«В США хранятся за семью замками документы, в которых зафиксированы финансовые потоки, в том числе взносы в нацистскую кассу на протяжении 20-30-х и 40-х гг. Сомневаюсь, что эти тайны раскроют и к столетию формального окончания второй мировой»[138] доктор исторических наук В.М. Фалин
Возможно, не стоило отягощать текст столь подробным описанием событий в Германии в начале века, но хотелось показать, что все свои черты Третий Рейх приобрел еще будучи Вторым. Это и праобраз «Hitler-Jugend» - («Югендвер») и славянофобия как обоснование пресловутого «Drang nach Osten» и даже понятия «фюрер» и «фюрерство» (fuehrerprinzip), пользоваться которым начали еще в начале прошлого века в компании «Bayer» - оплоте корпоративного монстра «I.G. Farben»[142]. Сотрудник которого, химик Вернер Датс (Werner Daitz) еще до Первой Мировой выступал с философскими трактатами в «национал-социалистском» духе, а далее, в 1931 г. стал членом имперского руководства «NSDAP»[106].
Поэтому нет ничего удивительного, что именно «I.G. Farben» и предтеча концерна – фирма «Bayer» стала основой, заложенной в «NSDAP», а идеи социалистов начала века оказались реализованными с точностью до наоборот: не государство установило контроль над корпорациями, а корпорация поглотила собой государство со всеми его потрохами, включая внутренние политические игры. Внутри самой NSDAP с дальним прицелом формируется «Внешнеполитический отдел национал-социалистской партии» (Ауссенполитишес Амт дер НСДАП) этот отдел организован как генеральный штаб. Он разбит на «главные управления» и многочисленные секции. Управления носят имена всех почти иностранных государств. Есть «главное управление Австрии». Есть «управление внешней торговли» и даже «молодежи». «Прежняя национал-социалистская партия, насчитывающая миллионы членов, со всеми ее разветвлениями и организациями, становится, таким образом, только зависимым вассальным движением, лишенным своей политической роли; фактически партия поглощается государством»[89][121]. Отныне и далее «NSDAP» - не более чем политический инструмент «Farben I.G.»
"I. G. по праву можно назвать «государством в государстве»... Без капитала Уолл-стрит "I.G. Farben" вообще не существовало бы, как не было бы и Адольфа Гитлера и Второй мировой войны» Николас Хаггер «Синдикат»
Еще одним основанием считать, что национал-социалистическое движение обязано своим возникновением именно фарминдустрии является тот факт, что Грегор Штрассер, «который может считаться творцом национал-социалистской идеологии, создателем национал-социалистской партии с большим правом, чем Гитлер», был аптекарь по профессии, директор химического концерна «Шеринг-Кальбаум А.Г.» Он играл немалую роль в национал-социалистской партии вплоть до конца 1932 г., будучи руководителем северогерманских организаций и одним из наиболее опасных соперников Гитлера[121].
Адольф Гитлер в возрасте 35 лет после выхода из тюрьмы Ландесберг 20 декабря 1924 года
Но «I.G. Farben», а точнее глава разведовательной структуры концерна «Бюро НВ-7» - Макс Ильгнер выбрал Адольфа Гитлера. В принципе концерну было всё равно, кто добьется большего успеха на политическом поприще, потому что Политический Комитет «I.G. Farben» наладил контакты со всеми четырьмя политическими партиями Германии.
И.Г. Фарбениндустри» контролировала самые крупные в Германии концерны либеральной прессы (Ульштейн и «Frankfurter Zeitung») и имела своих тайных агентов в центральных комитетах фактически почти всех «веймарских» партий…» Генри Эрнст «Гитлер против СССР», 1938 г.
Две главнейшие демократические газеты «Франкфуртер цайтунг» и «Фоссише цайтунг» финансировались с подачи главы «Farbenindustrie I.G.» Карла Дуйсберга[247], который также занимал должность главы американского «Bayer». Совместно с Карлом Бошем, основатели Политического Комитета не гнушались использовать наличные для подкупа участников политического процесса. Барон фон Шнитзлер на Нюрнбергском процессе свидетельствовал, что каждые выборы обходились картелю примерно в 400 000 марок, что было значительной суммой в 30-х годах, но зато «Farben I.G.» оставался под протекцией при любом политическом раскладе, сохраняя видимость демократической борьбы политических течений. Отношения «Farben I.G.» и NSDAP курировал личный помощник Дуйсберга и позже Боша по имени Генрих Гаттинеу, бывший аспирант известного геополитика Карла Хаусхофера. Он обратился к профессору с просьбой изменить риторику нацистской партии по поводу «Farbenindustrie I.G.», не употребляя его в контексте «инструмента международных еврейских финансов», ибо это уже упоминают коммунисты и социал-демократы. Лидеры «Farben I.G.» должны были подаваться как self-made христиане, прошедшие путь от мелких торговцев, инженеров и учёных. Это удалось, и Гаттенау занял пост главы пресс-центра «Farben I.G.». Принятие Нюрнбергских законов вновь идентифицировало «Farben I.G.» как «еврейское предприятие» о чём юрист концерна поспешил доложить Герману Шмицу. «Что Вы имеете против того, чтобы трудиться в еврейской компании?» - невозмутимо поинтересовался Шмиц[97].
Офис NSDAP в Нью-Йорке 1 апреля 1932 года
Приемлемость фигуры Гитлера для монополистических магнатов зависела в первую очередь от того, желает и способен ли он, как писал далее Гильза, «со всей ответственностью», т. е. обладая всей правительственной властью, создать те политические рамки, в которых крупная буржуазия смогла бы «целесообразным образом» хозяйничать по своему произволу. Для этого летом 1932 года новый глава пресс-центра при содействии Карла Дуйсберга, Карла Боша представил Гитлера еще одному из директоров «Farben I.G.» - Генриху Бьютефишу. На этой встрече глава нацистской партии пообещал после передачи ему правительственных полномочий всячески содействовать проектам концерна, в частности производству синтетического бензина. Гитлер устраивал монопольные круги как человек, готовый проделать за них «всю работу» во внутренней и внешней политике, а самое главное он требовал осуществления «принципа фюрерства» в области вооружения. Тогда у многих еще была свежа память о том как внутренние проблемы «брюквенных лет» остановили Второй Рейх на пути к мировому господству, и что война это новые «брюквенные годы» и без «фюрерства» никак не обойтись. Окончательное доверие Гитлер заслужил, заявив в интервью американскому журналисту: «Американские капиталовложения в Германии будут при национал-социалистском правительстве в гораздо более надежном состоянии, чем при любом другом»[106].
Подобное заискивание вполне объяснимо с учетом ситуации в партии, описанное Гёббельсом в декабре 1932 года в дневнике: «Финансовое положение берлинской организации безнадежно. Одни долги да обязательства», при описании перспектив чувствуется настоящая паника: «Денег не хватает всюду. Никто не дает нам в долг», в результате чего с его же слов: «в аппарате воцарилось глубокое уныние, денежные затруднения препятствуют конструктивной работе, мы все пали духом, особенно теперь, так как партия может развалиться и все наши труды пропадут зря»[247]. И тут произошло «чудо», которое Ричард Салузай в своих показаниях описывает так: «Гитлер получил такую поддержку, на которую он и не смел надеяться. Индустриальные и финансовые лидеры Германии, с «I.G. Farben» во главе, сомкнули ряды и сказали Гитлеру «да» ... Опираясь на них, он быстро смог создать известное всем нам кровожадное фашистское государство».
Спонсорами NSDAP стали: крупнейший германский промышленник Фридрих Эрнст Флик, в 1932 году выделивший движению 50 тысяч марок, а в 1933-м — уже 120 тысяч. Рядовые транши нацистам главы «Royal Dutch Shell» нефтяного короля Генри Детердинга составляли 10 млн. голландских гульденов[89]. При этом существенная доля основанной Маркусом Самуэлем нефтяной компании с 1911 года принадлежала его соплеменникам - Ротшильдам в обмен на отказ от операций с нефтью в России[40].
Мало того, что деньги пошли в неограниченных количествах, но теперь многие из ведущих немецких газет, которые или принадлежали или были признательны картелю из-за его рекламодателей, также выстроились в ряд позади Гитлера. 29 марта 1933 года, к тому времени уже офицер гестапо Макс Ильгнер из «Farben I.G.» отправил сообщение руководителю экспорта в страны Южной Америки Максу Вояну, руководившему экспортом «Sterling Drug» в страны Южной Америки: «Просим Вас оказывать противодействие протестам общественности в отношении «неблаговидных дел» нашего правительства … Немедленно по получении этого письма Вам надлежит включиться в кампанию по распространению информации, учитывая при этом обстановку в стране и взгляды редакторов влиятельных газет. Рекомендуется также направлять соответствующие циркуляры медикам и потребителям. Особенно следует обратить внимание на ту часть нашего письма, где указано, что во всех этих выдумках об ужасах, происходящих в Германии, нет ни слова правды»[92]. В июле следующего года в «I. G. Farbenindustrie» прибыл Айви Ли, ведущий специалист по рекламе, пропаганде и пиару, в своё время именно он сумел представить общественности Джона Д. Рокфеллера как выдающегося филантропа. Теперь же ему предстояло консультировать Гитлера[40].
… за спиной Гитлера были эти глобальные силы зла …»[136] И.Панарин, профессор Дипломатической Академии МИД России, кандидат психологических наук, доктор политических наук, академик Академии Военных Наук.
Демонстрация в Поддержку Гитлера на Парк-авеню
Наступательная газетная тактика использовалась и в самих Соединенных Штатах. Если американская газета была недружелюбна к Нацистскому режиму, I.G. отказывал ей в рекламе – которая была мощным экономическим рычагом. В 1938 «Farben I.G.» послал письмо одному из своих американских филиалов «Sterling Drug», предписывая, чтобы в будущем, все рекламные контракты содержали « ... юридический пункт, посредством которого контракт может быть немедленно отменен, если внезапно отношение газеты к Германии будет изменено»[39]. Кинокомпания «Двадцатый век Фокс» представила шикарный пропагандистский фильм о Гитлере[88]. Уинстон Черчиль в своей книге «Великие современники» отметит: «Он [Гитлер] не только восстановил положение своей страны, но даже в очень большой степени изменил результаты Первой мировой войны ... Что бы ни подумали об этих усилиях, они, безусловно, находятся в ряду наиболее выдающихся достижений в истории человечества»[247]. Книга выйдет одновременно с Нюрнбергскими законами (1935 г.), ограничивающими права евреев. Уже действует Бухенвальд, но ни один иностранный журналист не усомнился в гуманизме гитлеровских реформ. Олимпийские игры в Берлине никто не бойкотировал, более того, на открытии игр французская делегация марширует с характерным жестом «хайль!». За её проведение А. Гитлер будет рассмотрен нобелевским комитетом в номинации «Премия мира» за 1936 год. Британская газета «Дейли мейл» захлебывается от восторга: «Выдающаяся личность нашего времени — Адольф Гитлер (...) стоит в ряду тех великих вождей человечества, которые редко появляются в истории». «Выдающаяся личность» красуется на обложке первого номера за 1939 год журнала «Forbs»[107][203]. Таким образом, они создали тот портрет всенародной популярности, который, в свою очередь, убедил людей Германии принять Гитлера как своего лидера, который и по сей день остаётся почетным гражданином 179 западногерманских городов[223].
«Гитлер, написавший книгу под названием «Моя борьба», в жизни этой самой борьбы практически не знавший. К вершинам власти он прибыл в мягком сиденье автомобиля, как Ал Капоне в окружении телохранителей». Рид Д. "Хотел ли Гитлер войны"
Последним препятствием было то, что кандидатом в рейхспрезиденты мог быть рассмотрен только германский подданный, а у Гитлера не было никакого гражданства. Обе попытки получить его в качестве жандармского комиссара или профессора по специальности «органическое учение об обществе» провалились. Тогда министр внутренних дел земли Брауншвейг специально учредил для Гитлера новую должность — правительственного советника по экономическим вопросам при брауншвейгском представительстве в Берлине[106]. Особенно комичным в его новой должности выглядит то, что меньше всего Гитлер понимал в экономических вопросах, видя в экономике "лишь служанку, необходимую в жизни volkskörper (термин введённый нацистами для обозначения национально-расового образования)"[191]. Но именно это от него и требовалось, Ялмар Шахт агитируя за Гитлера промышленные круги, писал одному из их представителей, что из недавней беседы с нацистским шефом он вынес «успокаивающее впечатление … что он [Гитлер] не будет делать никаких глупостей в области экономической политики»[106].
«Доверие, которое германские экономические интересы чувствуют к рейхсканцлеру Адольфу Гитлеру, показало себя как могущественный фактор в оживлении германского предпринимательского духа... Подводя итоги, я как промышленник, несущий ответственность за огромное предприятие с сотней тысяч трудящихся, по праву собственного опыта, заявляю, что только твердая воля национал-социалистского правительства сумела добиться результатов в такой поразительно короткий срок, приблизиться к окончательному решению проблемы кризиса в недалеком будущем и в согласии со словом фюрера Адольфа Гитлера снова дать германскому народу хлеб и работу»[121]. Управляющий директор «Farben Interssen Gemeinschaft» Карл Бош, «Где есть воля, там есть и путь», статья в газете «Рабочий фронт» 1933 год.
В избирательных списках NSDAP фигурируют финансовый директор «Farben I.G.» Герман Шмиц и сталелитейный магнат Фриц Тиссен. Первые субсидии Тиссена нацистской пар¬тии поступили еще в 1928 году и составили 1 млн. марок. Обеспечение партии фондами осуществлялось Тиссеном через «Банк фюр Хэндел унд Шифф»[89][121].
В результате крупных пожертвований Тиссена и «Farbenindustrie I.G.» в сентябре 1930 г. NSDAP получает 6,4 млн. голосов, занимает второе место в Рейхстаге[131]. Сам Тиссен председательствовал в «Индустри банке», директором которого был избран Вальтер Гранцов, шурин ближайшего оруженосца Гитлера - Гёббельса[121]. С начала 30-х Тиссен перечислял деньги на имя помощника фюрера Гесса, через счет одного голландского банка, связанного с «Union Banking Corporation», где трудился в качестве управляющего Прескотт Буш[88], в литературе фигурирует сумма в 100 млн. марок, переведённых в декабре 1931 года[247]. «Без Тиссена не было бы Гитлера. Но только при помощи Гитлера Тиссен может продолжать свое дело». С помощью Гитлера Тиссен вернёт себе контроль над своим угольным бассейном, задолжавшим «Deutsche Bank» 95 млн. марок. Руководящие места в предприятии займут родственники и друзья лидеров нацистской партии, в том числе Гитлера и Гёббельса. Также с помощью Гитлера Фриц Тиссен приобрел контроль над Вестфальским стальным трестом «Vereinigte Stahlwerke A.G.» - это работа почти 200 тыс. рабочих и служащих, «рабочие городки» концерна насчитывали 60 тыс. жилищ. Их жители выдавали 10 млн. тонн стали и половина всего немецкого угля ежегодно, плюс «Vereinigte Stahlwerk» это 14 собственных гаваней и 209 электростанций. При этом трест был напрямую закредитован, а значит и зависим от «Farben IG»[39][121][247], также как и сам Гитлер. В книге Г. Филатова «История фашизма в Западной Европе» в качестве спонсорства NSDAP с 1933 по 1944 г.г. со стороны «I.G. Farbenindustrie» приведена астрономическая даже с учётом инфляции Веймарской республики сумма «около 80 млрд. марок»[195]. Размещением долговых обязательств треста «Vereinigte Stahlwerke A.G.» занимался банк «Dillon, Read and Company» Варбургов, на деньги которого был отстроен головной офис «Farben IG»[88].
«Не Гитлер, Геринг или Геббельс, но директора «Vereinigte Stahlwerke A.G.» образовали действительное ядро, крупнейшую материальную силу, стоящую за растущей германской национал-социалистской партией. … В настоящее время германский химический трест и германский угольный и стальной трест, Тиссен и Дуйсберг, руководитель «И.Г. Фарбениндустри» теснейшим образом связаны между собой. Это — единое целое. Правая рука Дуйсберга, финансовый директор «И.Г. Фарбениндустри», Шмитц входит в состав директората тиссеновского Стального треста, а химический трест владеет многими миллионами акций Стального треста». Генри Эрнст «Гитлер над Европой?», 1936 г.
21 июля 1931 г. председатель «Союза германских офицеров» генерал в отставке Рюдигер фон дер Гольц подаёт ходатайство Гинденбургу с требованием установления диктатуры, облеченное в фарисейские фразы о демократии. Согласно ей, «высший принцип» якобы заключается в том, что «правительственная власть передается сильнейшей национальной партии». Среди подписавших немало видных менеджеров всемирно известных немецких фирм, например заводов Круппа и концерна «Farbenindustrie I.G.106].
10 октября 1931 года Гитлер встретился с Гинденбургом, предъявив свои претензии на власть. После отказа, 11 октября 1931 года в Бад-Гарцбурге последовал устрашающий марш частных армий, с трибуны который принимал Адольф Гитлер, а в ближайшем окружании на трибуне стоял экс-глава «Рейхсбанка» Ялмар Шахт, по воспоминаниям которого на параде присутствуют иностранные делегации. 10 августа Гитлер встретился с Гинденбургом и снова потребовал пост канцлера. Сентябрьские выборы 1932 г. принесли нацистской партии потерю примерно 2 млн. голосов избирателей, последовал особый указ о временном роспуске СС и СА. Ситуация осложнилась с приходом последнего рейхсканцлера Веймарской республики Курта фон Шлейхера и его программой широкомасштабной попытки создания рабочих мест[88], которая могла развить неуспех NSDAP. В ответ в декабре 1932 года, несмотря на то, что директора «Farbenindustrie I.G.» и без того являлись самыми влиятельными советниками и министрами Штреземана и Брюнинга, последовало обращение к президенту Гинденбургу 160 промышленных корпораций и банков с ультиматумом о смещении Брюнинга и передаче поста рейхсканцлера Гитлеру[108][247]. То, что произошло дальше, представляло собой даже не «черные» предвыборные технологии, это были беспрецедентные шаги по узурпации политической власти: поджог Рейхстага, в котором прибывший на место Адольф Гитлер не разбираясь обвинил коммунистов. Провокация послужила формальной причиной ликвидации Коммунистической Партии Германии. Католические партии самораспустились в обмен на конкорад Гитлера с Папой Римским. Следом одним ударом было арестовано всё руководство Социал-демократической Партии Германии и уничтожена организация, саккумулировавшая в своих активах 184 млрд. марок и 4 млн. рабочих. Теперь для «Farbenindustrie I.G.» была устранена необходимость договариваться с представителями политического поля, изобличающими концерн как инструмент «международного еврейского капитала». Произошёл роспуск полувоенных националистических организаций типа Stahlhelm ("Стальной шлем").
Введением «Декрета о защите народа и империи» («Schutz von Heim und Reich») на следующий день после поджога по-сути отменялись гражданские права и неприкосновенность переписки. Как признавал Ф. Папен, в своих мемуарах: «Для того чтобы оправдать временную отмену некоторых прав и свобод, вводимую этим декретом, пришлось представить коммунистическую угрозу чрезвычайно серьезной»[247]. В этом ключе по другому видится печальная судьба конкурента Гитлера – бывшего аптекаря Грегора Штрассера (Gregor Strasser), убитого 30 июня 1934 г. Вместе с ним почила его "Неотложная экономическая программа NSDAP", построенная на идеях австрийского экономиста еврейского происхождения Роберта Фридлендера-Прехтля (Robert Friedländer-Prechtl) и постулировавшая независимость от заграницы и контроль над ценами[191].
«… 30 июня 1934 года мы без колебаний исполнили свой долг и поставили оступившихся товарищей к стенке и расстреляли, но никогда не говорили об этом и никогда не скажем»[266] Генрих Гиммлер, Из публичной речи 4 октября 1943 года в Познани
Неудивительным будет, если когда-нибудь откроется, что именно такой программой Штрассер и подписал себе смертный приговор. Кроме того, примечательно, что его младший брат и сподвижник издавал «Красный листок», сочетая недопустимые со стороны «Farben IG» симпатии к советскому режиму в СССР, ленинскому лозунгу "О соединенных Штатах Европы", который немцы вынашивали еще с Первой Мировой[194]. «Ночь длинный ножей» лишила историю многих возможных альтернатив. Немецкий философ Освальд Шпенглер пишет о том, как назревала социалистическая "консервативная революция", которую сорвала фашистская реакция: "Немецкие консерваторы приходят к мысли о неизбежности социализма, поскольку либеральный капитализм означал для них капитуляцию перед Антантой, тем мировым порядком, в котором Германия было уготовано место колонии". Теперь после устранения альтернативы в национал-социалистическом движении будет всё меньше и меньше социалистического, потому как «братья Штрассеры воплощали собой антикапиталистическую тенденцию части немецкой мелкой буржуазии»[88], и всё больше националистических выпадов.
В ту ночь в казармах и на задворках Мюнхена и Берлина были убиты все альтернативные лидеры германского национал-социализма — Рем, Гейнес, Эрнст и сотни их соратников, полагают, что всего во время чистки было убито от 300 до 1200 человек. Через два или три дня после 30 июня, когда еще не успело затихнуть эхо выстрелов, реакционная «Deutsche Zeitung» опубликовала статью, содержавшую следующие фразы: «В событиях участвовала «капиталистическая клика, с обширными международными связями, спрятанная за кулисами». Разоблачения открыто и прямо обвиняли «Farbenindustrie I.G.». В первой же половине 1934 г. из штурмовых отрядов было исключено 20 тыс. человек, кое-кто из штурмовиков попал в концентрационные лагеря и тюрьмы, и уже тогда были случаи тайных казней коричневорубашечников[88][121][201] - так назывались штурмовые отряды СА (Sturm Abteilungen)[88]. В мае 1941 года состоялось слушание Комитета по Анти-Американским Действиям, где слушаемый Ричард Кребс, успевший к тому времени уже побывать и коммунистом и нацистом, показал: «Я знаю по личному опыту, что Farben-индустрия уже в 1934 была полностью в руках Гестапо. Они зашли настолько далеко, что имели свою тюрьму Гестапо на фабричных территориях в Лейна, и ... начинали свое расширение, особенно после подъема Гитлера, в международном масштабе через свои вспомогательные фабрики»[39].
На массовом нацистском митинге в Бюккенбурге 1934 г.
«В этом — подоплека всех событий в Германии, в этом подоплека исторической миссии Гитлера, Геринга и Геббельса. В этом — конечный итог «национал-социалистской мелкобуржуазной революции»: переход к неофеодализму королей сырья и энергетики» Генри Эрнст «Гитлер над Европой?», 1936 г.
Последней жертвой политического погрома стал благоразумно бежавший в Швейцарию Фриц Тиссен. Стальной магнат имел моральное право влиять на Гитлера, который изначально являлся его инструментом в переделе собственности и на политической арене, поэтому на фоне разворачивающихся событий ему было чего опасаться.
Но сам Тиссен причиной своего побега называет нежелание ввязываться в войну, что тоже может являться реальной причиной его нейтрализации. Таким образом, старый конфликт между военными завоевателями и экономическими аннексистами разрешился в пользу первых.
«Восточная Германия с навязанным ей воинственным прусским духом так и не избавилась от своего колониального менталитета завоевателя славян. В ее руках западная техника становится инструментом войны, а не орудием цивилизации»[216]. Фриц Тиссен, "Я заплатил Гитлеру. Исповедь немецкого магната" Монте-Карло, май 1940 г.
Раздел: 
