ДУХОВНЫЙ КАТАЛИЗАТОР ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПОДЪЕМА В ЦИВИЛИЗАЦИОННОМ ИЗМЕРЕНИИ

История экономически развитых стран и Запада и Востока в XIX-XX столетиях неопровержимо свидетельствует о возможности беспрецедентных по масштабам социально-экономических прорывов, которые существенно улучшают не только стандарты потребления, но и качество жизни миллионов людей. Например, такие государства как послевоенная Германия, Япония, Китай, страны – «дальневосточные тигры», Франция во времена Ш. де Голля, Испания – Ф.Франко, Чили – А.Пиночета, сумели осуществить не только так называемое экономическое чудо, но и при этом одновременно преодолевали крайне тяжелые системные кризисы, которые вплотную подводили к катастрофе общенационального масштаба.

Традиционно феномен «экономического чуда» – скачкообразного развития общества фактически стадиального масштаба (переход экономики от индустриализма к постиндустриализму) – объясняется удачной внутренней и внешней геополитической и геоэкономической конъюнктурой.
К объективным факторам, которые «породили» такие вспышки экономической активности, разные авторы относят, в частности, крайне благоприятную геополитическую ситуацию не только для стран, которые проиграли во Второй мировой войне (Германии и Японии), а и практически для всех европейских государств, а также дальневосточных стран – Южной Кореи, Сингапура, Гонконга, Малайзии и даже Китая. Речь идет, прежде всего, о непосредственном патронате – экономической помощи по возрождению народного хозяйства со стороны США, а позднее – о предоставлении этой сверхдержавой военного прикрытия всем перечисленным государствам, а впоследствии огромных кредитов Китаю, прежде всего, с целью изоляции Советского Союза и дискредитации существующего там общественного строя, а также, по мнению российского аналитика Н.Старикова, для поддержания статуса доллара в качестве мировой валюты.

Важным было и стремление народов, которые испытали поражения во Второй мировой войне или, подобно Китаю, после длительного периода цивилизационного величия в далеком прошлом переживали состояние глубочайшего кризиса в Новейшее время, добиться реванша, выиграть теперь уже в технолого-экономическом соперничестве, доказать всему миру свою способность возрождаться из пепла и играть по мировым цивилизованным правилам игры.

Огромную положительную роль в обеспечении победы на ниве социально-экономического развития сыграло наличие в странах-победителях патриотически ориентированных элит, способных создавать и реализовывать общенациональные программы, преодолевая коррупцию, компрадорские ориентации ставленников местных филиалов финансово-империалистических кругов, узкопартийные клановые интересы и т.д. Причем недостаточных правовых механизмов контроля за тем, чтобы авторитарные режимы не трансформировались в тоталитарные, большей частью компенсировалось высокими моральными качествами самой политической и экономической элиты указанных государств: природное право или право морали компенсировало недостаточность права писанного или кодифицированного.

К сказанному можно было бы добавить и наличие мощной антипотребительской мотивации подавляющего большинства граждан, их стремления получить более высокий уровень жизни за счет собственных, согласованных с общенациональными приоритетами усилий (чего не скажешь о населении тех же Украины и России, которое легко «купилось» на ваучерную и трастовую пропаганду «вечной ренты»).

Данный фактор является чрезвычайно важным, поскольку вследствие социального напряжения, которое вызывает любая глубинная реструктуризация экономики страны (из-за необходимости одновременно согласовывать либеральную политику стимулирования финансового капитала и государственно-капиталистическую стратегию реализации больших инвестиционных проектов с продолжительным сроком окупаемости, или, как это бывает с духовной сферой, так сказать, косвенной окупаемости), на первом этапе глубинных реформ, которые в значительной мере проводятся за счет благосостояния широких слоев населения, неизбежно возникает имущественное расслоение и диспропорции регионального развития.
В такой ситуации лишь конструктивно авторитарные или элитистские формы правления способны справиться с задачей стабилизации ситуации в переходном периоде, при этом экономические элиты, как это было в послевоенной Германии, Франции и Японии проявляют готовность нести тяжесть реформ вместе с народом, органической составляющей которого они и являются.

Не случайно, несмотря на практически силком навязанные Японии и Германии парламентские системы и псевдолиберальный путь развития, такие выдающиеся авторитарные лидеры как Л.Эрхарт, К.Аденауэр, император Хирохито, во многом действовали фактически вопреки диктату «плана Маршалла», одновременно используя предоставленные согласно этому проекту инвестиционные ресурсы в собственных национальных интересах. А так называемая либеральная партия Японии, «единолично» осуществлявшая реформы более двадцати лет в действительности состояла из консервативно-националистических японских элит.

Можно отметить и целый ряд субъективно-психологических факторов, которые обусловливают восприятие успехов в сфере экономики как «экономического чуда», а также идеологических предубеждений в оценочных суждениях относительно сути подобного феномена. Очевидно, что масштабы преобразований субъективно воспринимаются значительно большими в странах, которые начинали восхождение с очень низкого стартового уровня, когда никто не ожидает от них больших реформаторский достижений. Особенно это хорошо видно на примерах стран, которые пережили разруху социальных катастроф первой мировой войны и революции (СССР), выступили в роли побежденных во Второй мировой войне, как это произошло в послевоенных Германии, Италии и Японии, или обессиленного гражданской войной, интервенцией и неудачными коммунистическими утопическими экспериментами Китая. Поэтому же, например, американский «Новый курс» Франклина Рузвельта на фоне «большой экономической депрессии», в рамках которой по некоторым оценкам количество безработных в США достигало 17 млн. чел., а во время искусственного голодомора, спровоцированного плутократическим антинациональным банковским капиталом на фоне невиданной роскоши нескольких процентов населения умерло (до 5 (!) млн. человек), воспринимается именно как «экономическое чудо».

Однако, много аспектов исследуемой проблемы остаются не решенными. Например, как объяснить то, что при, казалось бы, равных стартовых условиях и при сходных объективных обстоятельствах в одних странах возникает мощное ускорение экономического развития, а в других – нет? Если принять версию о доминантном влиянии этнокультурных факторов в качестве мощных катализаторов «экономического чуда» (например, так называемой конфуцианской этики), о чем, в частности, пишут Ф. Фукуяма в «Доверии», один из членов Римского клуба украинский ученый Б. Гаврилишин в «Ориентирах в будущее», известный российский китаевед В.Малявин в работе «Китай управляемый. Старый добрый менеджмент» (и других) то, опять-таки, непонятно, почему приблизительно в одно и тот же время «экономические чуда» происходят в ареалах Западной Европы и Дальнего Востока?
Остается открытым и вопрос об истоках «экономического чуда» в тоталитарных странах: в фашистской Италии, нацистской Германии и Советском Союзе вопреки, казалось бы, реальному подавлению творческой инициативы миллионов людей и массовым репрессиям по отношению к наиболее пассионарной части общества. Наконец, почему СССР, владея огромными ресурсами и человеческим потенциалом, уже практически «вписавшись» в этап НТР и отойдя от практики массового террора, так и не смог реализовать преимущества построенного общественного порядка. По каким причинам никак не может сработать на постсоветском пространстве «прорывная», по словам ее адептов, евразийская религиозно-мировоззренческая парадигма и т.п.? А главное – откуда берется то, что одни ученые называли жизненным порывом (А.Бергсон), другие пассионарностью (Н.Гумилев) или социальным капиталом (Ф.Фукуяма). Б Шапталов в интересной работе «Феномен государственного лидерства» говорит об некоей этноэнергетике (а в Древней Греции фигурировало понятие «агон», Древнем Риме «вирту» («доблесть»), Древнем Китае «дао», Д.Бруно говорил о героическом энтузиазме, Ф.Ницше о воле к власти и т.д.).

Какое же именно из этих понятий наиболее адекватно отражает мистифицированный термин «экономическое чудо»?

Подводя итоги, можно сделать вывод: к сожалению, вопреки существованию огромного массива научной и публицистической литературы, посвященной феномену «экономического чуда» в разных странах, практически отсутствуют обобщающие типологические исследования, в которых были бы выявлены механизмы его возникновения. Поэтому и необходимо осмыслить «экономическое чудо» под углом зрения не столько количественных показателей темпов роста ВВП, которые, к тому же, не проясняют многих особенностей социально-экономического развития той или иной страны, а то и скрывают экономические диспропорции и неэффективность, сколько глубинных системно-стадиальных механизмов, которые составляют предпосылку часто неожиданного всплеска энтузиазма и самоотверженности миллионов, а то и сотен миллионов людей, в своем старании сделать именно через коллективное усилие свою жизнь лучше.

Шморгун Александр Александрович специально для "Русского Мира. Украина"

Конец первой части. Продолжение следует...

Продолжение Часть 2 и Часть 3 и Часть 4