Несмотря на все заверения в его окончании, мировой кризис продолжается. Продолжается и поток рецептов по выходу из него. Но каковы бы они ни были, ясно, что только внутреннее сплочение дает стране определенную надежду на успех. Но вот незадача. Государство как некое целостное образование без так называемой «национальной идеи» в принципе бесперспективно, ибо не имеет той идеологической основы, на которую такая целостность опиралась бы. Все призывы обрести, наконец, таковую, оказались тщетными. Причина – нет у нас таких оснований для объединения, которые были бы признаны жизненно важными большинством населения страны.
Попытки в качестве «национальной идеи» подсунуть идею этнонациональную закономерно с треском провалились, и будущего не имеют. Они, наоборот, только раскалывают страну, ибо нельзя ведь обеспечить упомянутую целостность, противопоставляя одну половину населения другой, пытаясь лишить ее собственной идентичности. В нынешних условиях не имеют перспектив и призывы работать на общее благо. Наша экономика за два десятка лет «независимости» и «свободного рынка» все еще так и не достигла даже «преднезависимого» состояния, а гляди ж ты – в стране образовалось столько богатых и сверхбогатых людей! Так откуда ж дровишки? Ясно, что немногие могли приобрести богатство только одним путем – отняв его у большинства; в условиях падения экономики другого-то источника просто нет. Так что сколько не работай, «общего блага» не получится – все равно все отнимут. О каком единстве тут можно говорить – грабителя с жертвой? И, наконец, сама по себе независимость как высшая ценность. Для кого? Понятно, для тех, кто реально пользуется ее плодами, т.е. для так называемой «элиты». А как с остальными? Большинство (кроме кучки особо «свідомих») в душе сожалеет о Союзе. Где же тут основа для «национальной идеи»?
То ли дело на Западе. Капитализм серьезно зашатался. Зато с «национальной идеей» у них проще. Отдельные «национальные идеи» отдельных «цивилизованных стран» там не более, чем конкретное выражение (с теми или иными вариациями) идеи общецивилизационной. Западная цивилизация развивалась последних несколько столетий, и существует сейчас прежде всего за счет всего остального («нецивилизованного») мира – одни только США потребляют более чем вдвое против производимого. Понятно, что «нецивилизованный мир» всегда по мере сил и возможностей сопротивлялся «цивилизаторам», и это настоятельно требовало сплочения последних. Сначала в пределах отдельных государств (с кровавыми распрями между ними при дележке «нецивилизованного мира»), а нынче поневоле все больше как единого целого. И поскольку «нецивилизованный мир» чем дальше, тем меньше готов терпеть такое положение, необходимость для Запада в сплочении только усиливается. Так что у так называемых «цивилизованных стран» основания для внутреннего единства очень даже есть, без него им просто не выжить. А у нас?
А у нас «национальная идея» может появиться только с возвратом на путь социалистического развития. Только социализм, действительно направленный на улучшение жизни подавляющего большинства населения, может обеспечить идейную основу для сплоченности. Но сегодня социализм как идея извращен, а как практическое воплощение оболган. Оно и понятно: как же еще той самой «элите» совместно с «олигархами» и продажными «независимыми журналистами» оправдать нынешнее наше плачевное состояние? Как объяснить развал и деградацию экономики, вымирание населения, сокращение продолжительности жизни, снижение научного потенциала и культурного уровня, перемещение страны по индексу развития в мире из первой десятки уж бог знает на какое место ниже многих стран «третьего мира» и прочие прелести «независимого», «свободного» и «демократического» существования? Да никак. Они и не пытаются. А пытаются воплями о прошлых «голодоморах», «репрессиях», «рабском труде», «зомбировании» и прочих «преступлениях советской власти» отвлечь нас от нашего нынешнего жалкого состояния и от воспоминаний о нормальной человеческой жизни, закончившейся два десятилетия тому назад. И ведь «пипл хавает»: средства-то массовой информации в руках «владельцев заводов, газет пароходов», откуда же взяться объективной информации, в том числе и о социализме?
Но, к сожалению, дело не только в этом. Значительная доля вины лежит и на тех, кто считает себя сторонниками социализма. В том числе это касается и многих «левых» партий. «Левая» идея бессмертна. Ее-то и воплощают в себе программы множества этих партий. А ведь говорить о левой идее и не говорить о социализме невозможно. Именно этот общественный строй предполагают в качестве воплощения данной идеи «левые» партии. Но почему же этих партий так много, коли цель у них одна? Да в том-то и дело, что, говоря о социализме, они часто имеют в виду нечто весьма различное, а иногда даже противоположное.
А в самом-то деле: что же это такое – социализм? Как идейное течение он возник в качестве реакции на «гримасы капитализма», оказавшегося вовсе не таким уж идеальным, как то в свое время представлялось просветителям. Первыми были социалисты-утописты, разрабатывавшие «модель» общества, в котором воплотилась бы их мечта о социальной справедливости. Справедливость эту они понимали по-разному. Соответственно и умозрительных «социализмов» расплодилось неимоверное количество. И каждый из их авторов, убежденных, по словам Энгельса, что «истинный разум и истинная справедливость до сих пор не господствовали в мире только потому, что они не были еще надлежащим образом поняты», стремился убедить общественность в преимуществах собственного «проекта» социализма. Не перевелись такие «конструкторы социализма» и поныне.
Классики марксизма подошли к вопросу принципиально иначе. Не социальное проектирование, а социальное прогнозирование. Не проект желаемого общества, а прогноз развития существующего в соответствии с его внутренними «железными» законами. Свое учение они назвали «научным социализмом». В отличие от утопических «социализмов», по словам Ленина, «никаких особенно перспектив будущего научный социализм не рисовал; он ограничивался тем, что давал анализ современного буржуазного режима, изучая тенденции развития капиталистической общественной организации – и только».
Исследование развития общества вообще, и капиталистической его стадии в частности, привело Маркса, также как и Энгельса, к выводу о неизбежности в соответствии с имманентными законами этого развития наступления коммунизма, в котором средства производства будут принадлежать обществу в целом. Не ставя своей задачей создать «проект» будущего общества, они, тем не менее, все же попытались предсказать некоторые его важные черты. И главной из них, естественно, как раз и являлась общественная собственность на средства производства. Понимая, однако, все сложности такого перехода, классики марксизма предполагали его стадийный, поэтапный характер. На «короткое переходное время» (выражение Энгельса) предполагалось некоторое переходное же состояние общества. Его (как уже базирующееся на общественной собственности) Маркс называл первой фазой коммунизма, а Энгельс (затем и Ленин) – социализмом.
Это наименование исторически утвердилось за тем общественным строем, при котором мы прожили семьдесят лет. Но даже и по отношению к нему нет единства в понимании его «социалистичности». Одни полагают, что это как раз и был самый настоящий социализм. Другие же называют его «казарменным», «феодальным», «мутантным» и т.п. А третьи вообще отрицают наличие социализма, считая, что имел место, например, государственный капитализм. Словом, наличествует приятное разнообразие, к науке, однако, отношения не имеющее.
А все потому, что определения даются не на научной основе, а в соответствии с идеологическими предпочтениями. Ну, а существует ли она вообще, эта научная основа? Безусловно. К ней относятся два важных момента. Во-первых, социализм как определенное состояние общества, не может рассматриваться «сам по себе». Если же его рассматривать как этап в ряду других состояний общества, то его характеристики должны подчиняться неким общим закономерностям общественного развития. Во-вторых, следует помнить то никем не опровергнутое положение Маркса, что «экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышаются юридическая и политическая надстройки» составляют производственные отношения, юридическим выражением которых являются отношения собственности на средства производства. Поэтому и научное определение любого общественно-экономического строя должно начинаться с определения характерных именно для него отношений собственности.
Была ли у нас общественная собственность на средства производства в действительности? Долгое время считали (а некоторые считают и сейчас), что да, была. Но о какой «общественной» собственности может идти речь, если всем руководили партийные комитеты? Точнее, их номенклатура. А вовсе не какое-то «общество». «Мы – руководители и они – руководимые» – так это определял Сталин. Нет уж, общественной у нас собственность не была. А какой? Как только не изощрялись разные «теоретики» в определениях (и общенародная, и государственная, и феодальная, и бюрократическая, и номенклатурная и т.д., и т.п.), а толку чуть. А все потому, что сама постановка вопроса неверна. Дело в том, что отношения собственности как целостного социального явления вообще не существует.
Отношение собственности – это результат взаимодействия трех «элементарных» отношений субъекта и объекта собственности: владения, распоряжения, пользования. Интересующий нас объект – средства производства. А субъектом может быть либо общество в целом, либо отдельный индивид (или же ограниченная их группа с четко зафиксированными отношениями между ее членами). Если все три отношения совпадают, то отношение собственности является целостным – в первом случае собственность общественная, во втором – частная. А если нет?
Возникает вопрос: а такое несовпадение в принципе-то возможно? Не только возможно, но уже существовало в человеческом обществе тысячи лет. И вернулось опять при социализме, сбивая с панталыку незадачливых его «теоретиков». Чтобы во всем этом разобраться, как раз самое время посмотреть на место социализма как социально-экономического образования в общем процессе общественного развития.
В отношении периодизации развития общества ничего лучше предложенной Марксом и Энгельсом так называемой «пятичленки» (первобытный строй, строй рабовладельческий, феодализм, капитализм, коммунизм) пока не придумано. На практике ею пользуются и противники марксизма (отбрасывая, разумеется, коммунизм). Но переход между этапами неравнозначен; если в период классового общества меняется только форма частной собственности, то между ним и крайними членами последовательности происходит кардинальные изменения: сначала общественную собственность сменяет частная, а затем наоборот.
И эти изменения действительно кардинальны. С одной стороны, общественная и частная собственность требуют для своего функционирования прямо противоположной социально-психологической атмосферы (то, что «общее», общественным сознанием не может восприниматься как «частное», и наоборот), а потому сосуществовать в принципе не могут. А с другой стороны, столь кардинальный перелом просто не может произойти мгновенно (или хотя бы в «короткое переходное время»). Единственный выход – длительный переходный период, в который нет ни частной, ни общественной собственности как целостного отношения субъекта к объекту.
А какая есть? Есть собственность, расщепленная по своим «ипостасям»: владению, распоряжению, пользованию. Такая ситуация как раз и имела место в период общины (обычно называемый позднепервобытным и раннеклассовым). Например, землей как основным средством производства владеет племя (община), распоряжается ею в лице своих руководящих органов род, а в пользование она передается индивиду (семье). Общественная собственность существовала на протяжении весьма длительного времени первобытности (раннепервобытный период) – этак тысяч двадцать лет, а где-то 10-12 тысяч лет тому назад с началом разрушения родового общества началось и ее разрушение путем расщепления. Чрезвычайно разнообразные формы этого расщепления постоянно менялись, все больше приближая собственность к ее господству в форме частной. Которое и возникло где-то 5-6 тысяч лет тому назад со становлением первого классового общества.
При коммунизме, к идее которого классики марксизма пришли посредством научного анализа развития общества, также будет общественная собственность на средства производства. В этом они были правы. Но они ошибались, считая, что к общественной собственности можно непосредственно перейти от частной (даже пусть и с учетом «первой фазы коммунизма»). В реальности для этого требуется весьма длительный период (не такой продолжительный, конечно, как в первом случае – общественное развитие ускоряется, но все же и не «короткий») расщепленной собственности. Другими словами, необходим совершенно специфический (ибо переходный) общественно-экономический строй – социализм. При котором собственность даже в принципе не может быть еще общественной. Но уже не может быть и частной.
Какой же? Ответ может быть получен путем анализа общественного развития в целом, определенных (и весьма осторожных) аналогий с первым переходным периодом и обобщения опыта реального социализма. И еще один важный момент: при изменении форм собственности соответственно меняется и политическая надстройка. Поэтому социализм в принципе не может оставаться одним и тем же на протяжении своего развития, в нем явно выделяются различные периоды. Если, скажем, брать советский социализм, то тут явственно различаются три этапа. Первый – довольно непродолжительное время действительной диктатуры пролетариата. В это время отдельные рабочие коллективы осуществляли распоряжение собственностью, владение которой отошло к Советской власти как государству рабочих. Пользование ею стремились осуществлять в интересах всего трудового народа, однако этому мешал синдикализм. Поэтому вскоре пришлось перейти ко второму этапу, когда распоряжение социалистической собственностью взяла на себя сформировавшаяся к тому времени новая социальная группа – уже не пролетариат как класс, а «авангард пролетариата» (Ленин), позже получившая наименование номенклатуры.
Именно под руководством номенклатуры, беззаветно преданной делу революции и социализма, были достигнуты наиболее значительные наши успехи во всех областях жизни – от экономики до культуры. Но время шло. Страна переживала период бурного развития. Менялись трудящиеся как основная производительная сила, повышался их культурный уровень, коллективизм все больше становился основой их идеологии. И их все меньше устраивала номенклатура как господствующая социальная группа. Менялась и номенклатура: поставленная в особые отношения (распоряжение!) к средствам производства, она неизбежно формировала свои собственные групповые интересы, уже далеко не совпадавшие не только с интересами большинства, но и с объективным направлением развития.
Соответственно возникало и усиливалось естественное для любых этапов общественного развития противоречие между революционными производительными силами и консервативными производственными отношениями. Пришла пора перехода к новому этапу социализма. Но номенклатура вовсе не жаждала лишаться распоряжения собственностью. В результате последовали события тридцать седьмого года. А дальше война, послевоенный восстановительный период, «холодная война»… Было не до преобразований. Острая болезнь общества перешла в хроническую. Социализм так и не вышел на следующий этап развития, начался период его загнивания. Номенклатура же все сильнее «обуржуазивалась», все больше стремясь прибавить к распоряжению собственностью еще владение и пользование ею. Для чего и осуществила «перестройку». Развитие социализма у нас прервалось.
Посмотрим теперь, как дело с социализмом обстоит на благословенном Западе. Именно там усматривают некоторые «левые» (а точнее, социал-демократы) социализм. Но ссылки на западноевропейский опыт абсолютно ничего не доказывают. Чтобы расширять демократию и социальную защиту населения (к чему, фактически, и стремятся социал-демократы), нужно иметь какой-то дополнительный (внешний) источник благосостояния. Запад уже около пятисот лет грабит весь остальной мир (как выразился К. Леви-Стросс, «Запад построил себя из материала колоний»). И все завоевания социал-демократов – не более чем результат круговой поруки населения «цивилизованных стран» перед лицом веками эксплуатируемого остального мира, который начал пробуждаться. Но и сегодня неэквивалентный обмен Запада с остальным миром, сверхприбыли транснациональных корпораций – единственно возможный фундамент западной «социализации».
Возьмем в качестве примера Швецию, на которую так любят ссылаться «демократы» отечественного разлива (особенно с «левым уклоном») как на пример «европейского социализма», достигнутого благодаря следованию «европейским ценностям». В начале прошлого века Швеция, отлученная от колоний более сильными конкурентами, была бедна, как церковная мышь. Но последующие бурные события в Европе, от непосредственно активного участия в которых Швеции удалось уклониться, ситуацию изменили. «Нейтральный» статус оказался весьма доходным. «Нейтральный» – именно в кавычках. Скажем, во время Второй мировой горнорудная и металлургическая промышленность «нейтральной» Швеции добросовестно работала на гитлеровскую Германию, расплачивающуюся с нею награбленным. В разрушенной послевоенной Европе Швеция оказалась цветущим оазисом, куда ринулись гастарбайтеры (ни зарплата, ни «социальная защищенность» которых отнюдь не соответствовали таковым у самих шведов). За их счет был совершен еще один мощный рывок. Ну, а сейчас Швеция не меньше других «цивилизованных стран» участвует в грабеже Западом всего остального мира. Как тут не быть «социализму»! Опять же за чужой счет…
А вот социал-демократы, наоборот, считает, что успехи Запада достигнуты как раз благодаря «“вмонтированному” в его либеральную практику социализму», который сейчас вообще «пронизывает экономику успешных обществ». Ах, эти «левые» интеллектуалы… Как-то совсем упускают из виду, что прежде, чем прийти к нынешней «либеральной практике», не кто иной, как западный капитализм в своем становлении и развитии уничтожил две цивилизации (инков и ацтеков), массу африканского населения (по некоторым данным за четыре века работорговли, организованной «цивилизованными странами», Африка потеряла около 120 миллионов человек), почти полностью «зачистил» американских индейцев, развязал две «мировые» войны за передел мира. И продолжает эксплуатировать «нецивилизованные страны».
Ну, а что касается собственно экономической «успешности» этих «обществ», то сегодня западная экономика сама по себе абсолютно неэффективна. Американская как наиболее мощная, наиболее и показательна. Производя около пятой части мировой продукции, она потребляет сорок процентов ресурсов и дает до половины мировых отходов. Сколько смогла бы продержаться такая экономика при «честной конкуренции»? Да рухнула бы сразу. Только неэквивалентные отношения с остальным миром обеспечивают ее существование. Но согласных со status quo в мире все меньше. Отсюда и агрессивная политика США. И вообще весь Запад зубами и когтями будет держаться за свое господствующее положение, и ради этого пойдет на любые преступления (известный философ А. Зиновьев даже предрекал, что двадцать первый век по кровавости конфликтов затмит все, что было в истории прежде). А для надежды на успех нужна внутренняя солидарность и капиталистам приходится делиться с остальными соотечественниками награбленным. Вот и получается эдакий «социализм за чужой счет».
На такой почве и произрастают идеи западной социал-демократии. Ленин обвинял ее в предательстве интересов рабочего класса. И был неправ. Она хоть и соглашательская, но интересы своего (!) рабочего класса блюдет, пытаясь оттягать у своей же буржуазии возможно большую часть пирога, полученного за счет эксплуатации стран «третьего мира». У нас же такого источника нет (и не будет), так что социал-демократии остается одно лишь соглашательство с капиталом. Чем она успешно и занимается, вполне оправдывая ленинскую оценку.
Но в будущем не все так мрачно, как кажется, ибо социалистическая перспектива все же сохраняется. Бушующий сегодня мировой кризис свидетельствует, что вообще время экономической эффективности капитализма заканчивается. Заканчивается и время его господства на планете. Нынешнее развитие социалистического Китая дает надежду, что через 10-15 лет США уже не смогут бесконтрольно распоряжаться в мире. А ведь в Китае, ежели по нашим меркам, пока еще только «ленинский НЭП». Но последний съезд КПК показывает, что экономическая политика там начинает меняться, все больше поворачиваясь к следующему этапу развития социализма.
А на «постсоветском пространстве» вожделенный капитализм вообще не задался. Население вымирает. Утрачиваются прогрессивные технологии. Заводы стоят, работают в основном такие предприятия как металлургические, химические и т.п. Жизнеобеспечивающая инфраструктура разваливается прямо на глазах. Качество рабочей силы так же на глазах снижается. Если сначала на Запад у нас уезжали ученые, то сейчас все больше поденщики. Но поскольку мы успешно проели почти все, что было создано трудом и талантом нескольких поколений советских людей, то сейчас паразитируем уже именно на них, за счет их переводов (да еще долгов) поддерживая превышение импорта над экспортом. А «в Европу» все не принимают… Как же будем жить дальше?
Единственный выход для нас – возвращение на путь социалистического развития. Социализм уже доказал, и продолжает доказывать свою высочайшую экономическую эффективность (сравните хотя бы результаты первых двадцати лет Советской власти: бурный рост после разрушительной Гражданской войны, и двадцати лет «незалежної» Украины, получившей в наследство от УССР процветающую экономику: полная разруха). Четко просматривалась и направленность на улучшение условий и повышение уровня жизни подавляющего большинства населения (такой разрыв между уровнем жизни «нижних» и «верхних» как сейчас тогда бы никому и в страшном сне не приснился). Пока что по многим причинам (в том числе и из-за массированной антикоммунистической пропаганды) в этом вряд ли удастся убедить большинство, но тем не менее это именно так. А раз это так, возврат на путь социалистического развития неизбежен объективно. Но именно на путь социалистического развития: возврат к прошедшему уже этапу социализма и невозможен, и не нужен. Перед нами – следующий, более высокий этап развития социализма – социализма без номенклатуры. Однако детальный его прогноз уже выходит за рамки настоящей статьи. Попробую представить его в следующей.
А тех, кого вопрос действительно интересует всерьез, отсылаю к своим работам «Социализм. Некоторые вопросы теории» и «Общественный организм (введение в теоретическое обществоведение)» (обе монографии, а также ряд связанных с данной темой научных и публицистических статей имеются на моем персональном сайте lagrif.org).

Леонид Александрович ГРИФФЕН, профессор