Вадим Елфимов

Часть первая

Модернизация прочно захватила 21 век: качественные скачки сегодня осуществляются не за счет прорывов, гениальных прозрений и великих открытий, они происходят буднично и почти рутинно за счет - всего лишь! - совершенствования уже имеющихся технологий. В наши дни не слышно ни о современных Ломоносовых, ни о Циолковских либо Эйнштейнах. Более того, сегодня и Нобелевские премии в области науки наиболее передовые ученые получают лишь спустя тридцать, а то и сорок лет как совершены их открытия, то есть тогда, когда наконец становится возможным технологическое освоение последних. Как гласит грустно-шутливая аксиома академика Гинзбурга: "Каждый ученый может получить Нобелевскую премию, если проживет достаточно долго". Столь странная задержка с общественным признанием происходит оттого, что великие ученые просто не могут быть чистыми техниками: их взоры всегда устремлены выше приземленной выгоды, на великое и далекое. Те же, кто получает премии быстро, в течение года-двух, чаще всего являются, во-первых, гражданами США, а, во-вторых, по сути, теми же техниками от науки. И они без промедления находят применение своим "новым знаниям". Стало быть, эти знания слишком приближены к уже имеющемуся технологическому уровню.

Мало того, сегодня наука наиболее успешна там, где она превратилась в бизнес-проект. Со стопроцентной гарантией можно предсказать: успех будет именно там, где в науку больше всего вложено денег и средств. А дешевая наука сегодня быстро удешевляет даже имеющийся экономический потенциал.

Но что, собственно, плохого в том, что знания сегодня развиваются шаг за шагом, не революционно, а эволюционно? Например, для сферы общественных знаний после всех переворотов конца 20-го века это можно оценить как благо. Лишь бы сохранялась поступательность движения, а не завихрения назад, что происходило в те же 90-е годы. Иными словами, лишь бы прогресс не останавливался.

Итак, сегодняшнее влияние прагматизма на гносеологический процесс, пожалуй, следует назвать положительным. Он не обеспечил науке рывок вперед или полное процветание, зато дал стабильность и четкие ориентиры поступательного развития. Что, в свою очередь, обеспечивает накопление сил для нового рывка.

А способна ли общественная сфера тоже превратиться в бизнес-проект? Очевидно, что полностью - нет, и, в первую очередь, потому, что пока невозможно найти консенсус по, казалось бы, простейшей проблеме: как оценивать эффективность такого проекта? То, что одним представляется выгодным, другим - наоборот, разорительным, ибо экономические интересы общественных слоев и общественных формаций (государств) слишком часто и слишком далеко расходятся. Но, быть может, прагматический подход, оценивающий всё с точки зрения рациональности и выгоды, применим к общественным отношениям хотя бы частично. Хотя бы к такой их специфической области как международная безопасность? Ведь здесь найти компромиссы и общие подходы вероятней всего. Ибо тут общая выгода - сохранение мира.

И второй вопрос - в какой мере технологический, модернизирующий подход к международной безопасности поможет ее эволюции?

Собственно, тот факт, что нынешний прогресс идет по пути модернизации уже имеющихся технологий, вовсе не умаляет масштабов этого прогресса. Вроде бы мелочное и рутинное совершенствование технологий открывает такой их внутренний потенциал, раскрывает такие технологические глубины и перспективы, что те вполне способны создать и новое научное знание, и новую реальность. А, точнее, вывести прогресс на новый этап, но, что особенно важно, без каких-либо переворотов. То же самое и в сфере безопасности.

Например, в авиации все еще не изобрели новый движитель и на основе все того же старого доброго реактивного двигателя совершают качественные скачки в самолетостроении. Совершенствуемая техника настолько отличается друг от друга, настолько далеко уходит каждый ее последующий этап, что ее стали делить на поколения. Кстати, сегодня актуальны и перспективны летательные аппараты пятого поколения.

Но это в технике, где происходит научно-технический, а не социальный прогресс. И где, кстати, трудно себе представить регресс - в отличие от общественных отношений! Как же обстоит дело с развитием такого социально важного военно-политического проекта как международная безопасность? К сожалению, наша система безопасности все еще находится на уровне 20-го века. 21 век, вроде бы, унаследовал ее, но, к сожалению, в полуразрушенном, фрагментарном виде. Одним словом, она не только не сделала за последние двадцать лет хотя бы шага вперед, а, скорее, наоборот - два назад! Истоки свои она находит еще в Ялтинско-Потсдамской системе, глобальный масштаб она приобрела в рамках биполярности, сбалансированность она черпала из военно-политического паритета между США и СССР, а нынешний однобокий характер, т.е. явный уклон к монополярности, у нее сложился в результате того, что баланс был разрушен вместе с разрушением Советского Союза. Иными словами, нынешнюю систему безопасности мы можем назвать до сих пор актуальной вовсе не потому, что она сохранила свои параметры, а потому, что другой даже мало-мальски эффективной безопасности у человечества просто не было, а эта хоть уберегла от глобального столкновения. И, как ни парадоксально, благодаря наличию в ней ядерного оружия - и от ядерной войны тоже. И все же человечеству просто больше не от чего отталкиваться, если только оно хочет строить архитектуру безопасности и дальше.

Однако надо признать, ныне существующая система безопасности настолько усечена после 1989 года, что практически не действует. И, наверно, ее модернизация, чтобы быть полноценной, должна идти параллельно с частичным восстановлением. Насколько это оправдано? И насколько рационально как технологический процесс?

В силу того, что система первого поколения зародилась в Европе, то, очевидно, и модернизацию следует начинать с этого континента. Тем более что европейская политика до сих пор остается ключевой в таких важных полях взаимодействия, как трансатлантические отношения и отношения Восток-Запад. Стало быть, это не просто географическая привязка, а нечто большее. Но вернемся к идее всеохватывающей модернизации, в том числе и общественной: если мы хотим иметь более совершенные системы международной безопасности второго и третьего поколения, значит, мы должны модернизировать самую последнюю по времени систему, оказавшуюся эффективной. И, значит, мы должны модернизировать знаменитую биполярность! Иного просто не дано...

О конкретных путях восстановления и модернизации системы безопасности - в следующей статье.

Регнум