«I.G. Farben обычно рассматривается как огромный немецкий картель, который управляет химическими промышленностями во всем мире, прибыль от которых течет обратно в их штаб-квартиру во Франкфурт. Farben, однако, не простое индустриальное предприятие, организованное немцами для извлечения прибыли дома и за границей. Скорее всего, его можно рассмотреть в терминах кабаллистической организации, которая, через иностранные филиалы и секретные связи, управляет обширной и очень эффективной машиной шпионажа – для своей окончательной цели в достижении мирового господства - и мировым супергосударством под названием Farben[39]» Говард Амбрастер, «Мир измены»
Иллюстрация: Головной офис Farben с воздуха
1. «Farben I.G» почти не виден
Знания не особо искушенного человека о концерне «I.G. Farben» ограничиваются тем фактом, что на заводах концерна выпускался «циклон-Б», изначально разработанный как пестицид, впоследствии использовавшийся в качестве средства дезинфекции в помещениях концентрационных лагерей, и по показаниям коменданта Освенцима Рудольфа Хёсса, именно это средство было использовано для уничтожения узников концлагеря[158].
Удовлетворить такой интерес особо неоткуда, при всём обилии исторической литературы о становлении Третьего Рейха и Второй Мировой Войне в целом история аккуратно обошла концерн своим вниманием. Это неудивительно, в своё время покрытие деятельности «IG Farben» шло на таком высоком уровне, что даже министр юстиции США Фрэнсис Биддл в сентябре 1941 года на страницах «Нью Йорк таймс» самолично «покрывал» химического гиганта: «Что касается доходов от сбыта аспирина компанией «Байер», то иностранные вкладчики их не получали вовсе. Точно так же отечественная американская продукция и разработка «Байер» новейших препаратов не имеют никакого отношения к связям с «IG Farben»[39] - утверждал он.
Жена Эдварда Кларка, возглавлявшего группу лоббистов концерна в правительственных кругах США, после смерти продала бумаги мужа, содержащие информацию об «IG Farben» антикварному магазину на Семнадцатой улице в Вашингтоне – неподалеку от Белого дома, после чего его владелец, Чарльз Кон разместил объявление об их продаже. Через два часа после появления объявления в магазин пришел посетитель, назвавшийся коллекционером документов, и выложил 100 тыс. долларов в новых, хрустящих банкнотах. Кон ему отказал, и на следующий день появилась прелестная молодая дама, предложившая деньги и себя в придачу. Но насторожившийся Кон уже решил передать письма Библиотеке конгресса, где они … бесследно пропали.
«История о том, как использовали нацисты концерн „И. Г. Фарбен“, напоминает захватывающий детективный роман. Наряду с разгромом нацистской армии следует покончить навсегда с орудиями ведения экономической войны»[92].
Франклин Рузвельт, из письма Корделлу Хэллу, 8 сентября 1944 года
Аппетиты будущего картеля начинали просыпаться еще в 1916 году, когда Хьюго Швитсер, из компании «Bayer» писал немецкому послу в США фон Бернсторфу о назревшей потребности выборов президента Соединенных Штатов, представления и партийная политика которого находились бы в гармонии с интересами компании. Честолюбивым планам вроде бы не суждено было случиться, так как после пройгрыша в Первой Мировой подписания капитуляции вся собственность немецких компаний в США подлежала распродаже с молотка. Но в 1920 году предприимчивый Заместитель Начальника Отдела Контроля над Конфискованными Немецкими Предприятиями в «Управлении по Охране Секвестрованной Иностранной Собственности» Эрл Маклайнток совершил поездку в Баден – Баден, где встретился и познакомился с Карлом Бошем из компании «Вауеr» и Германом Шмицем, будущим архитектором финансово-юридической схемы «Farben I.G». Его давний друг, способный химик, в прошлом владелец аптеки Уильям Уэйс годом раньше приобрел «Sterling Drug». Эрл Маклайнток стал в ней младшим партнером, а пост вице президента занял Эдвард Кларк, секретарь президентов Куллиджа и Гувера.
«В 20 е годы Уэйс заключил с «И. Г. Фарбен» соглашение сроком на 50 лет, по которому мир «по братски» оказался поделен вплоть до Новой Зеландии и Южной Африки на два рынка сбыта. Ими была совместно создана компания «Альба фармацевтикал Ко», 50 процентов акций которой принадлежали «И. Г. Фарбен». В течение последующих 30 лет «Альба», «Стерлинг» и «И. Г. Фарбен» обменивались между собой членами советов директоров и изощрялись во всяческих хитроумных махинациях.»
Чарльз Хайэм «Торговля с врагом»
1926 году будущий президент США, республиканец Герберт Кларк Гувер на правах министра торговли создал консультативную комиссию по вопросам химического производства, в состав руководства которой вошли Фрэнк Блэйр из «Sterling Drug», Уолтер Тигл из «Standart Oil» и Ламот Дюпон. После слияния с концерном Дюпонов «Sterling Drug» стала «General Analin and Film». В 1929 году пост вице-президента «Sterling Drug» Уильям Уэйс предложил секретарю президента Куллиджа, а потом и Гувера - Эдварду Кларку, тому самому, чья деловая переписка бесследно исчезнет в Библиотеке конгресса.
В 1931 году Герберт Гувер принял представителя «Farben I.G» Германа Шмица в Белом доме, а в 1938 году Гувер съездил в гости и встретился с Герингом и Гитлером. Неизвестно рассказал ли Герберт новым немецким друзьям о потерянных в результате национализации крупных капиталах, вложенных им в разработку нефтяных месторождений в России, но по возвращению в США, он объявит, что «почетная миссия Германии – на Востоке». В мае 1938 года Макклинток совершил поездку в Базель, на заседание Банка международных расчетов, где встретился с Германом Шмицем и Куртом фон Шрёдером[39][92][51].
В этом же году комиссия по контролю над операциями с ценными бумагами начала расследование деятельности компании «American I.G.», в результате которого был допрошен глава «Standart Oil» Уолтер Тигл. При даче показаний Тигл утверждал, понятия не имеет кому принадлежит пакет в 500 000 акций стоимостью более чем полмиллиона долларов каждая, и выписанная на его имя, он также не знал кто голосовал вместо него по его доверенности на заседаниях правления швейцарского филиала[92].
Позже в расследовании всплыла телефонограмма от 27 мая 1930 года от вице-президента «Standart Oil» Франка Говарда, в которой тот запрашивал согласие Тигла на размещение акций под его личным именем для сокрытия финансового интереса настоящих инвесторов в «American I.G.», также было установлено, что в 1932 году Уолтер Тигл получил письмо от управляющего директора «I.G. Farbenа» Виллфреда Грейфа, где было заявлено: "I.G. Chemie, как Вы знаете, филиал I.G. Farbenа"[39]. Таким образом юридически компании принадлежали швейцарской нейтральной стороне (что учитывало неприятный опыт Первой Мировой), но по-прежнему имели американское руководство. Вырученные от продажи американскими владельцами средства были возвращены в «Farben I.G» в виде займов. В июне 1941 года, когда транс-национальный спрут «Farben I.G» окончательно сформировался и на его горизонте забрезжило новое экономическое пространство на Востоке, комиссия окончательно опустила руки и отписала Конгрессу, что «попытки установить собственность долей бенефициария в контрольном пакете акций оказались неудачными... американские инвесторы, … находятся в специфическом положении тех кредиторов, которые не знают кому принадлежит корпорация», на этом расследование окончательно заглохло, а «невидимая рука рынка» осталась невидимой.
Если бы означенная комиссия так быстро не опустила руки, она бы смогла выяснить, что «American I.G. Chemical Corp.» - американский филиал «Farben I.G», произведённый на свет в 1929 году усилиями главы «Farben I.G.» Германа Шмитса, Уолтера Тигла из «Standart Oil», сына Генри Форда – Эдзеля и Чарльза Митчела из «Нэшнл сити бэнк». Помимо основателей в совет директоров вошел председатель Федеральной резервной системы Пол (Пауль) Варбург. Регистратором компаний «Sterling Drug» и «General Analin and Film» стал «Chase Manhattan Bank». Когда «First National City Bank» Рокфеллера выпустил акции этого предприятия на сумму 13 млн. долларов, и они были распроданы за одно утро. Само предприятие «American I.G.» было поглощено одним из собственных филиалов «General Analine Works». После этого Герман Шмитс организовал финансовую структуру из двенадцати корпораций и из шестидесяти пяти счетов у банкира Эдварда Грейтерта. Каждый счет был открыт на новое имя, и они передавалось по бесконечному кругу между сотрудниками Грейтерта и «Farben I.G.» Завершала процесс перепродажа 89% (в книге Ч. Хайэма «Торговля с врагом» называется 91,5%) доли «I.G. Chemie» в которой участвовал Уолтер Тигл[39][40][98][92]. После скандальных слушаний Тигл оставил правление концерна, а его место заняли: партнер банковской группы Варбургов «Dillon, Read and Company», на деньги которой и был построен головной офис «Farben I.G.» - Джеймс Форрестол, будущий военно-морской министр США, а также бывший министр юстиции США и адвокат «American I.G.» - Гомер Каммингс. Директором американского подразделения «Farben I.G.» стал американский гражданин Дитрич Шмиц – брат Германа Шмица, директором «I.G. Chemie» в Швейцарии также был их родственник[92]. И вот уже
« … американский концерн [American I.G.] и немецкий химический гигант – опора нацистской экономики «И. Г. Фарбениндустри» – поделили между собой мир, как рождественский пирог, на рынки сбыта своей продукции».
Чарльз Хайэм «Торговля с врагом»
Заводы Farben в Аушвице
А процедура сокрытия истинных владельцев «Farben I.G.» проходила в рамках одного из внутренних положений концерна, которого гласило: «После Первой Мировой Войны, мы все больше приходили к решению «раздавать» наши иностранные компании ... так, чтобы участие I.G. в этих фирмах не фигурировало. Со временем такая система станет более совершенной ... особое значение имеет то, ... что главы агентских фирм должны быть достаточно квалифицированны и для отвода внимания являться гражданами стран, где они проживают...». Этот документ попал в руки Верховного Командующего Американской Оккупационной Зоны генерала Эйзенхауэра, который устроил свой штаб в головном офисе «I.G. Farben» во Франкфурте. Пилоты бомбардировщиков были проинструктированы избегать попаданий в эти строения концерна на том основании, что американские силы будут нуждаться в здании офиса, когда войдут в город. Также как не бомбилось промышленное оборудование концлагерей. С писменным предложением уничтожить производственную базу Аушвица (Auschwitz), обратился член Правления Военных Эмигрантов Пихле (Pehle) в Военный Департамент. Отказ основывался на том, что такая атака сорвет вылеты на другие, уже запланированные цели[97]. Наверное, под другими целями подразумевалось население Дрездена. А ведь Аушвиц – это тоже «Farben I.G.».
Из уцелевших архивов офиса «I.G. Farben» сотрудникам штаба Эйзенхауэра было очевидно, что они расположились в покоях самой большой химической компании в мире. Перечень предприятий, которыми «Farben I.G.» управлял напрямую займет слишком много страниц, не говоря уже о картельных соглашениях, которых по данным Верховного Командующего Американской Оккупационной Зоны генерала Эйзенхауэра было более 2000[40][39]. В целом, картель управлял более чем 380 немецкими фирмами, имел свои акции в 613 корпорациях, в том числе 173 в зарубежных странах, включая уже упомянутых в повествовании Hoffman-LaRoche и Ciba-Geigy, а также Nestle's, Shell Oil и Gulf Oil. В Соединенных Штатах в концерн входили Dow Chemical, DuPont, Eastman Kodak, General Electric, General Motors, Ford Motor, Monsanto Chemical, Proctor&Gamble, Standard Oil, Texaco и сотни других[39][92]. Столь развившаяся сеть стала логическим завершением основанной в 1925 году "IG Farben Industrie Aktiengesellschaft ". На протяжении всего 1925 года финансовый консультант "IG Farben» Герман Шмитц готовил почву этой новой структуры.
Сам Герман Шмитс родился в бедной семье в 1880 году, и к 35 дослужился до поста в министерстве экономики. Там он сблизился с Ялмаром Шахтом, заразившем «его идеей мирового финансового сообщества, не подвластного ни империям, ни войнам»[92]. Так он стал личным советником Канцлера Брунинга, а после прихода к власти А. Гитлера его личным адвокатом и почетным членом Рейхстага[39]. Кроме того будущий кавалер боевого «Железного креста» 1-го и 2-го класса совместно с Карлом Бошем, Карлом Краухом, Карлом Дуйсбергом встал у основания «I.G. Farben», управляя огромным сегментом экономики, так как активы концерна постоянно росли и, несмотря на спад экономики, в 1926 году утроились[97]. В сектор его непосредственной компетенции входили следующие экономические структуры: BASF (Бадише Анилин унд Сода фабрик), Ammoniakwerke Merseburg GmbH, АG fur Stickstoffdunger, Deutche Celluloid Fabrik AG (Эйленбург), Dinamit AG (Троисдорф), Rheinische Stahlwerke АG (Эссен). В различное время Герман Шмитс будет занимать должность директора Банка Международных Расчетов, Имперского Банка, Deutche Landerbank AG (Берлин)[89]. Именно большой опыт работы в банкоской сфере поможет ему легко манипулировать банковскими счетами, скрывая реальных владельцев активов. Имея доступ к неограниченным финансовым ресурсам, первым делом концерн поглотил крупнейших немецких лидеров в области производства взрывчатых веществ: «Dynamit AG», «Rheinische-Westfaelische Sprengstoff AG», и «Koeln-Roettweil AG», включив их в вертикально-ориентированную структуру. Также концерн усилил свои позиции на зарубежных рынках, присоединив английскую «Imperial Chemical Industries»[97]. Кстати, основатель «Imperial Chemical Industries» лорд Мелчетт является внучатым племянником Адама Миллера, еврея по происхождению и одновременно «Великого Хранителя Монаршей Тайны», масона 32 градуса ложи г. Цинциннати. Примечательно что Адам Миллер, настоящее имя которого Адам Монд, был эмигрантом из Гессена[190]. Далее «I.G. Farben» поглотила итальянскую «Montecatini», а во Франции натолкнулось на противодействие поглощению со стороны фирмы «Kuhlmann»[97]. Вероятно всего, это стало следствием давнего противостояния французской и немецкой военно-промышленных структур, продолжившийся после подписания мирного договора, где особое место занимал вопрос о репарациях с Германии после её поражения в Первой Мировой Войне.
Первоначально была установлена совершенно фантастическая сумма этих репараций в 226 млрд. зол. марок. После долгих обсуждений и торгов перессорившихся победителей сумма была снижена (апрель 1921г.) до 132 млрд. зол. марок с выплатой в течение неопределенного срока. По Версальскому договору Германия лишалась всех колоний и сфер влияния, собственности и привилегий за рубежом, она уменьшила свою территорию на 1/8, отдельные земли перешли к Франции, Бельгии, Дании, вновь созданным Польше, Чехословакии, Литве. Саарский угольный бассейн и Саарская область передавались Франции и под контроль Лиги наций, что по оценке Ялмара Шахта состовляло от 80-100 млрд. марок. Территория на Запад от Рейна оккупировалась войсками союзников на срок от 5 до 16 лет. Версальский договор лишал Германию военно-морского и воздушного флота, и разрешал армию в виде добровольнического ополчения численностью всего в 100 тыс. человек. Британский премьер-министр Д. Ллойд Джордж описал, какой бы застал Германскую империю человек, знавший её до поражения: «Теперь вместо самоуверенной, могущественной и дерзкой империи он увидел бы робкую, пугливую и вечно извиняющуюся республику… Министры этой республики присылают дипломатические ноты с целью умилостивить Бельгию и получают их обратно, словно отсталый школьник, вынужденный переписывать своё жалкое упражнение по указке учителя …».
«Приём, который нам оказали, живо напомнил мне иллюстрацию в школьном учебнике по истории: «Персидские сатраты принимают делегацию поверженных Афин». Члены союзной комиссии были явно одержимы средневековым высокомерием. Речь идет о полном отсутствии не только рыцарства, но даже обычной вежливости. Вспоминается эпизод, когда немецкой делегации не обеспечили достаточного количества стульев, так что многие её члены были вынуждены участвовать в дискуссии стоя» - это воспоминания представителя другой, побеждённой стороны, будущего главы Рейхсбанка Ялмара Шахта. Жесткие условия мира разделили политическую элиту Германии: одни, представляющие «экспортные» отрасли промышленности – химическую, электротехническую, машиностроительную и связанные с ними банки считали возможным начать исполнение его условия, постепенно добиваясь его ревизии, растаскивая по частям «грозные» статьи и сталкивая между собой победителей. Эта позиция получила название политики «выполнения». «Я прошу вас, - уговаривал Ратенау своих слушателей на секретном совещании в Берлине, - не говорить о Версальском договоре, от которого отпадает кусочек за кусочком. Если мы будем иметь такой вид, что достигли успехов, то самые яростные из наших противников станут цепляться за букву договора… Тогда когда в договоре будут пробиты большие бреши… мы сможем сказать: «теперь это постыдное деяние также превращено в клочок бумаги». В октябре 1921 г. Вальтер Ратенау вступил в контакт с французским министром восстановления, крупным промышленником Л. Лушером, и «выторговал» «Висбаденское соглашение». Ратенау добился того, чтобы большую часть репараций Германия выплачивала натурой (уголь, сахар, спирт, суда, красители и т.д.) на миллиард золотых марок ежегодно. Потеря колоний уменьшала источник получения средств для выплаты репараций, по сути превращая в колонию саму Германию, поэтому был также предложен план «вторжения в основные ценности немецкой экономики». Предполагалось конфисковать в пользу репарационного фонда равномерно по всем категориям – земельные собственники, домовладельцы, владельцы промышленных и торговых заведений, включая банки – 20% стоимости их имущества. В правительственной программе предлагалось обложить корпорации особым налогом на оборот. Именно тогда на улицах Берлина послышались крики: «Убейте Ратенау, проклятого еврея». Реакцией на ситуацию с репарациями стала «тактика катастроф», лидер которой «угольный король» Гуго Стиннес, ставший за время войны и первые послевоенные годы самым богатым германским капиталистом. Средством борьбы для его приверженцев был избран отказ платить репарации, которые шли большей частью углем. Именно Франция непреклонно требовала строгого выполнения Версальского договора и ежегодной выплаты репараций. Французский премьер А. Бриан говорил, что намерен взять Германию твердой рукой за шиворот и обуздать германский реваншизм[186][214]. 10 января 1923 года президент США Гардинг вывел американские оккупационные войска из Рейнской области, что послужило началом так называемой «войны за Рур» - основную промышленную территорию Германии.
Примкнувшая к политике «катастроф» фирма «BASF» к середине мая 1923 года уже простаивала в течение четырех месяцев, не поставляя красители и азотные удобрения, положенные к поставкам на условиях репарационных платежей. 22 мая Карл Бош получил срочное донесение, смысл которого сводился к тому, что предупреждение французского премьера не было пустой угрозой и французские войска будут на территории заводов в Людвигсхафене и Опау. Бош срочно успел демонтировать и переправить в безопасное место ценное оборудование. Члены правления бежали в Гейдельберге и скрывались под вымышленными именами, что было крайне предусмотрительно, так как решением Французского военного трибунала все отказавшиеся сотрудничать должностные лица «BASF» были оштрафованы на 150 млн. марок и получили по десять лет заключения. Карл Бош и Герман Шмитс «отделались» восьмью годами.
Таким образом, приобретение французского производителя красителей «Kuhlmann» было для сотрудников «I.G. Farben» чем-то вроде реванша. Всё лето сотрудники "Farben Industrie" скупали акции «Kuhlmann» за семь недель взвинтив их стоимость с 450 до 1000 франков. В ответ французы пошли на хитрость: при поддержке французского военного министра Палатой депутатов в спешном порядке был принят закон, который разрешал выпуск восстанавливающий баланс дополнительных 100 000 акций, владеть которыми имели право только французские граждане. В результате в 1927 году между IG и «Kuhlmann» было подписано картельное соглашение, предусматривающее общие агенства продаж, обмен технической информацией и совместное ценообразование на продукцию[97]. Всё это не значило, что «I.G. Farben» отступилось от французских предприятий, еще не было достаточно весомых аргументов в виде танковых дивизий. В своё «Deutsche Bank», главою которго являлся Герман Шмитс[39], и который контролировался семейством Варбургов[80] будет напрямую финансировать «Абвер-1»[89]. Из архивов «Deutsche Bank» было изъято письмо начальника «Абвер-1» полков¬ника Пикенброка на имя главы банка с 1938 года Германа Абса, датированное 15 марта 1943 года: «Моим долгом является поблагодарить Вас за Ваше любезное и весьма ценное сотрудничество с нашим управлением». 22 марта Абс отвечает: «Благодарю Вас за Ваше дружеское письмо от 15 марта. Примите мои поздравления по случаю Вашего но¬вого назначения. Я охотно и в любой момент готов оказывать свои услуги также и Вашему преемнику, подполковнику Хансену, которому я прошу Вас рекомендовать меня. Примите мои сердечные поздравления. Хайль Гитлер! Преданный Вам Герман Абс»[89]. И не только «Абвер-1», в конца 30-х Шмиц завяжет тесные контакты с Вальтером Шелленбергом, будущим главой СД[92]. Пока же по части связей растущего спрута «I.G. Farben» примечательной фигурой является племянник Германа Шмитса - Макс Ильгнер, которого курировал лично начальник управления «Абвер-1», а сам Ильгнер вплоть до 1945 года руководил разведывательной структурой «I.G. Farben» - «Бюро НВ-7», с помощью которой Абвер и политическая разведка Германии (РСХА) в 1933 году начали формировать экономический вектор агентурной разведки в среде династической элиты Европы. «Бюро НВ-7» располагалось под крышей «I.G. Farben» по адресу: Берлин, Унтер-ден-Линден[89] и пользовалась самолетами компании[92]. В 1939 году сотрудники «HB-7» были призваны в Вермахт, но фактически остались на своих местах и выполняли ту же работу. Среди сотрудников разведцентра трудился принц Бернард Нидерландский, вступивший в ряды «I.G. Farben» в начале 30-х, и позднее занявший пост председателя заседаний Бильдербергского клуба[127]. По сему не стоит преувеличивать значение Бильдербергского клуба как собрания «мировых правителей», его заседания – не более чем инструмент работы с династической, а теперь уже и всякой прочей западной и прозападной элитой. Брат Макса Ильгнера, Рудольф стал председателем созданной Фрицем Видеманом Германо-Американской Торговой Палаты, пост руководителя которой принадлежал Юлиусу Мейеру. Также Рудольф занимал одну из руководящих позиций в концерне, возглавляемом его дядей и самостоятельную фирму «Отдел Статистики I.G.», официально занимавшуюся сбором данных и экономической разведкой на территории США. Макс Ильгнер и Фриц Видеман основали в США «заграничную организацию немцев», финансировавшуюся через «General Analin and Film». Во главе организации встал Эрнст Вильгельм Боле, в неё входили владельцы 1036 мелких фирм, включая многочисленные экспортно импортные компании. Фриц Видеман в годы Первой Мировой Войны командовал ротой, в которой служил Адольф Гитлер. В качестве генерального консула в Сан Франциско Видеман возглавлял «восточную группу» разведсети СД, которая действовала в бассейне Тихого океана, включая побережье Северной и Южной Америки, материковый Китай и Японию, а «организация немцев» стала поставщиком информации[92].
Головной офис Farben IG в 30-е годы
Корни разведывательной сети, построенной на основе «культурных центров» лежат в плане Эд. Шюлера, принятого 19 марта 1920 года, по которому МИД Германии делил мир на шесть больших «культурных зон», работа в которых ориентировалась на привлечение симпатий этнических немцев через распространение культурной, прежде всего образовательной политики[186]. Выступая в «заграничной организации немцев» Фриц Видеман вел откровенно подрывную политику, упирая в своих выступлениях именно на немецкую идентичность членов организации.
А Макс Илгнер, тот самый племянник финансового директора «Farben I.G.» Германа Шмитса, глава экономической разведки корпорации «Farben I.G.» был первым, кто установил контакт с Адольфом Гитлером со стороны концерна. А в 1931 году «Farben I.G.» окончательно политически сориентировался и стал вкладываться в Национал-Социалистическую Немецкую Рабочую Партию (Nationalsozalistische deutsche Arbeiterpartei - NSDAP)[89]. Теперь
«Farben – означало Гитлер и Гитлер — означало Farben»[39] сенатор Гомер Боум, из выступления перед Комитетом по военным делам Сената США 4 июня 1943 года
Раздел: 
