1 января день рождения не только лилипута Бандеры, но и столетний юбилей героя, который превратил Бандеру в неудачника исчезающе малую величину для американских спецслужб и нейтрализовывал все замыслы бандеровских эмиссаров и их хозяев - Гарольда Адриана Рассела "Кима" Филби.
Ким воспитывался в духе классических британских традиций и получил отличное образование. С ранних лет овладел хинди и арабским языками. Позднее – немецким, французским, испанским, турецким и русским. Учился в Тринити – одном из самых престижных колледжей Кэмбриджа. Решающими в жизни молодого Филби стали поездки в европейские страны, где он принял участие в работе МОПР (международной организации помощи рабочим). Сам он доверительно рассказывал: «В моей родной Англии… я тоже видел людей, ищущих правду, борющихся за неё. Я мучительно искал пути быть полезным великому движению современности, имя которому – коммунизм. Олицетворением этих идей был Советский Союз, его героический народ, заложивший начало строительства нового мира. А форму этой борьбы я нашёл в советской разведке. Я считал и продолжаю считать, что этой борьбой я служил и моему английскому народу».
Тернист был его жизненный путь. Однажды судьба свела Кима с талантливым советским нелегалом Арнольдом Дейчем. Именно он, как рассказывал уже в Москве Филби, предложил ему стать «агентом глубокого проникновении». Что и свершилось. Одним из первых заданий стало присмотреться к своим друзьям по Кэмбриджу с точки зрения их пригодности к ведению разведывательной работы. Результатом явилась впоследствии «кэмбриджская пятёрка». В долговременной перспективе Кима Филби нацелили на проникновение в английские спецслужбы. Вершиной его карьеры стал пост руководителя миссии связи английской разведки в Вашингтоне. Координируя работу Лондона с ФБР и ЦРУ, Филби регулярно передавал для Советского Союза информацию чрезвычайной важности особенно ценную в период «холодной войны».
В 1961-1962 годах, когда Англию захлестнула целая серия шпионских скандалов, Филби заподозрили в связях с советской разведкой, и арест его мог бы привести к отставке правительства. Ему даже предложили предать СССР. Хорошо зная Кима Филби, руководство СИС понимало, что он ради обещанного иммунитета не пойдёт на предательство интересов советской разведки. Направляя в Бейрут Николаса Элиотта, руководство СИС исходило из того, что Филби покладисто воспримет откровенную беседу с ним Элиотта и примет единственно верное решение – исчезнуть из Бейрута, где находился к тому времени в качестве корреспондента английской газеты «Обсервер» и журнала «Экономист». После того как спустя полгода Москва официально сообщила о нахождении Филби в СССР, Элиотт и ещё несколько сотрудников СИС, поддерживавшие Кима, были без всякой огласки уволены. В отличие от 1951-1955 годов, после исчезновения Филби не последовало и шумной кампании в прессе. Резидент СИС Питер Лан по возвращении из командировки был отмечен высокой наградой – орденом Святых Майкла и Джорджа.
Итак, Ким Филби прибыл в СССР, ставшей для него второй Родиной. После краткого отдыха талантливый разведчик продолжил работу, которая была для него содержанием всей жизни.
Выступая перед коллективом разведчиков на собрании, посвящённом 100-летию со дня рождения Ф.Э. Дзержинского, Ким Филби сказал: «Большая часть моей жизни позади. Оглядываясь на прошедшие годы, я думаю, что прожил их не зря. Мне хочется от себя повторить слова Феликса Дзержинского, рыцаря революции, большого гуманиста: «Если бы мне предстояло начать жизнь сызнова, я начал бы так, как начал…».
О последней трети жизни Филби – с 1963 по 1988 год – писалось, естественно, мало, если не считать отдельных разрозненных фактов, опубликованных западными журналистами. Но Филби жил в этот период в СССР нормальной полнокровной жизнью, женился, работал, путешествовал, отдыхал. Увлечённо трудился над воспоминаниями. Во время многочисленных поездок по стране встречался с коллективами сотрудников территориальных органов КГБ. Он был консультантом Первого главного управления КГБ.
Было у него и любимое дело, к которому он относился с особым старанием и любовью. Он вёл учебные занятия с молодыми сотрудниками разведки. «Семинар Филби» - так называлить эти занятия – внёс заметный вклад в разведывательную подготовку и воспитание молодых разведчиков.
«Семинар Филби» действовал с небольшими перерывами почти до самой его кончины. Отправляясь к воспитанникам на занятия, Ким тщательно готовился. Он перечитывал массу литературы, готовил конспекты. Два-три часа занятий пролетали незаметно. Филби предлагал различные оперативные ситуации, вёл их разбор, проводил обмен мнениями по различным аспектам международного положения, давал задания по решению оперативно-разведывательных задач.
В 1980 году вышла на русском языке его книга «Моя тайная война». Книга раскрывает мотивы его борьбы против фашизма и конфронтационной послевоенной политики Запада.
Незадолго до кончины, в январе 1988 года, Ким Филби дал интервью в Москве английскому писателю и публицисту Филипу Найтли, в котором, подводя итог их беседы, сказал: «Что касается возвращения на родину, то нынешняя Англия для меня – чужая страна. Здешняя жизнь - это моя жизнь, и переезжать я никуда не собираюсь. Это моя страна, которой я прослужил более 50 лет. Я хочу быть похороненным здесь. Я хочу, чтобы мои останки покоились там, где я работал».
Государство высоко оценило выдающиеся заслуги Кима Филби, наградив его орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны I степени, Дружбы народов.
В своей книге "Моя тайная война" он свидетельствовал о деятельности Бандеры и его группы: "Как СИС, так и ЦРУ имели своих соперничающих марионеток из Прибалтийских стран, чьи интересы были обычно непримиримыми. Я с удовольствием наблюдал, как эти борющиеся группировки из-за своей грызни то и дело попадали в тупик....
Разногласия относительно Украины были еще более давними и такими же непримиримыми. Еще до войны СИС поддерживала контакт со Степаном Бандерой, украинским националистом профашистского толка. После войны это сотрудничество получило дальнейшее развитие. Но беда заключалась в том, что, хотя Бандера был порядочной "шишкой" в эмиграции, его утверждения о наличии у него множества сторонников в Советском Союзе никогда серьезно не проверялись; были только негативные примеры, то есть показывающие, что таких сторонников нет. Первая группа агентов, которую англичане снабдили радиопередатчиком и другими тайными средствами связи, была направлена на Украину в 1949 году и — исчезла. В следующем году послали еще две группы, но о них также не было ни слуху, ни духу. Тем временем американцы начали серьезно сомневаться относительно полезности Бандеры Западу. Неудачи засланных англичанами групп, естественно, не рассеивали этих сомнений.
Нападки американцев на сотрудничество между Бандерой и СИС стали особенно резкими в 1950 году, и, работая в США, я потратил много времени на передачу язвительных посланий из Вашингтона в Лондон и обратно относительно сравнительных достоинств различных малоизвестных эмигрантских групп. ЦРУ выдвинуло три серьезных возражения против Бандеры как союзника. Его крайний национализм с фашистским оттенком являлся препятствием, мешавшим Западу вести подрывную работу в Советском Союзе с использованием лиц других национальностей, например русских. Утверждали также, что Бандера уходит корнями в старую эмиграцию и не имеет связей с новой, «более реалистичной» эмиграцией, с которой американцы усиленно заигрывали. Наконец, его прямо обвиняли в антиамериканских настроениях. Заявление англичан, что Бандера используется только в целях сбора разведывательной информации и что такое его использование не имеет какого-либо политического значения, было отвергнуто американцами. Последние возражали, что, каков бы ни был характер связи СИС с Бандерой, сам факт этой связи может поднять его престиж на Украине. Американцы высказали опасение, что любое усиление последователей Бандеры чревато опасностью раскола «движения сопротивления» на Украине, с которым вели работу они сами.
Слабость американской позиции заключалась в том, что она подкреплялась лишь голословными заявлениями и почти ничем другим. Результаты деятельности «более реалистичной» части эмиграции и «движения сопротивления» на Украине выглядели не менее плачевно, чем результаты сотрудничества между англичанами и Бандерой. Правда, ЦРУ заявляло, что зимой 1949/50 года оно приняло нескольких курьеров с Украины, однако низкопробное качество их «информации» скорее говорило о том, что это были бродяги, побывавшие в чужой стране. В 1951 году, после нескольких лет упорной работы, ЦРУ все еще надеялось послать на Украину своего «политического» представителя с тремя помощниками для установления контакта с «движением сопротивления». ЦРУ наскребло даже резервную группу из четырех человек, чтобы послать ее в случае, если первая группа бесследно исчезнет.
Чтобы преодолеть англо-американские разногласия по поводу Украины, ЦРУ настаивало на проведении широкой конференции с СИС. Эта конференция состоялась в Лондоне в апреле 1951 года. К моему удивлению, английская сторона заняла твердую позицию и наотрез отказалась выбросить Бандеру за борт. Все, что удалось достичь, и что было принято с нескрываемым раздражением американской стороной, — это решение вновь рассмотреть упомянутый вопрос в текущем году в конце сезона, благоприятного для выброски парашютистов. Надеялись, что к тому времени в распоряжении сторон будет больше фактов. В течение месяца англичане выбросили три группы по шесть человек в каждой. Самолеты отправлялись с аэродрома на Кипре. Одна группа была сброшена на полпути между Львовом и Тернополем, другая — неподалеку от верховьев Прута, около Коломыи, и третья — в пределах Польши, около истоков Сана. Чтобы избежать дублирования и перекрытия районов, англичане и американцы обменивались точной информацией относительно времени и географических координат своих операций. Не знаю, что случилось с этими группами, но об этом, пожалуй, нетрудно догадаться".
Раздел: 
