Часть 1

И хотя в США было немало людей, трезво воспринявших выступление Сталина, логика интересов правящей верхушки США разворачивала всю ситуацию в сторону обострения отношений. У американцев была атомная бомба, их доля в мировом ВНП достигала почти 50 процентов. СССР атомной бомбы не имел, его экономическое положение было крайне тяжелым: человеческие потери в войне - 27 миллионов; треть экономического потенциала уничтожена; 32 тысячи фабрик и заводов разрушены; 65 тысяч километров железных дорог выведены из строя; разрушены 1710 городов и 70 тысяч деревень; опустошены земли 100 тысяч колхозов. В таком состоянии войну - холодную ли, горячую ли - не начинают. На это можно возразить: в 1947 году под командованием генерала Люциуса Клэя в Берлине находилось 6,5 тысячи человек, а в Европе - 60 тысяч, тогда как Сталин имел 400 тысяч, которые в случае необходимости были способны в кратчайшие сроки ударить по Берлину. Однако это возражение имело бы смысл в доатомную эпоху. Американская атомная бомба не просто уравновешивала преимущество СССР в обычном вооружении, но резко усиливала позицию США.

Большую роль в обострении американо-советских отношений сыграл американский дипломат Джордж Кеннан, типичный «тихий американец», борец за демократию, считавший необходимым ограничение в США прав (в том числе избирательных) иммигрантов, негров и женщин. Сменив на посту посла США в СССР Аверелла Гарримана, он в течение 18 месяцев бомбардировал Госдеп предупреждениями о «зловещих планах Сталина». Ситуацию вокруг речи от 10 февраля он использовал стопроцентно. Результат - знаменитая «длинная телеграмма» (5540 слов; адресаты - госсекретарь Джеймс Бирнс и его заместитель Дин Ачесон) Кеннана. Кеннан связал «коммунистический экспансионизм» СССР с внешней политикой царей и подчеркнул, что с советским коммунизмом невозможно договориться - он стремится к мировому господству. «Это было нечто большее, чем призыв к оружию, - пишет Мартин Уокер, - это было приглашение к борьбе не на жизнь, а на смерть, в которой нельзя делать ни малейших уступок».

И с конца 1945 - начала 1946 года я бы отодвинул линию ХВ как минимум до 1944 года, во-первых, до октября, когда всего лишь короткий обмен мнениями между Сталиным и Черчиллем во время московской конференции, по сути, зафиксировал будущий раздел Европы; во-вторых, до открытия «второго фронта», предназначенного для того, чтобы не дать СССР пройти на Запад (логически из этого вытекает план операции «Немыслимое» - намечавшийся Черчиллем на 1 июля 1945 года удар англо-американцев совместно с немцами по Красной армии). Кстати, даже русофоб Кеннан в своей книге «Россия и Запад при Сталине и Ленине» пишет, что первые подозрения у Сталина по поводу союзников возникли летом 1944 года - сразу же после открытия «второго фронта». Однако если от минимума перейти к максимуму, то говорить нужно о 1943 годе, о Тегеранской конференции, когда западные союзники поняли: СССР победил, а следовательно, необходимо свести победу, ее результаты к минимуму.

Но вернемся к Кеннану. Средства борьбы, предложенные Кеннаном в телеграмме, не были военными - он считал, что Запад может победить СССР в мирной борьбе, избавившись, как от паразита на своем теле. По сути, это и было провозглашением ХВ. К этому времени приспел еще один кризис - между СССР и Великобританией в Иране, на него Черчилль и отреагировал своей речью в Фултоне, которая «надстроилась» на уже сформировавшийся курс на ХВ, на идеи, витавшие в Объединенном комитете начальников штабов, в Пентагоне. «Телеграмма Кеннана стала обоснованием для Трумэна, Черчилль выдал звонкую фразу, а Пентагон обеспечил стратегическое обоснование» (Мартин Уокер).

11 марта Сталин, реагируя в «Правде» на речь Черчилля, обвинил его в стремлении развязать войну на основе расовой теории, как это делал Гитлер, только место немцев должны занять англоговорящие народы. Прошел всего год после Ялты, а в Вашингтоне и Лондоне возобладал воинственный подход: эмбрион ХВ начал формироваться, чтобы окончательно появиться на свет в 1949 году. И это несмотря на то, что у СССР не было атомной бомбы и что Сталин объявил о сокращении военного бюджета на 80 миллиардов рублей и о демобилизации армии (с 12 миллионов в 1945 году до 3 миллионов в 1948-м). Все это уже не имело значения. В феврале 1947 года была разработана доктрина Трумэна, которую президент США обнародовал 12 марта того же года. В соответствии с логикой доктрины США выделили 250 миллиардов долларов Греции и 150 миллиардов Турции для «сдерживания» СССР, подкрепив это американским флотом в Средиземном море.

Этот на первый взгляд локальный эпизод имеет большое практическое и особенно символическое значение. Со времен Трафальгара (1805 год) Средиземноморье было зоной исключительно британского контроля. Однако послевоенная Великобритания уже не была способна обеспечить такой контроль, и эти функции - функции, если пользоваться терминологией классической англо-американской геополитики, Мирового Острова - взяли на себя США. Раймон Арон прямо пишет об этом: «Соединенные Штаты приняли на себя роль островной державы вместо Великобритании (курсив мой. - А.Ф.), истощенной своей победой. Они ответили на призыв европейцев и заменили собой Соединенное Королевство по его же просьбе». Иными словами, после 1945 года противостояние Остров-Хартленд приобрело характер борьбы различных социальных систем. Впрочем, возможна и иная постановка вопроса: противостояние капитализма и антикапитализма приобрело форму столкновения гиперконтинентальной и гиперостровной держав. (Я оставляю в стороне некоторые вопросы. Например, случайно или нет антикапитализм геополитически явился в виде гиперконтинентальной державы? Или же если бы Россия не упустила шанс стать тихоокеанской державой, то антикапитализм возник, если возник бы, где-то в другом месте? Либо логика системной борьбы была бы иной? В отличие от историков История знает сослагательное наклонение).

Весной 1947 года генерал Люциус Клэй, комендант американской зоны, предложил ряд мер, которые должны были бы освободить немецкую экономику от ограничений оккупационного режима. Реакция СССР была резко отрицательной, однако американцы и англичане настаивали на восстановлении Германии.

Суровая зима 1947 года еще более усугубила тяжесть экономической ситуации в Германии и Европе, и 5 апреля Уолтер Липпман в «Вашингтон пост» в своей колонке «Говорит Кассандра» написал о том, что немецкий хаос грозит распространиться на Европу. США не могли допустить такой ситуации, поскольку она грозила подъемом левых сил: во Франции, и особенно в Италии, казался реальным приход коммунистов к власти в 1947-1948 годах, и США готовились к военной интервенции в Италии в случае победы коммунистов на выборах. С этой целью в США был разработан план экономического восстановления Европы. 5 июня 1947 года в Гарварде во время получения (одновременно с Томасом Стернзом Элиотом и Робертом Оппенгеймером) почетного диплома госсекретарь США генерал Джордж Маршалл в семнадцатиминутной речи изложил этот план, который получил его имя. Речь шла о комплексе мер, направленных на экономическое восстановление Европы. Хотя план Маршалла был экономическим, в его основе лежали социосистемные (классовые) и геополитические причины - и спасение капитализма в Европе, и борьба с СССР. Хотя официально на первом плане была, естественно, экономика, я все же начну с классовой борьбы и политики.

После войны коммунисты в Западной Европе были на подъеме, входили в состав правительств Франции и Италии. В мае 1947 года министров-коммунистов вывели из состава правительств этих стран. 19 декабря 1947 года Совет национальной безопасности США поручил ЦРУ предпринять все возможные действия, чтобы не допустить прихода коммунистов к власти в Италии. На подрыв позиций коммунистов в этой стране и поддержку христианских демократов, которые впоследствии и выиграли выборы (при активной поддержке Ватикана и папы Пия XII), были отпущены немалые суммы. При этом в финансировании антикоммунистических сил в Италии и вообще в Европе участвовали не только ЦРУ и другие государственные структуры США, но также частные компании, крупные корпорации, профсоюзы.

По сути, и ХВ, и «американская Европа» были средствами защиты Америкой капитализма - причем не столько от СССР, сколько от внутриевропейских антикапиталистических сил, будь то коммунисты или социалисты. В конце 1940-х и даже в 1950-е годы для большей части американского истеблишмента все левые были на одно - вражеское - лицо. Весьма показателен один эпизод: когда Леон Блюм прилетел договариваться об американских займах, Wall Street Journal посвятила его визиту статью под названием When Karl Marx calls on Santa Klaus («Когда Карл Маркс просит о помощи Санта-Клауса», англ.).
Обострение отношений с СССР в виде ХВ было не только внешним системным и геополитическим противостоянием, но и внутрисистемным, а для того, чтобы защищать капитализм у себя дома и в Европе и с этой целью давить любые антикапиталистические, и прежде всего коммунистические движения, нужна была конфронтация с СССР, которая была начата и к концу 1940-х годов превратилась в ХВ. Очень ясно высказался по этому поводу Раймон Арон, отметивший, что американцы

«хотели воздвигнуть плотину перед коммунизмом, избавить народы, в том числе народ Германии, от искушений, внушенных отчаянием (курсив мой. - А.Ф.). Бесспорно, доллары служили оружием в борьбе с коммунизмом, оружием так называемой политики сдерживания. Инструмент этот оказался действенным».

Помимо системной и геополитической составляющей у плана Маршалла была, естественно, и важнейшая экономическая составляющая. Бедственное положение Европы давало возможность Соединенным Штатам установить финансово-экономический контроль над субконтинентом, окончательно превратиться не только в гегемона капиталистической системы и транснационального банкира, но и в мирового гегемона (если бы удалось подмять СССР), используя как политические, так и финансово-экономические средства.

Центральное место в плане Маршалла занимала реинтеграция германской экономики в подконтрольную США экономику Европы; более того, план Маршалла в какой-то момент оказывался единственной связью Германии с остальной Европой. Германский аспект плана Маршалла имел не только экономическое, но и политическое наполнение - он объективно обострял отношения между СССР и США и таким образом вписывался в логику постепенно развязываемой Соединенными Штатами ХВ. Не случайно Раймон Арон заметил, что удивляться следует не тому тупику, в который зашел германский вопрос в 1947 году, а «двум годам колебаний, которые понадобились для того, чтобы принять неизбежное», то есть разделение Германии на западную и восточную зоны.

План Маршалла важен еще в одном отношении. Помимо прочего, это была первая крупномасштабная акция в интересах американских ТНК и нарождавшейся хищной фракции мирового капиталистического класса - корпоратократии, которая ярко проявит себя в начале 1950-х годов свержением Мосаддыка, а затем, совершив переворот 1963-1974 годов и пройдя по трупам Кеннеди (физическому) и Никсона (политическому), начнет сажать в Белый дом своих президентов. Тээнковская составляющая отчетливо проявилась и в том, что план Маршалла должен был реализовываться как отношения США и Европы в целом (что соответствовало интересам корпораций), а не как двусторонние межгосударственные отношения. Сталин же, разгадав маневр, ведущий к финансово-экономическому закабалению Штатами не только побежденных, но и победителей (причем побежденным в этом процессе отводилось важное место), дал инструкции Вячеславу Молотову настаивать на Парижской конференции (июнь 1947 года) на двусторонних отношениях.

Разумеется, СССР был заинтересован в американском займе миллиардов эдак в шесть. Это весьма помогло бы восстановлению экономики. Поэтому ряд ведущих экономистов - например, Евгений Варга, директор Института мирового хозяйства, - выступали за то, чтобы СССР присоединился к плану Маршалла. Дело, однако, было в цене вопроса, в том, чтобы не попасть в историческую ловушку, как это произошло во время горбачевщины. Сталин колебался, взвешивая плюсы и минусы. По-видимому, все решила развединформация, которую обеспечила «кембриджская пятерка»; хотя ее неформальный руководитель - Гарольд (Ким) Филби - служил в это время в британском посольстве в Стамбуле, другие члены «пятерки» работали в Великобритании. 30 июня Молотов получил от своего заместителя Андрея Вышинского шифровку, в которой содержалась полученная информация о встрече заместителя госсекретаря США Уилла Клейтона и британских министров. Как пишут Джереми Айзекс и Тэйлор Даунинг, из полученных сведений становилось ясно, что американцы и англичане уже сговорились, действуют заодно и план Маршалла будет не расширением практики ленд-лиза, а созданием принципиально иного механизма, в котором к тому же решающее место отводилось Германии, не говоря уже о диктате со стороны США по целому ряду вопросов.

3 июля с санкции Сталина, который, по-видимому, в течение 48 часов анализировал ситуацию, Молотов обвинил США в том, что они стремятся создать структуру, стоящую над европейскими странами и ограничивающую их суверенитет, после чего покинул переговоры. 12 июля в Париже начала работу новая конференция - уже без СССР, а одновременно в деревне Шклярска Поремба в Польше собралось совещание коммунистических партий, результатом которого стало создание Коминформа - новой международной коммунистической организации. Это означало раскол Европы на просоветскую и проамериканскую зоны и возникновение биполярного мира.

1947-1949 годы: обмен ударами

С 1947 по 1949 год шел обмен ударами между США и СССР. На план Маршалла СССР ответил созданием Коминформа и советизацией Восточной Европы. Наиболее серьезные проблемы возникли в Чехословакии. Ответ США - операция Split («Расщепляющий фактор»), проведенная ЦРУ и МИ-6 в Восточной Европе. В 1947-1948 годах к власти в Восточной Европе пришли относительно умеренные коммунисты, стремившиеся учитывать национальную специфику своих стран. Многие в американском истеблишменте готовы были поддержать их. Однако Аллен Даллес рассуждал иначе. Он считал, что именно этих умеренных коммунистов следует уничтожить, причем руками коммунистов-сталинистов, сторонников жесткого курса. С этой целью были сфабрикованы документы, из которых следовало, что многие руководители компартий Восточной Европы сотрудничают с американской и английской разведками. Документы были подброшены органам госбезопасности, те клюнули, и по Восточной Европе прокатилась волна массовых арестов, судов, расстрелов. Как и планировал Даллес, коммунизм стартовал в Восточной Европе с репрессий, а возглавили восточноевропейские партии (и страны) во второй половине 1940-х годов сторонники жесткого курса. Позднее Сталин поймет, что его обманули, но будет поздно: людей не вернуть, а западная пресса всласть расписывала зверства коммунистов.

В 1948 году произошло еще одно событие эпохи генезиса ХВ: родилось государство, которое впоследствии станет активным участником ХВ на стороне США, - Израиль. По иронии истории родилось оно при активнейшем содействии СССР. Сталин рассчитывал на то, что создание еврейского государства на Ближнем Востоке позволит компенсировать неудачи СССР в этом регионе - Иран, Турция, арабы. Расчет Сталина не оправдался. Евреи, в борьбе за свою государственность позиционировавшие себя в качестве представителей мирового рабочего класса и антиимпериалистов, выбрали подъем не с помощью СССР, а с помощью империалистических США и репараций, взимаемых с Германии за «коллективную вину немецкого народа перед еврейским». Израиль очень быстро стал врагом СССР - страны, в революционное создание которой представители «колен Израилевых» внесли немалый вклад. Активную роль в пробивании еврейской государственности сыграл человек, к юбилею которого приурочена эта статья. 14 мая 1947 года Громыко произнес в ООН важную речь о разделении Палестины на два государства. Он прочувствованно говорил о страданиях еврейского народа в Европе, о необходимости государственности для него. Сионист Абба Эбан назвал речь Громыко «божественным посланием». «Проект Израиль» оказался проигрышным ходом СССР в ХВ.

В июне 1948 года разразился Берлинский кризис - единственный серьезный кризис по поводу границ за всю историю «ялтинской» Европы. Ему предшествовали выборы в учредительное собрание трех западных зон - выборы, знаменовавшие собой, по сути, создание единой западной политической зоны. В ответ маршал Соколовский вышел из Межсоюзнического контрольного совета по управлению Берлином, а советская сторона 31 марта 1948 года установила контроль над коммуникациями между Западным Берлином и западными зонами Германии. Развивая курс на конфронтацию, бывшие союзники 18 июля выпустили марку (Deutsche Mark), общую для трех зон, заявив, что она будет иметь хождение и в Берлине. (Банкноты секретно печатались в США и перевозились во Франкфурт под охраной американских военных, новая немецкая валюта быстро стала самой сильной в Европе.) К этому моменту раскол Европы на две части был полностью завершен, за исключением Вены и Берлина, разделенных на зоны. Марка ударила по Берлину.

Советским ответом стал ультиматум 24 июля: блокада западной части Берлина - пока «союзники» не откажутся от идеи «трехзонного правительства». Уже 26 июля американцы и англичане «построили» авиамост (операции Vittels и Plainfare - соответственно) и начали доставлять в блокированный город воду и продовольствие. Летом 1948 года США передислоцировали в Великобританию 60 новейших бомбардировщиков Б-29, способных нести на борту атомные бомбы. Передислокация намеренно шумно освещалась в прессе. На самом деле атомных бомб на самолетах не было, но это хранилось в секрете. Кризис все более обострялся, и хотя в августе 1948 года на встрече с послами западных стран Сталин сказал: «Мы все еще союзники», - то была не более чем дипломатическая фраза.

4 апреля 1949 года была создан Североатлантический альянс - военный кулак Запада, поднятый на СССР. В течение долгого времени - до середины 1970-х годов - львиная доля содержания агрессивного по своей сути блока приходилась на США. Не символично ли, что во время праздничной церемонии по этому поводу 9 апреля 1949 года в Зале Конституции оркестр играл мелодию песни с красноречивым названием I've got plenty of nothing («Я заполучил массу ничего», англ.).

12 мая 1949 года СССР снял блокаду с Берлина, так и не добившись своей цели. Словно подчеркивая эту неудачу, Запад в мае провозгласил создание ФРГ, и началось перевооружение Германии, ее военное укрепление. США были готовы даже поделиться с ФРГ - единственный случай подобного рода - секретом атомной бомбы, но не сделали этого. Скорее всего, из-за появления атомной бомбы у СССР. Если это так, то возникает вопрос: а что планировали сделать США руками ФРГ, вкладывая в руки вчерашнего врага СССР и США атомное оружие? Нечто вроде «Немыслимое-2» в атомном варианте? Ответ СССР - создание ГДР и Совета экономической взаимопомощи. Словно в игре го, противоборствовавшие стороны стремились рядом с каждым «камнем» противника поставить свой, нейтрализовать, по возможности окружить его «камни» и снять их с доски.

Помимо внешнеполитических шагов США планировали против СССР вполне конкретные военные акции с применением атомного оружия. Как уже говорилось, в декабре 1945 года согласно директиве Объединенного комитета военного планирования № 432/д предполагалось сбросить 196 атомных бомб на 20 крупнейших советских городов. В 1948 году был разработан план «Чериотир» - 133 атомные бомбы для уничтожения 70 городов СССР. В 1949 году согласно плану «Дропшот» на Советский Союз должно было обрушиться уже 300 атомных бомб. Однако в том же 1949 году, 29 августа, - как минимум на 18 месяцев раньше, чем прогнозировали западные разведслужбы, - СССР испытал свою атомную бомбу. С этого момента горячая война США против СССР стала проблематичной.

Советская бомба вызвала шок на Западе. Британский дипломат Глэдуин Джеб, председательствовавший в суперсекретном Официальном комитете по коммунизму кабинета министров писал: «Если они (русские. - А.Ф.) могут сделать это, то они, возможно, могут создать и многое другое - истребители, бомбардировщики, ракеты - неожиданно высокого качества и удивительно быстро. Механизированного варвара никогда нельзя недооценивать». Джеб оказался прав: «варвары» (характерное отношение западных людей к русским во все эпохи независимо от строя) очень скоро удивили мир быстрым восстановлением, освоением космоса и многим другим, причем это многое другое было результатом (прямым или косвенным) ведения ХВ, родившейся в августе 1949 года, как и полагается особе женского пола - под знаком Девы. Теперь горячая война против ядерной державы исключалась, только холодная. Хотя можно согласиться с Раймоном Ароном в том, что военный аспект и планетарный размах придала ХВ корейская война, уже в 1949 году ХВ прорвалась в мир, подобно геополитическому человеку со знаменитой картины Сальвадора Дали, написанной в 1943 году - в том году, когда в Тегеране была зачата ХВ.

Глобализация холодной войны

В 1943 году, в том самом, когда в Тегеране была зачата холодная война (далее - ХВ), Сальвадор Дали написал одну из своих наиболее известных картин - «Геополитический ребенок, наблюдающий рождение нового человека»: сквозь скорлупу земного шара, ломая ее изнутри и помогая себе уже появившейся на поверхности левой рукой, выбирается человек. Символично, что появляется он на месте США, а опирается на то место, где находится Великобритания, полностью накрыв ее пятерней. Картина представляется мне исключительно символичной: «новый человек» - это ХВ, и рождается он/она в США. После войны американцы считали - и это нашло отражение в высказываниях представителей истеблишмента США, - что теперь они должны управлять миром. Например, Трумэн высказывался без обиняков: «Победа поставила американский народ перед лицом постоянной и жгучей необходимости (sic! - А.Ф.) руководства миром».

Можно называть это как угодно: американское руководство миром (читай: нещадная эксплуатация мира в качестве гегемона капиталистической системы), выработка политики для глобальной сверхдержавы (читай: для установления глобального контроля США), однако здесь на пути американцев оказывалось досадное для них препятствие - СССР, победитель в войне, еще вчера - союзник. Но то было вчера. А сегодня, после войны, можно планировать «немыслимое» - предполагавшийся на 1 июля 1945 года англо-американский удар по Красной армии с использованием поляков и, главное, немцев. (Последние весной 1945 года очень хорошо уловили изменения в коалиции и потому англо-американцам в большинстве случаев сдавались, почти не оказывая сопротивления, а с русскими бились насмерть.) Можно планировать атомную бомбардировку СССР и т.д. Обладая монополией на атомную бомбу, США двигались к новой войне, и то, что мы сегодня называем ХВ, в 1945-1949 годах может трактоваться как подготовка, прелюдия к новой войне. В 1949 году советская атомная бомба - впечатляющий результат работы огромного и многостороннего коллектива под руководством блестящего советского организатора Лаврентия Берии - прекратила это движение, и началась «чистая» ХВ, которую мы ретроспективно распространяем на 1945-1949 годы.
Первой реакцией американских «ястребов» на сообщение ТАСС от 25 сентября 1949 года был шок, второй - призыв к превентивной атомной войне против СССР. Однако, имея 250 бомб, американцы не могли бы добраться до крупнейших центров европейской части СССР - не позволяли тактико-технические характеристики 840 действующих стратегических бомбардировщиков.

Советская атомная бомба была не первым неприятным сюрпризом 1949 года для американцев. 20 апреля 1949 года Народно-освободительная армия Китая (НОАК) численностью 1,2 миллиона человек форсировала Янцзы, а 23 апреля 2-я и 3-я полевые армии взяли столицу Чан Кайши Нанкин. 22-летний гоминьдановский режим, по сути, прекратил свое существование. Следующие недели - это уже агония его режима: 27 мая был взят Шанхай, и сотни тысяч беженцев рванули на Тайвань. Американцы попытались переиграть свою китайскую политику, объявив Чан Кайши главным виновником поражения и резко развернувшись в сторону КПК и Мао, но было поздно. Мао объявил янки, что новый Китай «уже создал вместе с Советским Союзом общий фронт антиимпериалистической борьбы. Альтернатива проста: либо убить тигра, либо быть съеденным». Ну а в августе СССР огорчил «тигра» до невозможности, испытав атомную бомбу в Семипалатинске-21.

На события 1949 года СНБ отреагировал агрессивной директивой № 68 от 14 апреля 1950 года. Этот почти восьмидесятистраничный документ под названием «Задачи и программы национальной безопасности США» представляет собой образчик англосаксонской агрессивности, закамуфлированной красивыми словами. По сути, это катехизис ХВ. В нем утверждается, что «Советский Союз в отличие от предыдущих претендентов на мировую гегемонию фанатично одержим новой верой и стремится подчинить своей власти остальной мир» (стремление США подчинить остальной мир у авторов документа отрицательных чувств не вызывает) и, естественно, любым способом уничтожить США как единственную преграду для осуществления своего плана. В директиве разбираются намерения СССР (уничтожить свободный мир и превратить планету в концлагерь) и США (защитить цивилизацию и ее свободы). С учетом этих намерений и приписываемых СССР целей в документе намечается программа внешнего и внутреннего (изменение советского строя изнутри) воздействия на СССР. А для этого необходимы ускоренное и непрерывное наращивание военных сил, увеличение военного бюджета США.
На Западе до сих пор распространено мнение, что главным инициатором Корейской войны был Сталин. Документы, рассекреченные в последние годы, показывают, что это далеко не так. Начнем с того, что для СССР (как и для США, но не для КНР) Корея не представляла стратегического интереса. Сталин не хотел этой войны, долго не давал на нее добро, но перед лицом конкретных обстоятельств (создание советской атомной бомбы, победа коммунистов в Китае, развертывание ХВ, Берлинский кризис, активизация действий США в Восточной Азии, и в Южной Корее в частности) согласился. Как заметил Джеймс Кэрролл, автор книги «Дом войны. Пентагон и катастрофический рост американской мощи», именно директива СНБ-68 вызвала жесткую и воинственную реакцию со стороны Сталина - СССР реагировал на шаги США, а не предварял их. В свою очередь, реакция СССР вызвала то, чего боялись американцы - самореализующееся пророчество - и что они отразили в директиве - ее страхи парадоксальным образом материализовались.

Корейская война - это то, как СНБ-68 выглядит в реальности. Я бы сказал, Корейская война - это бумеранг, пущенный в виде СНБ-68 и вернувшийся к тому, кто его запустил. Дав после долгих размышлений добро на военные действия северокорейцев, Сталин жестко оговорил два условия. Во-первых, СССР не будет принимать участия в наземных операциях. Во-вторых, КНДР должна заручиться помощью КНР. План был разработан (причем на русском языке), и в соответствии с ним северокорейцы, как пишут западные исследователи, нанесли внезапный и неожиданный удар. Внезапный - да. Но неожиданный ли? Анализ ситуации показывает, что американцы и южнокорейцы не просто ожидали северокорейского нападения, но провоцировали его, создавали ситуацию, когда северокорейцы должны решить, что Южную Корею они возьмут легко. Нужно сказать, что эта игра американцев против северокорейцев и русских удалась. Другое дело, что военные действия пошли и кончились не по американскому плану, хотя многие задачи янки выполнили и перевыполнили.

Исследователи чаще всего фиксируют внимание на истории Корейской войны, в которой южнокорейцы и американцы выглядят обороняющейся стороной в совершенно определенных обстоятельствах. Но, во-первых, кроме истории есть предыстория, а во-вторых, как говорил Сталин, есть логика намерений и есть логика обстоятельств. Поговорим о предыстории и о намерениях, прежде всего американских. Замысел оккупировать всю Корею и как минимум часть Маньчжурии возник у американцев в июле 1945 года - об этом пишет в мемуарах Трумэн. Однако тогда у США не было достаточных сил, к тому же нельзя было ссориться с СССР накануне войны с Японией, и Штаты удовлетворились южной частью Кореи. В ходе развития ХВ американцы выделили ряд регионов, которым «угрожает советская экспансия». В американском списке была и Южная Корея.

За неделю до начала войны в Пентагоне утвердили план SL-17, в котором фактически был расписан сценарий будущей войны: нападение северокорейцев, отступление южнокорейцев, вмешательство США - высадка американских войск в Инчхоне. Американцы готовились к такому варианту, а точнее - готовили его. То есть шла интенсивная подготовка США к войне, тогда как официально США заявляли о том, что Южная Корея исключена из пределов «оборонительного периметра США» (этот «периметр» был очерчен 12 марта 1947 года «доктриной Трумэна»). О таком исключении сказал, например, Дин Ачесон 12 января 1950 года. Позднее он скажет, что его речь дала «зеленый свет» для нападения на Корею, а сенатор Роберт Тафт потребует отставки Ачесона, отметив, что его заявление вызвало коммунистическую агрессию. Фраза Ачесона на самом деле звучит весьма двусмысленно, особенно если вспомнить излюбленную манеру англо-американского истеблишмента провоцировать потенциального противника на некие действия, создавая у него впечатление, что англосаксы останутся в стороне от конфликта (иначе потенциальный противник не станет противником актуальным и к тому же на него нельзя будет навесить ярлык «агрессора»). Именно так британцы поступили с Вильгельмом II в 1914 году (министр иностранных дел Великобритании Эдуард Грэй создал у кайзера впечатление, что европейский конфликт - это в любом случае без британцев), а американцы - с Саддамом Хусейном в 1990 году, спровоцировав вторжение Ирака в Кувейт. 31 июля 1990 года, за 48 часов до иракского вторжения, помощник госсекретаря по Ближнему Востоку и Южной Азии Джон Келли на прямой вопрос, что будут делать США, если Ирак нарушит границу Кувейта, ответил: у США нет обязательств перед Кувейтом. По сути, это было приглашение к агрессии, а исторически и в долгосрочной перспективе - приглашение Саддама на казнь.
Военный конфликт с Северной Кореей решал не только вопрос о «приобретении» всего полуострова, но и другую проблему. Южнокорейский режим Ли Сын Мана в 1950 году оказался на грани краха, в стране не просто стремительно росло недовольство, но ширилось партизанское движение (в горных южных районах). Военный конфликт и как следствие - расширение американского присутствия, а также законы военного времени спасали лисынмановский режим. Оставалось лишь непосредственно спровоцировать северян на конфликт или сработать косвенно - создать впечатление легкой победы, а затем реализовать план SL-17 и на плечах отступающего противника захватить весь полуостров - американцы были уверены, что СССР непосредственно не вмешается в войну. Так оно и вышло. Но американцы просчитались в двух отношениях. Во-первых, они не учли, насколько слаба южнокорейская армия; во-вторых, не предвидели военного вмешательства китайской армии, не позволившей Штатам американизировать полуостров.

Что касается советских намерений, то речь здесь не шла об экспансионизме. Суть в другом - в самой логике ХВ. Обостряя ситуацию на Дальнем Востоке, Сталин автоматически снижал градус противостояния в Европе, где Берлинский кризис до предела накалил обстановку. Корея была значительно важнее для Китая, чем для СССР. Впрочем, в случае необходимости Сталин делал «ходы конем» и в противоположном направлении - с востока на запад. Так, в мае 1952 года, когда шла Корейская война, резко обострилась ситуация во Франции. Здесь коммунисты организовали мощные демонстрации, формально - против визита американского генерала Риджуэя. Однако некоторые исследователи полагают, что визит был лишь поводом для создания политического кризиса IV республики. Выступления коммунистов совпали не только с Корейской войной, они произошли сразу же после того, как правительство Пинэ в мае 1952 года подписало договор об учреждении Европейского оборонительного сообщества, предполагавший создание единой армии западноевропейских стран, включая ФРГ. Демонстрации переросли в серьезные волнения, напугавшие правительство, оно ответило арестами коммунистов - еще одно поле боя ХВ.

В отличие от троцкистов Сталин был противником тотального насаждения коммунистических режимов в мире; в большинстве случаев он готов был удовлетвориться национализмом, хотя бы «умеренно антиимпериалистическим». Показательно, что СССР в 1945 году не торопился признавать освободившийся Вьетнам, а в 1948 году Сталин даже отправил своего представителя к Мао предупредить того, чтобы он, как пишет биограф Чан Кайши Джонатан Фенби, «не слишком давил на поверженного противника из-за возможных провокаций со стороны США». Думаю, по поводу американских провокаций Иосиф Грозный лукавил - скорее всего, ему хотелось иметь либо два Китая, либо один Китай с «компромиссным» правительством. В 1963 году Мао напишет, что «китайская революция победила вопреки воле Сталина». То, что в марте 1949 года Ким Ир Сен дважды встречался со Сталиным и ему была обещана массированная военная помощь, не означает, что Сталин подталкивал Кима к военным действиям. Другое дело - согласие Сталина, а затем и Мао передать в распоряжение Кима те части НОАК, которые состояли из этнических корейцев. Прав исследователь Андрей Ланьков: именно это сыграло большую роль в подготовке войны.

Однако главным было то, что война заставила Трумэна прислушаться к тем, кто проталкивал директиву СНБ-68. «Корея спасла нас», - откровенно признал шеф Государственного департамента Дин Ачесон. Интересная деталь: в то время как сначала американские военные были против участия американских войск в наземных операциях, Госдеп выступал за и победил. «Войны ждали с минуты на минуту. А когда она началась, она разразилась как гром среди ясного неба» - так характеризует начало Великой Отечественной войны Александр Зиновьев. Но так начинаются почти все войны. Корейская - не исключение.