на «краю» света, что там есть река Ганг, вытекающая из «горы Кавказской», и есть гора «Каспинус, по ней зовётся море Испанское...».. Над всем этим могли только посмеяться русские путешественники, которые хорошо знали и Кавказ, и Каспийское море и не путали его с «краем» земли.
Афанасий Никитин решил проникнуть ещё дальше, чем ездили его предшественники. Из Дербента он приехал в Баку, где, по его словам, «огнь горит неугасимый». В Баку он сел на корабль и, переплыв Каспийское море, прибыл в Амоль, откуда направился через всю Персию на юг, к берегам Персидского залива.
Весну 1468 г. Афанасий Никитин встретил в Мазендаране (северная провинция Персии). Он двигался дальше на юг, проходя один за другим опустошённые войной города Персии. Пройден Демавей, Рей (недалеко от современного Тегерана), Кашан, Иезд, Керман, Тарун и Бендер. Иногда он задерживался в городах и жил в них по месяцу и больше. Но цель его была не здесь. В дневнике он мало писал о Пер¬сии, сухо перечисляя пройденные города.
После двухлетнего путешествия по Персии Афанасий Никитин до¬брался до берегов Персидского залива и остановился в г. Бендере. Из Бендера он переправился в Ормузд. Здесь был выход в Индийское море, здесь были ворота в Индию. «И тут есть пристанище Гурмизское. и тут есть море Индийское, а на персидском языке Гондустаньское-море», — писал Афанасий Никитин. Ормузд поразил его своим богатством и многолюдьем. Отсюда начинались караванные пути в Персию и Ширван и дальше на Русь, в Среднюю Азию, к берегам Чёрного моря. Сюда свозились индийские пряности и жемчуг. Ни восточные, ни европейские купцы не знали города, где жемчуга больше, чем в Ормузде. На бесплодной скале, среди вод Персидского залива возвышался богатейший в мире город, о котором складывались легенды, и люди говорили, что если бы мир был кольцом, то Ормузд был бы в нём перлом. «Пристанище великое, всего света люди в нём бывают, и всяк товар в нём есть, что на всём свете родится, то в Гурмызе есть», — записал Афанасий Никитин об Ормузде. В Ормузде он прожил месяц, готовясь к переезду по морю в Индию.
Здесь ему рассказывали о выгодности торговли лошадьми в Индии. Из Аравии табуны лошадей доставлялись в Ормузд. Отсюда морем их переправляли на западный берег Индии. Арабские лошади ценились в Индии особенно высоко и стоили от 300 до 1000 дукатов.
В апреле 1469 г., купив жеребца для продажи в Индии, Афанасий Никитин пошёл «за море Индийское в таве (беспалубная лодка с одним парусом. — авт.). с коньми». Шесть недель длилось путешествие до индийского берега. По пути корабль заходил в Маскат — большой город на аравийском берегу, останавливался в Диу — порт на южном берегу полуострова Катьявар. Из Диу корабль заходил в Камбай — самый богатый город мусульманского царства Гуджерат («Кузрят» — по написанию Афанасия Никитина), расположенного в ее западной части Индийского полуострова.
Область Камбай славилась своими текстильными изделиями. Афанасий Никитин записал, что здесь выделываются «алачи» — ткань из сученых ниток, «киньдак» — бумажная набойчатая ткань, «пестрядь» - ткань из разноцветных ниток. Здесь добывали «ахик», т. е. сердолик, и выделывали знаменитые индийские краски. Гуджерат, по словам Афанасия, был богат солью.
В Чауле, на западном берегу Индии, недалеко от современного Бомбея, морское путешествие Афанасия Никитина закончилось. «И тут есть Индийская страна», — записал он. С большим любопытством начал приглядываться к незнакомой стране. Дневник его становится подробнее. Он рассказывает о людях, о религии и войнах, о рынках и обычаях.
В первый момент Афанасия Никитина особенно поразила одежда индусов. Вся она состояла из набедренной повязки. Только индийские князья и бояре носили «фату» на голове и на плечах. Он обратил внимание на их вооружение и записал, что «слуги княжие и боярские, фата на бёдрах обогнута, да щит, да меч в руках, а иные с сулицами, а иные с ножи, а иные с саблями, а иные с луки и стрелами».
Из Чауля Афанасий Никитин скоро двинулся на восток, в глубь Индийского полуострова, пересек Гатские горы и через три с половиной недели прибыл в период дождей в г. Джунир. Бездорожье заставило его пробыть здесь два месяца и наблюдать, как индусские крестьяне возделывают землю, сеют пшеницу и другие злаки, сажают горох и приготовляют вино из особого сорта орехов. Джунир был большим и хорошо укреплённым городом. Его кремль был построен на неприступной каменной горе. Афанасий записал, что «ходят на гору по одному человеку, дорога тесна — пройти нельзя». В городе для путешественников были устроены подворья — караван-сараи, в которых можно было получить пищу и постель. Афанасий остановился в одном из них. Белый человек привлекал внимание любопытных: «Аз хожу куды, ино за мной людей много, дивятся белому человеку». Видимо, власти тоже заметили белого чужестранца: джунирский хан отобрал у Афанасия Никитина жеребца и, узнав, что он русский и христианин, предложил ему своеобразную сделку: «и жеребца дам, да тысячу золотых дам, а стань в веру нашу в Махмет-дени, а не станешь в веру нашу в Махмет-дени и жеребца возьму и тысячу золотых на главе твой возьму». Бросить веру своих отцов, «продатися за 1 000 золотых, поменять Русь на чужую страну за милости индусского владетеля» — этого не мог сделать Афанасий. Положение его было отчаянным, и только приезд харасанского купца, которому он рассказал о своей беде, спас его. Харасанец сумел убедить джунирского хана не трогать Афанасия, и жеребец был возвращён ему. И в Джунире понимали, что с путешественниками и купцами выгоднее обходиться хорошо. Ведь они разносят добрые или плохие вести по всем странам.
Афанасию Никитину бросилось в глаза социальное неравенство населения в Индии. В коротких, но сильных выражениях обрисовал он противоречия власть имущих и бесправия, нищеты и богатства. «А земля людна вельми, а сельские люди голы вельми, а бояре сильны добре и пышны вельми».
После того как окончились дожди и установилась хорошая дорога, Афанасий Никитин отправился в Бидар — столицу мусульманской династии Бахманиев. От Джунира до Бидара около 400 вёрст. «А шли есмя месяц», — записал Афанасий. По дороге он побывал в Кулонгере и в Кольберге, бывшей столице Бахманийского государства. На этом пути встречалось много других городов. «Промежю тех великих градов, на всяк день по три грады, и иной день и четыре грады, колико ковов [ков равен 10 верстам], толико градов...».
Афанасий Никитин приехал в Бидар 15 сентября 1469 г.
Бидар так поразил его своей величиной, что он принял его «за стол Гундустану Бесерменьскому», т. е. за столицу всей Индии. Здесь в роскошном дворце жил султан Мухаммед II Бахмани, которого Афанасий видел во время торжественных процессий по городу. Пышные царские выезды были наглядной картиной индусских порядков. Афанасий ярко описал праздничный выезд султана. Султан ехал на коне впереди процессии. На нём был кафтан, украшенный яхонтами, на его высокой шапке сиял огромный алмаз, чепрак и седло коня были золотые. Всадник и лошадь блестели золотом и драгоценными камнями. Перед султаном индус нёс теремец (зонтик) — символ царского величия. За султаном следовал его брат. Его несли 20 человек на золотой кровати. Далее следовали двадцать визирей великих. Украшением всей процессии были слоны. Их было триста. На слонах были укреплены кованые городки, в которых сидело по 12 человек с пушками и пищалями. На каждом слоне было по два красивых знамени, и к хоботу были прикреплены тяжёлые железные гири. На слоне, между ушей, сидел воин с железным крюком, которым он правил.
«Без слонов в царстве нет благолепия», — говорилось в старинном индийском стихотворении. Слоны были главной военной силой индийского войска. Верхом на конях ехало множество царских наложниц. Этот торжественный кортеж сопровождался оглушительным шумом. Гремели барабаны, выли трубы музыкантов, кричали обезьяны и ревели «лютые звери», которых тут же вели на цепях, кричала многолюдная толпа, любившая смотреть выезды своего повелителя. Пышное шествие двигалось по городу и заканчивалось у царского дворца. Афанаскй Никитин осмотрел этот дворец и подивился его красоте. Султанский дворец находился в восточной части города, в кремле, окружённом стенами и рвами. В кремль вело 7 ворот, у которых сидело по 100 сторожев да по 100 писцов кафаров (индусов); кто пойдёт, они записывают, а кто выйдет они записывают, а гарипов (чужеземцев) не пускают в град». Дворец весь блестел яркой росписью и украшен был узорами на каменных стенах. Афанасий любовался на редкостное чужеземное искусство и записал, что султанский дворец «чуден, велик, всё на вырезе, да на золоте, и последний камень вырезан да золотом описан вельми чудно».
В Бидаре Афанасий Никитин сблизился с индусами. Он научился говорить на махратском наречии индусов. Редкий иностранец в Индии мог завоевать такое большое доверие туземцев. Афанасий этого достиг своей простотой и обходительностью. Он узнал, что власть в Индии принадлежит монголам-завоевателям, которые образовали несколько самостоятельных государств и подчинили себе почти все индусские племена. Он увидел истинное положение народа в Индии, сочетание сказочной роскоши царей и вельмож с крайней бедностью населения, страдавшего от высоких налогов. Основная тяжесть многочисленных повинностей ложилась на сельское население. В городах жило много ремесленников и торговцев. Торговля была сильно развита. На многолюдные ярмарки съезжались индийские и чужеземные купцы. Ярмарки и торговые центры особенно интересовали Афанасия. Он побывал в самых крупных торговых городах и на самых больших ярмарках.
Афанасий Никитин внимательно наблюдал религиозные обряды индусов и записал, что они «ни христиане, ни бесермени, а молятся каменным болванам, а Христа не знают». Вер в Индии, по его мнению, 84. Афанасию пришлось много беседовать с туземцами об их религии. Один из его друзей мусульманин Мелик предлагал ему перейти в мусульманство и стать монгольским сановником в Индии. Но Афанасий отказался.
Путешествуя из Бидара по городам Индии, Афанасий Никитин видел и описал два больших военных похода бахманийского султана, из которых второй сыграл очень значительную роль в дальнейшей судьбе Бахманийского государства. Мухаммед II Бахмани захватил г. Гоа на западном берегу Индийского моря, принадлежащий Бижанагару, сильному индусскому княжеству, которое очень энергично боролось против мусульманского засилья Бахманиев. Его столица Бижанагар была цветущим городом, о котором путешественники оставили самые восторженные воспоминания. Афанасий писал, что «Бижанагар вельми велик, около него три рва, да сквозь него река течёт, с одной стороны от него непроходимая чаща, а с другой стороны долина... а града взять нельзя». Кроме рвов Бижанагар окружали семь стен.
Война с Бижанагаром истощила и подорвала силы Бахманийского государства. Огромная армия поглотила массу средств, погибло большое количество людей. Афанасий Никитин замечает, что после войны у Бахманиев «казны же не было ничего». С этого времени Бахманийская держава начинает клониться к упадку.
Сведения Афанасия Никитина об этом походе особенно ценны по¬тому, что другие источники сообщают очень путанные данные о войне Бахманиев с Бижанагаром.
Разъезжая по городам Декана, Афанасий собирал сведения о далёких и неизвестных ему странах, портах Индийского океана и морских путях из Индии в другие страны Востока. Много городов и стран перечислил он в своих записках, рассказал, как далеко до этих стран, что там родится и как живут там люди, какой там климат, бывают ли дожди или «парище лихо». В свой дневник он занёс сведения о пути в Каликут (самый большой порт средневековой Индии), на остров Цейлон, в Малакку и Китай.
Много чудесных стран видели глаза Афанасия Никитина, о многих землях слышал он рассказы купцов и путешественников. Но ни одна земля не могла сравниться в его глазах с землёю русской. Под чужим индийским небом тосковал он по ней и ночью, с грустью глядя на звёзды, замечал, что даже звёзды здесь расположены иначе, чем дома. Вспоминая все виденные или известные ему страны, сравнивая их с русской землёй, он писал, что нет в мире земли лучше русской: «А Русская земля — да сохранит её бог! В этом мире нет такой прекрасной страны! Да устроится Русская земля!»
Он задумал вернуться на родину. Труден был далёкий обратный путь на Русь по опалённым беспрерывной войной землям. «Пути не знаю, как пойду из Гундустана, — восклицал Афанасий. — Ни на Хорасан, ни на Иезд, ни на Чеготай идти нельзя — везде идёт война». Узун Хасан — энергичный представитель туркменской династии «Белого барана» — вёл войну с Османской Турцией. На Мекку нельзя итти, потому что «туда ходят только бесермены и нужно стати в веру бесерменьскую». Но опасности не остановили его. Он твёрдо решил пойти на Русь. Афанасий выгодно продал своего жеребца и оставил Бидар. Теперь он выбрал новую дорогу к индийскому берегу. Она шла чер Кольберг и Кулури. В Кулури добывался сердолик и делались известные на весь мир сердоликовые украшения. Может быть, решив захватить домой драгоценные камни, Афанасий и зашёл сюда.
Переходя из города в город и останавливаясь там, где были большие базары, Афанасий Никитин подвигался обратно к индийскому берегу и, наконец, дошёл до большой пристани Дабуль на Малабарском берегу. Он писал, что сюда съезжается торговать «всё поморье Индийское Эфиопское». Здесь он, заплатив корабельщику два золотых, сел в таз и отправился в обратный путь по Индийскому морю до Ормузда. Это было в начале 1472 г. Целый месяц шёл корабль по морю; на другой месяц путешественники увидели землю, но это были горы Африки. Эфиопы чуть было не разграбили корабль. Щедрыми подарками удалось их задобрить, и через пять дней корабль отправился дальше. Он благополучно добрался до Маската, и через 9 дней Афанасий Никитин высадился в Ормузде. Тяжёлое и опасное путешествие по морю закончился. Предстоял не менее тяжёлый путь по Персии.
Её он прошёл через Лар, Шираз, Иезд, Исфагань и Кашан. От¬сюда он свернул на Султанию и остановился в стане Узун-Хасак: шла война. Десять дней вынужденного бездействия измучили Афанасия и он с тоской писал, что отсюда «пути нет». Наконец, он решился к отчаянный шаг: пройти через турецкие владения к южным берегам Чёрного моря в Трапезунд. Турецкие власти в Трапезунде приняли его за лазутчика Узун-Хасана. Они забрали всё его имущество, искали секретных грамот и, пользуясь случаем, ограбили его. Ему была возвращены лишь походный мешок и его записки «Хожение за три моря». Он купил место на корабле до Кафы (Крым) и ещё занял один золотой на прожитие. Буря метала корабль по морю десять дней и заставила снова вернуться в Трапезунд. Два раза корабль выходил в бурное море, прежде чем, наконец, ему удалось добраться до Балаклавы. Из Балаклавы Афанасий приехал в Кафу. В Кафе он мог с глубоким чувством удовлетворения и радости сказать: «Преидох же три моря: первое море Хвалынское, второе море Индийское, третье море Чёрное». Теперь оставалось сухим путём добраться до родных мест. Дорога из Крыма на Русь хорошо была известна русским купцам. Купцы смоленские, тверские и новгородские предпочитали из Крыма ехать по Днепру. Был и другой, более прямой путь по Дикому полю через вла¬дения Золотой Орды. Но в эту осень 1472 г. хан Ахмат пошёл на Русь, по словам летописи, «со всей силою ордынскою» и бился под Алексиным на Оке с русскими князьями. Итти вторым путём было опасно. Афанасий пошёл через Днепр. Но ему не удалось дойти до родной Твери, Недалеко от Смоленска он умер.
Московский летописец записал под 1475 годом: «Того же году обретох написание Офонаса тферитина купца, что был в Индеи 4 годы, а ходил, сказывает, с Васильем с Папиным, а сказывает, что де и Смоленска не дошед, умер, а писание то своею рукою написал, иже его руки тетради привезли гости к Мамыреву Василью, к дьяку великого князя на Москву».
Спутники Афанасия Никитина понимали всю важность его тетрадей. Они привезли их к великокняжескому дьяку Мамыреву. Василий Мамырев в Московском правительстве был человеком известным. Он был государевым дьяком 18 лет и имел отношение к летописному делу.
Московский летописец включил тетради Афанасия Никитина в летопись. Он поместил «Хожение за три моря» в летописный текст наряду с другими важнейшими историческими памятниками. Так дневник Афанасия Никитина попал в официальную летописную историю Русского государства. Его переписывали несколько раз и включили в другие летописи.
Прошло несколько лет после путешествия Афанасия Никитина, и еще неведомая в его годы Индия стала ареной действий европейских колонизаторов. В 1487 г. на розыски пути в Индию из Португалии отправились Педро де Кавилья и Альфонсо де Пайва. Кавилья добрался до индийских берегов, побывал в Каликуте, Гоа и Конаноре. Он писал, что до Индии можно добраться морским путём вдоль африканского берега. В 1497 г. из Лиссабона отправилась на поиски пути в Индию морская экспедиция Васко де Гама.
Имя и записки Афанасия Никитина были забыты. Много позже русский историк Карамзин снова открыл их для науки и оценил по достоинству: «Доселе географы не знали, что честь одного из древнейших, описанных европейских путешествий в Индию принадлежит России Иоаннового века». В «Истории государства Российского» Карамзин писал о «Хожении за три моря». «По крайней мере оно доказывает, что Россия в XV веке имела своих Тавернье и Шарденей (французские путешественники XVII в.), менее просвещённых, но равно смелых и предприимчивых, что индийцы слышали о ней прежде, нежели о Португалии, Голландии, Англии. В то время как Васко де Гама единственно мыслил о возможности найти путь от Африки к Индостану, наш тверитянин уже купечествовал на берегу Малабара и беседовал с жителями о догматах их веры».
Записки Афанасия Никитина после этого приобрели большую известность. Они были изданы русским археографом П. Строевым в 1821 г во 2-й части Софийского «Временника». В 1835 г. они были напечатаны в «Ежегоднике» Дерптского университета.
Археографическая комиссия в 1853 г. издала записки Афанасия Никитина в VI томе полного собрания русских летописей, a cпустя 4 года известное Гаклюйтовское общество в Лондоне поместило их в книге, посвященной Индии XV века.
Своей объективностью и точностью записки Афанасия Никитина превосходят многие последующие рассказы об Индии. В своём дневнике он не многословен, но рассказ его всегда полон большого смысла. Он очень сдержан в выражении своих чувств, но там, где они по¬являются, мы видим горячее поэтическое сердце. Он скромен и не жалуется на трудности путешествия. Он тосковал по родине. Он очень любил её. В нём был высокий патриотизм, сознание единства русской земли, сознание её силы и могущества. Это был великий и горячий патриот. Среди чужого народа он не уронил достоинства русского, был принят как равный, был посвящен в обычаи и религию туземцев. Не товары и богатство привёз он с собой на родину, а славу человека совершившего одно из самых замечательных путешествий своего века. Его дневник широко используется в европейской научной литературе и ценится, как один из лучших источников по истории Индии XV в. «Записки А. Никитина, — писал академик Срезневский, — памятник в своём роде и для своего времени в такой же мере единственный и важный, как и «Слово о полку Игореве».
С любовью и уважением вспоминаем мы имя Афанасия Никитина, человека большой души и большого таланта. Он — один из тех, кто еще в седую старину создавал и приумножал славу русского народа.