Люди несведущие часто называют Китай «социалистической страной» и даже списывают на этот «социализм» бешеные темпы экономического роста. В реальности же Поднебесная — одна из мировых лидеров по числу олигархов. Эксплуатация труда и власть транснациональных корпораций здесь таковы, что даже ультралиберал Латынина поёт дифирамбы Китаю. Не всё то социализм, что социализмом называется. Об этом — в статье Павла КАТОРЖЕВСКОГО.



Крупнейшая экономика в мире, «азиатский тигр» и даже последний оплот «социалистической» системы – именно такие определения часто приходится слышать по отношению к Китайской Народной Республике. Об успехах китайской модели сказано уже немало, написан не один десяток книг, а многие страны и вовсе берут КНР за образец развития. Так что же представляет из себя эта страна сегодня, и какова цена экономических успехов современного Китая? Попробуем разобраться.

Экономические показатели КНР действительно впечатляют. На протяжении 10 лет общий объем ВВП Китая непрерывно поднимался вверх ступень за ступенью. В 2011 году ВВП страны достиг 47,2 трлн юаней (один доллар США стоит 6,3 юаня) что за вычетом фактора цен в 2,5 раза больше показателя 2002 года. По данным на 2014 год, по совокупному объему национальной экономики страна вышла на первую строчку в мировом рейтинге, опередив Соединенные Штаты. А доля объема ВВП в мировом показателе увеличилась с 4,4 процента в 2002 году до порядка 10 процентов в 2011 году. За последние 10 лет в Китае было отмечено стабильное увеличение финансовых доходов. В 2011 г. они достигли 10 трлн 374 млрд юаней, что в 5,5 раза больше против 2002 года. При этом среднегодовой рост составил 20,8 процента. Список такого рода показателей можно продолжать почти бесконечно. Вывод можно сделать один: экономические показатели страны и её научный потенциал неизменно растут.

И высшее руководство Китая, и разношёрстные аналитики объясняют такое стремительное развитие особой экономической моделью, получившей название «социализма с китайской спецификой». Начало этой модели было положено Дэном Сяопином в 1978 году на III пленуме ЦК КПК 11-го созыва. Изначально политика преобразований носила название «политики реформ и открытости». И лишь в октябре 1992 года на XIV съезде компартии Китая был заявлен термин «социалистическая рыночная экономика». Дэн Сяопин и лидеры КПК не видели никаких противоречий между строительством социализма и рыночными реформами, считая, что рынок не противоречит социалистической системе.

Китаизированная перестройка принесла КНР не только рынок. Как и в случае с СССР, бюрократия, которой не хватало привилегий, пошла на реставрацию капитализма, выражением чего и стала политика Сяопина. Но отличие Китая в том, что политической либерализации не последовало. Рыночная экономика в связке с сохранением однопартийной системы и привилегий для партноменклатуры дала ситуацию, где государственная собственность фактически стала частной собственностью чиновников. А государство, соединив свои силы с силами рынка, по сути, стало коллективным капиталистом. При условии того, что львиная доля средств производства находится в руках государства, в экономике действуют принципы капиталистического извлечения прибыли и ценообразования, то есть доход формируется и извлекается по принципу прибыли на капитал, пропорционально величине вложенного капитала, а не по труду, как это предполагает социализм. В результате, бюрократия, переделав формы собственности, стала новым имущим классом. Ею движет стремление увеличить свои доходы и привилегии, которыми она пользуется в порядке злоупотребления, становясь при этом крупнейшим социальным паразитом. Признав частную собственность такой же “священной и неприкосновенной”, как и государственную, партноменклатура отбросила последние препятствия для собственного обогащения.

Только в период с января по ноябрь партийные чиновники во всей стране не по назначению потратили 234,7 млрд юаней ($33,5 млрд), что свидетельствует о небывалых доходах китайской бюрократии. Об этом сообщается в докладе Государственного ревизионного управления КНР, опубликованного в декабре 2009 года. Особенно отчётливо это видно на номенклатурщиках “в следующем поколении”. К примеру, в отчёте Китайской академии социальных наук, составленном совместно с исследовательским отделом Госсовета Китайской Народной Республики и некоторыми другими организациями, на 1 января 2009 года в Китае проживало 3220 человек, личное состояние которых было более 14 млн долларов США. Данные отчета указывают, что 2932 человека из них являются детьми высокопоставленных партийных чиновников.

И кто же всё-таки платит за экономические успехи Китая и громогласные цифры, озвучиваемые на заседаниях госсовета КНР? Уж, не переродившаяся партноменклатура ли? Неужели «китайская мечта» настолько безупречна, как её нам рисуют апологеты «китаизированного» марксизма?

Увы, дела в Поднебесной обстоят не так безоблачно, как пытаются выставить имиджмейкеры китайского пути и различные бледно-розовые левачки, истерящие от восторга при взгляде на государственный капитализм под красным стягом. Протесты трудящихся, направленные на неприятие рыночных реформ, начались в КНР уже давно. Китайское правительство официально признало, что в 2003 году в стране произошло порядка 58 000 протестов, в которых участвовало приблизительно три миллиона человек. На десять лет раньше этот показатель составлял всего 9.000, что означает рост протестных настроений практически в шесть с половиной раз. А ведь речь идёт только об официальных данных, признанных руководством КНР. Конечно, может показаться, что такие явления обусловлены так называемой «переходной экономикой», на которую обычно и валятся все шишки в странах, двигающихся от государственно-бюрократического капитализма к обыкновенной рыночной экономике. Тем не менее, и по прошествии достаточно долгого времени ситуация не стабилизировалась. В ноябре-декабре 2011 года по Китаю прокатилась серия забастовок и акций социального протеста. Забастовки охватили экспортные фабрики в провинции Гуандун. Так, 17 ноября 2011 года около 7 тысяч работников забастовали на обувном предприятии «Yue Cheng» в Дунгуане, выступив против закрытия предприятия. В это же время протесты начались и в Шэньчжэне, где бастовали работники фабрики по выпуску нижнего белья «Top Form» и тысяча работников принадлежащей тайваньской компании компьютерной периферии и дисплеев. В обоих случаях работники требовали повышения заработной платы и сокращения рабочего дня. А уже к началу декабря бастовали 4500 рабочих компьютерного предприятия в Шэньчжэне, протестуя против сокращений. Две тысячи рабочих захватили предприятие, на что китайские власти ответили полицейскими террором, послав туда спецназ.

Проблемой для КНР является также и повсеместное использование детского труда. Детский труд в Китае был выявлен в 2007 году на нелегальных угольных шахтах и кирпичных заводах в провинции Шаньси. Дети попадают туда разными путями: их похищают, продают, заманивают обманом. Их заставляют работать по 18-19 часов в сутки. Возраст таких “маленьких” рабочих от 8 до 13 лет. Сотни семей ищут своих пропавших детей и имеют основания предполагать, что тех принуждают работать на обжиге кирпичей. Они обвиняют власти провинций Хэнань и Шаньси в том, что чиновники покрывают владельцев фабрик и торговцев людьми. Только в результате незначительных полицейских рейдов в этих районах были освобождены около тысячи рабочих. Местные власти вполне могут быть в курсе сложившейся ситуации, но, вероятно, преднамеренно ее игнорируют во имя заданного руководством курса на рост экономических показателей «любой ценой».

Отсюда вытекает и справедливое любопытство: а куда в это время смотрят профсоюзы? Дело в том, что Всекитайская ассоциация профсоюзов полностью подконтрольна властям. Такая ситуация сложилась во многом благодаря тому, что ВФП финансируется не из членских взносов, как в большинстве стран мира, а из государственного бюджета, а профсоюзные функционеры получают зарплату как и госслужащие. При этом не имеет значения, является ли организация профсоюзом государственного предприятия. Как правило, все более-менее значимые назначения в профсоюзной иерархии должны пройти через партийный комитет КПК. Официальное инспектирование показало: участие малых и средних частных предприятий в этих профсоюзах составило менее половины, что лишний раз подчёркивает номинальную функцию деятельности ВФП, а учреждение профсоюзов на частных предприятиях – это не более чем попытка усилить контроль КПК над рабочими. В свою очередь, предприятия с иностранным капиталом не имеют права отказаться от создания ячейки ВФП. Независимые профсоюзы в Китае, на данный момент, отсутствуют. Трудящиеся же, в свою очередь, продолжают требовать создания профсоюзов, что, как ни парадоксально, укрепляет диктатуру госбуржуазии. Это помогает как усилить контроль на предприятиях, так и успокоить рабочих созданием «жёлтого» профсоюза.

Не приходится говорить и о должном уровне социальных гарантий, которые являются самым поверхностным выражением общей ситуации в государстве. Начать стоит, пожалуй, с одного из самых животрепещущих моментов, затрагивающих каждого – с медицины. Все медицинские услуги в КНР являются платными. Большинство жителей деревень не могут получить медицинскую помощь – у них просто нет денег заплатить врачу. Однако здесь ситуация незначительно улучшилась после появления льгот на медобслуживание, охвативших около 90% населения страны. Если говорить о пенсионной системе, на заседании госсовета КНР было заявлено, что до 2015 года Китай полностью сформирует государственную пенсионную систему. Но до этого момента в Законе КНР «О защите прав пожилых людей» прямо указано, что именно семья должна заботиться о материальном положении пожилых людей, брать на себя заботу об их повседневном уходе и лечении.

Думаю, что мало у кого остались иллюзии о сверкающих горизонтах китайской модели и о наличии там какого-то социализма. Вполне очевидно, что за красивые картинки для официальной китайской пропаганды платят китайские трудящиеся, которые еле сводят концы с концами. И какие выводы мы можем из этого сделать? Очевидно, что китайский полукрестьянский сталинизм эпохи Мао сумел дать китайцам определённые социальные гарантии и достаточно сильно развить экономику, несмотря на огромные человеческие жертвы и затраты ресурсов, а также прочие эксцессы с воробьями. Но приход к власти «прагматического» крыла во главе с Сяопином, отменил все завоевания китайской революции и, выражая интересы растущей бюрократии, восстановил капитализм, взрастив новый класс государственной буржуазии. В то же время, КНР – одна из тех стран, где пролетариат сохранился практически в его «первозданном» виде, и численность его более чем велика, а антагонизм между трудящимися и обогатившейся «партбуржуазией» становится всё сильнее. Так быть может, когда объективные предпосылки наконец-то дождутся порядком запаздывающие субъективные, китайцам снова придётся вспомнить о том, что винтовка рождает власть?

Павел КАТОРЖЕВСКИЙ