…Поскольку у тебя чувство вины, ты выдумываешь врага с заговором, и даже много врагов, много заговоров. Чтобы победить их, тебе нужен собственный заговор. И чем дальше ты выдумываешь чужие заговоры как причины твоего смятения, тем сильнее ты в них влюбляешься и свой собственный выковываешь по их мерке…

Умберто Эко, «Маятник Фуко»

В 1970-1980-е годы советские историки вели между собой войну. В ход шли не только книги, журнальные публикации и доносы, но также и самые сильнодействующие средства того времени – апелляции лично к председателю КГБ Ю.В.Андропову и генеральному секретарю ЦК КПСС Л.И.Брежневу. Предметом столь яростной полемики стали разногласия в вопросе о роли масонского заговора в русской революции 1917 года.

К перипетиям этой интеллектуальной битвы мы ещё вернёмся. Пока же отметим, что тема «Революция, как результат коварного заговора» сама по себе не нова. И после русской революции, и после многочисленных французских революций XVIII-XIX веков появлялось множество соответствующих публикаций. В мировой истории вообще не так уж много сколько-нибудь значительных событий, которые хоть кто-нибудь не пытался интерпретировать в рамках «общей теории заговора». Не обязательно «глобального» и «масонского», хотя «масоны», несомненно, лидируют.

Тема эта ныне скомпрометирована до чрезвычайности. Тем не менее, фактом является и то, что заговоры на самом деле имели место, и то, что «масоны» во многих исторических событиях непосредственно участвовали. Но точно таким же фактом является и то, что, хотя почти все главные деятели Великой Французской Революции при «старом порядке» вращались в одних и тех же масонских «тусовках», это не помешало им позже отправлять друг друга на гильотину, забыв о дореволюционном «братстве».

Таким образом, ключевой вопрос заключается вовсе не в том, были ли заговоры и заговорщики, а в том, в какой мере они в реальности влияли на события, и каков был характер этого влияния.


ЗАГОВОРЫ ДО «ТЕОРИИ ЗАГОВОРА»

В древности эти явления постоянно шли «рука об руку»: «заговор» - как механизм преимущественно насильственной кадровой ротации, и «революция» - как изменение внутреннего устройства государства и/или его радикальной внешнеполитической переориентации. В Афинах в ходе только Пелопонесской войны (431—404 до н. э.) структура власти менялась пять раз – от демократии к олигархии (аристократии) и обратно. Практически во всех античных полисах время от времени то один, то другой тиран устраивал более-менее хитроумный заговор и отменял демократическое правление, установив режим личной власти, как Агафокл и Дионисий Старший в Сиракузах, или Пизистрат в Афинах.

В Средневековье ситуация изменилась. Революции стали уделом республик Северной Италии и городских коммун Фландрии. В подавляющем же большинстве установившихся монархий радикальные изменения в структуре правления происходили крайне редко, в отличие от многочисленных переворотов и заговоров. Государственное устройство Шотландии не претерпело никаких изменений от того, что Макбет (не шекспировский герой, а реальный исторический персонаж) стал то ли шестнадцатым, то ли девятнадцатым королем, захватившим трон, организовав заговор против своего предшественника, а затем и сам оказался очередным насильственно свергнутым монархом.

С наступлением Нового времени в обиход вошло понятие «глобального заговора». Считается, что «первотолчком» стала публикация в начале XVII века приписанной иезуитам «Тайной инструкции» - памфлета, состоящего из детального описания способов (сплошь неблаговидных), с помощью которых орден планировал захватить власть над миром. В дальнейшем аналогичные планы приписывались розенкрейцерам, масонам, «сионским мудрецам», мировому коммунизму, американскому империализму и т.д., и т.п.

Подробное рассмотрение обширной темы глобальной конспирологии выходит за рамки нашего исследования. Необходимо лишь напомнить, что история и метаморфозы «теории глобального заговора» скрупулёзно исследованы Умберто Эко в философском романе «Маятник Фуко», к которому мы и отсылаем читателя.


«ЦВЕТНЫЕ» И «БАРХАТНЫЕ»

Надо признать, что энтузиазм адептов конспирологических концепций постоянно подогревается весьма существенным обстоятельством: повторяемостью и схематическим сходством событий. Даже скептики в таких случаях естественно вынуждены предполагать некий единый центр планирования и управления. Наиболее яркий и свежий пример – волна «цветных революций», прокатившихся (или попытавшихся прокатиться) по всему миру в 2003-2009 гг. от Венесуэлы до Киргизстана.

Ещё не дожидаясь заявлений свергаемых лидеров и до придания гласности подробностей революционных потрясений, задолго до того, как проявилась политическая ориентация новых революционных правительств, общественное мнение, руководствуясь одним лишь постулатом древнеримской юстиции - Que prodest? (Кому выгодно?) – однозначно называло вдохновителем переворотов великую заокеанскую демократию. Подробности, ставшие известными в дальнейшем, эту гипотезу лишь подтвердили.

Чрезвычайно характерно при этом, что куда более синхронно происходившие и куда более «одинаково» развивавшиеся «бархатные революции» 1989 года в Восточной Европе особых конспирологических теорий не вызвали. В распаде «социалистического лагеря» обвиняли (или, наоборот, благодарили за него) провозглашённую Кремлём политику «Перестройки» и лично М.С.Горбачёва. В крайнем случае - «Горбачёва – ‘американского шпиона’».

На этом стоит остановиться. При одновременном старте «по отмашке» из единого центра, при относительном сходстве исходных внешних и внутренних обстоятельств в государствах «социалистического лагеря», политика «Перестройки» закономерно дала и сходные результаты. Правда, совсем не те, на которые рассчитывали её инициаторы. Но это-то как раз характеризует лишь, во-первых, способности самих организаторов «Перестройки», а также, во-вторых, сложность или даже невозможность держать под контролем такие грандиозные события, как Революция, если она уже «выпущена из бутылки» (как выражался в те времена Михаил Горбачёв).

Самое же замечательное - это то, что уроки «цветных революций» абсолютно аналогичны! Даже бывшие советские республики шли 15-20 лет отнюдь не сходными путями, не говоря уже о государствах, не входивших в унифицирующую сферу советского влияния. Поэтому попытка реализации в этих очень разных странах одной и той же модели так же закономерно дала и совершенно разные результаты. Как в Венесуэле, где «революция» 2006 года фактически провалилась ещё на подготовительной стадии, или в Молдове, где относительный успех «революционеров» в 2009 году завёл страну в не разрешившийся до сих пор конституционный тупик.

Впрочем, и положительные (для организаторов) результаты в большинстве случаев оказались иллюзорными. Контроль над развитием ситуации оказался утрачен даже там, где он формально сохранялся, что на следующих этапах привело к тому, что «цветные» правительства не просто «падали», а чуть ли не буквально «сдавались», как в Украине и в Киргизии.

Таким образом, хотя как «бархатная», так и «цветная» революционные волны как будто подтверждают возможность их искусственного «запуска», однако последствия скорей опровергают конспирологические концепции.


ИНТЕРЛЮДИЯ. «НЕ ТОТ»: НИКОЛАЙ, ЛЮДОВИК, МИХАИЛ...

Сложней обстоит дело с революциями «Великими». Английская революция 1640-60 гг., Великая Французская революция 1789-1799 гг., Русская революция 1905-1920 гг., «Вторая русская революция» 1985-1991 гг., и т.д. – эти грандиозные исторические события разделены веками. Но развивались они при этом по сценариям, совпадающим и в ключевых поворотах сюжета, и даже в деталях. Словно специально были задуманы для того, чтобы сводить с ума талантливых математиков вроде Анатолия Фоменко.

Как известно, академик Фоменко сконструировал свою «новую хронологию» основываясь на открытом им «параллелизме династических потоков», в котором собственно «параллелизм» при детальном рассмотрении выглядит совсем не впечатляюще или даже вовсе отсутствует. Но в истории Великих революций «параллели» просто бросаются в глаза. Если бы мы сами не были свидетелями событий 1985-1991 годов, было бы очень трудно удержаться от того, чтобы объявить Съезд народных депутатов СССР всего лишь «дубликатом» французского Национального Собрания, а его, в свою очередь - «дубликатом» английского «Долгого парламента».

Ещё проще было бы обнаружить в Мирабо - незавершённый «дубликат» Ельцина, в Витте – Тюрго, в Коковцове – Неккера, а в выданном Карлом I на расправу лорде Страффорде - Столыпина, фактически подставленного под пулю жандармского провокатора. И так далее, вплоть до вызывавших отдельное раздражение современников супруг правителей – «француженки» Генриетты, «австриячки» Марии-Антуанетты, «немки» Александры Фёдоровны и Раисы Максимовны Горбачёвой.

Сходство деталей и лиц поразительное. Можно было бы задаться вопросом: почему в критические моменты истории «у руля» государства оказываются такие люди, как Людовик XVI, Николай II или Михаил Горбачёв – не способные не только справиться с нарастающим кризисом, но даже осознать его опасность и степень своей «профнепригодности». Но естественно предположить, что именно специфические свойства «рулевых» в значительной мере предопределили и возникновение кризисов, и их неумолимое нарастание.

Это понимали и современники. Автор эпиграммы 1905 года противопоставляет Николая II его прадеду - Николаю I. При том, что Николай «Палкин» был одним из самых непопулярных российских самодержцев, эпиграммист напоминает эпизод во время Холерного бунта 1831 года, когда император, не побоявшись выйти к народу, сумел усмирить взбунтовавшуюся толпу:



Тут возникает чисто психологическое противоречие восприятия: личностный масштаб ключевых фигур вопиюще не соответствует грандиозности свершений, обрушивших советскую сверхдержаву, тысячелетнюю монархию Капетингов, трёхсотлетнюю империю Романовых и т.д. Неудивительно, что история Великих революций уже который век служит материалом для самых стойких конспирологических построений.


ПОЛЕМИКА О МАСОНАХ: СОСТЯЗАНИЕ В ЛИЦЕМЕРИИ

Сказанное возвращает нас к яростной битве, которую вели в 1970-1980-х годах советские историки вокруг «масонской» теории русской революции. Основные тезисы сторон сосредоточились в двух работах. В книге «1 августа 1914» Николай Яковлев сообщил о ключевой роли, которую сверхсекретная организация российских масонов сыграла в революции 1917 года, по крайней мере, в Февральской. Через несколько лет Арон Аврех в книге
«Масоны и революция» проанализировал как аргументы Яковлева, так и корпус сведений о роли масонов в событиях 1917 года и убедительно (действительно, убедительно) доказал, что «тайная организация масонов» не была ни тайной, ни масонской, и что на самом деле именно как «организации» её в сущности не было. Подчёркиваю – исследования Авреха действительно это доказывают совершенно неопровержимо.

Однако главное в полемике вокруг книги Яковлева заключалось в том, что хотя формально и книга и полемика были посвящены масонской теме, фактически речь велась совсем о другом. И состязались полемисты не столько во владении историческими фактами, сколько в идеологическом лицемерии. Достаточно сказать, что во всей «1 августа 1914» непосредственно «масонам» посвящено лишь два десятка страниц предисловия и ещё меньше – в «Заключении».

А собственно книга – вся – представляет собой весьма нетривиальный для того времени очерк военной, политической и экономической жизни России в годы Первой мировой войны. При том, что книга «полюбилась», по словам самого Н.Яковлева, председателю КГБ Андропову, её концепция прозвучала жёстче и последовательней, чем у иных осужденных диссидентов. Из «1 августа 1914» следовало (и тоже – совершенно неопровержимо), что русская революция стала следствием огромного количества самых разных факторов, за исключением «марксистко-ленинских». Сыграла роль и бездарность «паркетных генералов», и тотальная коррупция (эти страницы и сейчас читаются невероятно актуально), и воровство в интендантствах на всех уровнях, и пораженчество (с 1915 года, а в 1916 году уже прямой саботаж) лидеров основных думских фракций – кадетов, октябристов и т.д.

И ещё Яковлев написал о тяжелейших кампаниях 1914-1916 годов, которые прошла русская армия, о победах первого наступления, о горечи страшного разгрома 2-й армии под Танненбергом и о гордости за славу Брусиловского прорыва. И совершенно очевидно из книги следует, что русская армия сумела выстоять и сумела бы победить, если бы не постоянные «удары в спину», которые наносили ей то дворцовая камарилья, то буржуазно-партийные либералы, всеми силами подрывавшие её боеспособность…

Время от времени (особенно ближе к финалу) в тексте мелькают «правильные» пассажи, вроде того, что «…партия большевиков открывала перед страной и армией третий путь - революционного выхода из войны», и что «Великий Октябрь в корне пресек обозначившуюся тенденцию к диктатуре крупного капитала…». Смотрятся эти вставки совершенно инородными вкраплениями и нисколько не мешают не сформулированному, но неизбежному выводу: революции 1917 года (обе) были катастрофой и предательством национальных интересов страны.

В сущности, книга Николая Яковлева предвосхитила современную «патриотическую» парадигму российской власти. Но таким образом она неизбежно становилась одним из фронтов непрерывной битвы между советскими «охранителями» и «либералами», восходящей ещё к сражениям «западников» и «славянофилов» XIX века. Либералов, надо полагать, «правильные большевистские» фрагменты в «1 августа 1914» раздражали отдельно, и на лицемерие отвечали лицемерием. «Апологеты масонской легенды практически отвергают марксистско-ленинскую концепцию развития революционного процесса в России» - в сущности, справедливо припечатал О.Ф.Соловьев и с удовольствием процитировал Аврех, во вступлении к своему исследованию собравший самые хлёсткие отзывы о книге Яковлева. Вплоть до: «оценка Е.Д.Черменского достаточно однозначна: советский историк Н.Яковлев изложил в своей книге черносотенную версию Февральской революции».

- Но как же всё-таки обстояло дело с масонами? – вправе поинтересоваться читатель. Да были они, были. Надо отдать должное Арону Авреху: он действительно раскопал, проверил и перепроверил весь огромный массив накопившейся информации и выстроил чрезвычайно убедительно аргументированную версию.


МАСОНЫ И РЕВОЛЮЦИЯ: ЧТО ЭТО БЫЛО?

Действительно, в столицах Российской империи – особенно в Петербурге и Киеве - существовала и даже как-то функционировала совершенно «правильная», созданная по всем масонским канонам ложа – со всей соответствующей атрибутикой, с ритуалами, клятвами и т.п. Незадолго до войны несколько масонских функционеров, группировавшихся вокруг «левого» кадета Николая Некрасова – соратника и соперника главы конституционных демократов Павла Милюкова, организовали новую масонскую ложу - «Верховный совет народов России» - и начали напропалую вербовать в неё новых «братьев».

Вот этот-то «Верховный совет» и являлся, как утверждают сторонники конспирологической концепции, сверхсекретной организацией, готовившейся перехватить власть у династии Романовых, и с этой целью направлявшей все события в революционное русло.

«ВСНР» был очень специфической ложей. «Нерегулярной» - так определял через много лет её активный участник Керенский. Там была необязательной масонская атрибутика, туда принимали (неслыханное дело!) даже женщин. Сверхсекретной она тоже не была – поскольку очень уж большому количеству людей делалось предложение в неё вступить. «Зондаж» велся даже с таким совершенно неподходящим человеком, как стойкий «столыпинианец» Шульгин. С «правильной масонской» точки зрения этой «ложи» вообще не было – поскольку она не получила инициации от «материнской» ложи.

Иначе говоря, «масонской ложей» эта организация была только по названию. По сути же «ВСНР» был что-то вроде «надпартийного» клуба, созданного «левыми» кадетами Некрасова для налаживания неформальных (не фракционно-парламентских) связей с левыми партиями и их думскими фракциями. В этом контексте чрезвычайно интересен вывод о роли масонства, сделанный князем Кропоткиным в его очень солидной монографии, посвященной истории революции Французской. Кропоткин задаётся вопросом: «что помешало борьбе партий принять ожесточенный характер с самого начала революции?». И тут же даёт свою версию: «Весьма вероятно, что интимное и братское общение, установившееся еще до начала революции в масонских ложах в Париже и провинциях между всеми видными деятелями того времени, способствовало этому единству действия… Позже это единство подверглось слишком суровым испытаниям и, конечно, не удержалось…»

Очевидно, что разница заключается в том, что «братское общение» будущих революционеров во Франции возникло естественным путём, - как способ интеллектуального времяпровождения интеллигентных людей. А Некрасов и его единомышленники сознательно пытались создать аналогичную обстановку в российском истеблишменте. Определённый успех в этом направлении был достигнут: к ложе присоединились некоторые известные «левые» политики, в том числе Керенский и Чхеидзе. Но практические результаты были очень скромными. И хотя Керенский в своих воспоминаниях, изданных в 1965 году, заявляет, что псевдомасонская «надпартийная политика» дала «замечательные результаты, особенно в отношении программы будущей демократии в России, которая была осуществлена на широкой основе Временного правительства» - это не должно вводить в заблуждение. Достаточно просто вспомнить, с каким неподдельным энтузиазмом до сих пор рассуждает об успехах «Перестройки» М.С.Горбачёв.

Но вернёмся к нашим масонам. Нет никаких оснований полагать, что роковые события, приведшие к революции, кем-то специально «направлялись». То есть, и воровство, и даже саботаж действительно имели место. Но вовсе не нужно было быть масоном, чтобы сознавать, что в случае победоносной войны Николай II постарается максимально урезать и без того хрупкие «свободы», дарованные Манифестом 17 октября. Во всяком случае, это понимали и заведомые не масоны – от Милюкова до Гучкова и Шульгина включительно. А уж что касается воровства и коррупции – то тут и вовсе не было нужды в чьих бы то ни было указаниях. Ведь именно в это время состоялся легендарный диалог:
- Я дам Вашему Превосходительству 3 тысячи, и никто об этом не узнает…
- Вы дадите мне 5 тысяч, и потом рассказывайте об этом где хотите и кому хотите!

Но как же тогда случилось, что именно эти, пусть «неправильные» масоны сформировали первое революционное правительство России? А никак. Кадровые решения относительно первого состава Временного правительства принимал практически единолично не-масон Милюков - это признают все участники событий, как масоны (Некрасов, Керенский), так и не-масоны (Шульгин, тот же Милюков и др.). Удивительно не то, что в правительство попало несколько активистов «ложи» – так как она создавалась как раз для того, чтобы привлечь как можно больше известных деятелей не-правого толка, и именно такие деятели (как Керенский) оказались востребованы, когда Февральская революция резко сдвинула влево весь политический спектр. Удивительно, что масонов в первом составе Временного правительства оказалось так мало: вопреки до сих пор бытующим сплетням, всего лишь трое.

Но даже и это не так уж важно. Принципиальное значение имеет следующее: подхватив «валявшуюся в пыли» власть Романовых, масоны (в следующих составах Временного правительства их стало больше) не смогли ни распорядиться этой властью, ни удержать её…




Следует ли из всего сказанного, что в «общей теории заговора» нет ничего, кроме конспирологического вздора? Как ни странно, это не совсем так. Уже само по себе широкое распространение настроений «предчувствия», а затем и «ожидания заговора» является важным общественным симптомом, и сильным катализатором - даже если эти настроения локализуются в кухонно-диванных разговорах. Именно такие разговоры создают общую атмосферу, в которой какая-нибудь Елизавета Петровна войдя в казарму, и бросив гвардейцам – «Вы знаете, чья я дочь!» - тут же ведёт их свергать Анну Леопольдовну.

Тут вообще стоит отметить, что простые, незатейливые перевороты XVIII века легко удавались пьяным гвардейцам, в то время, как сложно задуманный заговор декабристов (одних только проектов будущей Конституции у них было, как минимум, три) оказался обречённым на провал, хотя во главе его стояли военные в высоких чинах и званиях, полученных не «на паркете», а в битвах с самим Наполеоном.

В целом главная, ключевая ошибка адептов «теории заговора» заключается в представлении о том, что существует некое идеальное завершающее решение, к которому либо стремятся они сами, либо, по их мнению, должны стремиться гипотетические заговорщики. Дело в том, что идеальных решений не существует вообще, да и «завершающие» встречаются в истории чрезвычайно редко.

Прав был Александр Иванович Герцен, когда обманув читателя ложным «хэппи-эндом» в четвёртой главе своего культового романа «Кто виноват?», тут же и объяснил «от автора»: «… Я считаю концом, когда за священником посылают, чтоб он соборовал маслом, да и то иной раз не конец. А когда служитель церкви является с тем, чтоб венчать, то это начало совсем новой повести…».


Продолжение


Валерий ЗАЙЦЕВ, «Народный депутат» № 09-10, сентябрь-октябрь 2010